Сказительница - Андрэ Нортон Страница 5

Два часа ожидания тянулись, как перетянутая струна, но наконец она встала, отряхнула плащ и перешла через уже оживленную улицу.

На посту стоял другой стражник, но, заглянув в список, он приказал ей оставить у него посох и указал на темный вход. Эйдрис потянула тяжелую, обитую кожей дверь и оказалась в длинном каменном коридоре. Перед ней стояла молодая женщина в платье туманно-серебристого цвета, с серебряной сеточкой на темных, как ночь, волосах. Ни слова не сказав, опустив серые глаза, женщина поманила сказительницу за собой.

Эйдрис пошла за девушкой — один взгляд на круглое лицо подсказал ей, что эта девушка на несколько лет ее моложе, — вначале по одному коридору, потом по другому и наконец по третьему. Все коридоры абсолютно пустые, стены из потемневшего от времени камня, все освещены рядами бледных шаров в металлической оправе.

Впервые увидев эти шары, Эйдрис едва сдержала удивленный возглас. Она уже видела такие фонари в прошлом, но только в одном месте. Они свисали со стен и потолков ее дома, древней крепости Кар Гарудин. Зная о том, какая древняя эта крепость, Эйдрис оглядывалась с большим уважением и даже страхом. Очень древнее место.

Молодая волшебница остановилась перед другой дверью, гораздо меньшей. Открыв ее, она знаком предложила Эйдрис зайти и последовала за ней.

За столом, усеянным свитками, сидела женщина. Ее ястребиное лицо (лицо человека из Древней Расы) ничего не говорило о возрасте, но проницательный взгляд заставил молодую посетительницу поежиться. На женщине такое же платье, как на проводнице Эйдрис, но вдобавок на ее шее висел на цепи туманный камень лунного серебристого цвета.

Волшебница слегка отодвинула кресло и долго сидела молча. А когда наконец заговорила, в голосе ее послышался деревенский выговор. Однако повелительная манера держаться свидетельствовала, что деревенское детство давно ею забыто. Она не представилась, но это не удивило сказительницу. Назвать другому свое подлинное имя значит пробить брешь в своей защите и Силе.

— Сказительница Эйдрис, — сказала наконец женщина, — ты ищешь излечения? Для кого? Для себя самой? Мне ты показалась здоровой.

— Нет, не для себя, — ответила Эйдрис, стараясь себя не отводить взгляд. — Для одного человека из моей семьи.

— И ты пришла издалека? — Волшебница встала, вышла из-за стола, прошла по каменным плитам пола и остановилась непосредственно перед сказительницей. Эйдрис на полголовы выше ее, но в этой женщине чувствовалась привычка властвовать, которая устраняла эту разницу в росте. — Ты пахнешь морем, а башмаки твои видели немало земель. Разве в вашей области нет целителей?

— Да, у нас есть свои Мудрые Женщины, — призналась Эйдрис. — Но никто из них не сумел помочь, потому что больны дух и мозг, а не тело.

Волшебница слегка покачала головой.

— Действительно плохо, девушка. Мало кто из целителей может вылечить такое. Кто заболел и как это случилось?

Эйдрис глубоко вдохнула. Воспоминания обожгли ее.

— Это случилось шесть лет назад, я была еще подростком. Мы были… в поиске… и пришли к месту древней Силы. Говорят, это оракул, который позволяет увидеть то, что больше всего хочешь. Но когда Джервон заглянул в него, Сила ударила его. С тех пор он как малое дитя, ест, когда его кормят, идет туда, куда ведут…

— Он? — в глазах волшебницы сверкнула гневная искра. — Ты хочешь сказать, что мужчина пытался воспользоваться Силой? Хочешь, чтобы я помогла тому, кто вмешался в непостижимые для его пола дела?

— Да, я хочу помочь своему отцу Джервону. — Эйдрис запнулась, думая, где совершила ошибку. — Мне говорили, что вы умеете лечить…

Она замолчала, потому что волшебница схватила ее за подбородок и принялась разглядывать лицо, поворачивая его в разные стороны.

— Твои глаза… — словно про себя заговорила женщина, — голубые… и щеки шире… но все же цвет волос, подбородок… — Она пристально смотрела на молодую женщину. — Ты дитя Древней Расы — частично. Твоя мать изменила своему призванию, выйдя замуж, когда мы нуждаемся в каждом клочке Силы! Думаешь, я помогу мужчине, который лежал с одной из моих сестер, лишив ее тем самым волшебной Силы?

«Но она не утратила Силу! Она даже не родилась в Эсткарпе!»— про себя возразила Эйдрис. Ее встревожила неприкрытая ненависть в глазах колдуньи. Девушка, конечно, знала, что многие женщины ее народа замужеству предпочитают владение Силой, но ничего не подготовило ее к такому иррациональному гневу и ненависти.

Короткие сильные пальцы женщины крепче сжали подбородок сказительницы.

— А как ты? — негромко спросила волшебница. — Избежала испытаний, которым подвергают всех девочек? Есть в тебе Сила? Если есть, мы сейчас это увидим… — Отняв руку, она взяла свой камень и протянула сказительнице. — Коснись его! — приказала она.

Воля столкнулась с волей. Эйдрис попыталась отступить, уйти от этих сверкающих светлых глаз, в которых блестел огонек безумия.

— Нет!

— Коснись его!

Побежденная, молодая женщина протянула дрожащую руку, коснулась вначале руки волшебницы, потом прохладного и гладкого камня. Волшебница отвела взгляд, посмотрела вниз, и Эйдрис увидела, как лицо ее утратило оживление.

— Ничего… — прошептала женщина и снова посмотрела в лицо сказительнице. — Ничего, камень остается мертвым. Я была так уверена…

Почему-то рассердившись из-за новой демонстрации отсутствия у нее Силы, Эйдрис взглянула на камень. И продолжала смотреть, не в силах отвести взгляд. Показалось ли ей или в глубине туманного камня действительно вспыхнула искорка? «Это все твое воображение, — гневно сказала она себе. — На этот раз будь благодарна, что у тебя нет Силы. Иначе эта полубезумная женщина попыталась бы задержать тебя!»

Сказительница отступила назад, подальше от волшебницы.

— Значит, ты не можешь мне помочь, — сказала она. — Или не хочешь? Что именно, госпожа?

Женщина в сером пожала плечами, голос ее прозвучал еле слышно.

— Когда-то… до Великой Перемены… не знаю. Но сейчас… — Она покачала головой и ухватилась за резную спинку кресла, словно могла бы упасть без этой поддержки. И сделала жест, отпуская посетительницу. — Иди, сказительница…

— Но если не можешь помочь сама, не знаешь ли того, кто сможет? — спросила Эйдрис, чувствуя, как уходит надежда, поддерживавшая ее все эти месяцы. Жизнь и цвет словно уходили из мира. — Я должна найти того, кто его вылечит, должна! Понимаешь, я виновата в том, что он заболел… Мы искали мою мать, которую он любил больше… — Голос ее задрожал от рыданий, она отвернулась в стыду.

Но женщина как будто больше не замечала ее присутствия. Спотыкаясь, опустив плечи, Эйдрис вслед за молодой волшебницей слепо вышла из комнаты.

Они шли по тускло освещенным коридорам, и шаги их шепотом отзывались на древних камнях. Сказительница постепенно брала себя в руки. Она подавила слезы, хотя ей очень хотелось заплакать… однако мешок казался ей вдвое тяжелее, а арфа в футляре с глухим печальным звуком задевала за стены. «Что мне делать? — тупо думала Эйдрис. — Куда идти?» Невыносимо было подумать о возвращении домой, в Кар Гарудин, с пустыми руками, но она не видела другой возможности, кроме многих лет тоскливых блужданий по чужим землям.