Пара для принцессы вампиров. Книга вторая - Татьяна Абиссин Страница 5

* * *

На следующий день, после принятия специального настоя, чтобы снять похмелье, Морис хотела исправить ситуацию. Смешно, но она еще верила, что можно вернуть хотя бы дружбу Эммы. Морис написала длинное письмо, прося прощение за вчерашнее. В послании она не удержалась и еще раз сказала о том, что ее чувства — искренние, и что Конни для нее — не игрушка, как все остальные.

Было ли это случайностью, или же знаком судьбы, что письмо, которое она передала через гнома, «принцесса» так и не прочитала? Когда Морис, спустя пару часов, решила поговорить с Эммой, то, спустившись в гостиную, столкнулась с Дороти. Девушка восторженно читала какой-то листок. Морис даже показалось, что в темных глазах обычно невозмутимой Пейн блеснули слезы.

— Дороти, почему ты читаешь мое письмо? — Морис вздрогнула, точно попав под ведро ледяной воды.

— Ну…по правде сказать, Эмма выронила его, когда спешила на консультацию к Грейсу. Она не успела его прочитать, и ты, пожалуйста, не говори, что я сунула нос в её дела! Не хочу, чтобы она злилась! Мне стало так любопытно, когда я узнала твой почерк! Знаешь, у тебя прекрасно получаются любовные письма, правда-правда!

— Верни мне его.

Дороти, молча, протянула ей листок.

— И вот еще что: если Конни спросит тебя о письме, или о его содержимом, ты ничего не видела, ясно? А если вдруг пойдут какие-то слухи, то твои родители узнают, с кем из смертных ты сейчас встречаешься. Вряд ли они будут в восторге.

— Зачем ты так? Твое письмо…Оно не было плохим. Эмма должна знать…

— Меня не интересует твое мнение, — жестко улыбнулась Морис, одним коротким заклятьем превращая листок в пепел.

В тот день она приняла решение, которое изменило её жизнь. Даже спустя месяцы она не смогла простить Конни. Равнодушие и жестокость бывшей подруги разбили остатки, и без того не слишком доброго, сердца.

…Морис стояла на четвертом этаже Южной башни. Ветер трепал её отросшие волосы, мешая рассмотреть блестевшую вдали гладь пруда. С высоты оно казалось огромным темным зеркалом. Таким же мрачным, как душа самой Морис.

На глаза навернулись слезы. Конечно же, от ветра. Она быстро стерла их ладонью.

«Ну что же, Симон. Надо подумать, в каком ключе преподнести тебе историю Конни, как искусно смешать правду и ложь, чтобы ваша с ней пара, наконец, развалилась…»

Ким Берли ненавидел уроки ясновидения. Пытаться узнать будущее казалось ему глупым занятием, а люди, занимающиеся этим, — глупцами или мошенниками. Но, с другой стороны, парень никогда не отличался, ни особым умом, ни знаниями. А бесполезные, на первый взгляд, уроки, помогали привести мысли в порядок, расслабиться, иногда даже поспать под мерное бормотание госпожи Тинкли.

Да и сдавать экзамен по её предмету не в пример легче, чем по боевой или практической магии. Если бы он выбрал в качестве дополнительного другой предмет, пришлось бы учиться по-настоящему, а не ограничиваться придумыванием более-менее правдоподобных историй. Например, темой сегодняшнего занятия стала «прошлая жизнь». Ну, не верил Ким в подобную чушь ни на грош!

Госпожа Тинкли, высокая худая женщина, по слухам, знаменитая в мире людей предсказательница, разбила класс на пары (Киму достался Анвар Роу). Затем вручила каждому дуэту часики на длинной цепочке. Предполагалось, что сначала Анвар погрузит в транс друга, чтобы тот смог увидеть свое прошлое, а потом Ким будет раскачивать побрякушку перед носом засыпающего сокурсника.

Позолоченные часы покачивались из стороны в сторону, заставляя парня зевать. Добрая половина класса уже дремала, в то время как рыжий обдумывал совсем не то, что полагалось по теме урока. Сегодня утром ему так и не удалось увидеть Конни! Признать, что зловредная вампирка интересовала его куда сильней, чем лучший друг Симон, просто невозможно. Поэтому Ким согласно кивал, не вслушиваясь в причитания Аниты (которая, похоже, очень переживала за Спенсера) и молчал.

Только узнав о ранении Конни, Ким понял, насколько важной стала для него красавица-вампирка. Когда едва живые партнеры появились в школе, Ким первым бросился в больничную палату, расталкивая других. После того, как Пем их выгнала, Берли начал строить хитрые планы, как попасть в одно помещение с Эммой. Например, пораниться, выпить какой-нибудь настой или просто имитировать простуду.

К сожалению, все его планы при внимательном рассмотрении, оказались неудачными. Например, если болезнь заразная, как, например, у Пейн, подхватившей грипп, то Пем просто даст лекарства, и положит отдыхать в отдельной комнате; если же ограничиться легким вывихом, то медсестра, тем более, отправит симулятора восвояси. Так что все складывалось очень печально.

Круглые часы продолжали равномерно покачиваться вправо-влево, и Ким сам не заметил, как закрыл глаза…

* * *

Ким шел куда-то по длинному темному коридору. В руках он держал поднос. На тонком, украшенном гравировкой, стекле, находился серебряный бокал, а рядом стояла маленькая вазочка с кусочком чего-то белого. Может, сахара?

Остановившись перед железной дверью, Ким с силой надавил на ручку, и оказался в светлой, роскошно убранной спальне.

Заходящее солнце окрасило стены, обитые шелком, в багровый оттенок. У раскрытого окна стоял человек, но, когда Ким решил его окликнуть, губы вдруг произнесли совсем другое, и не тем голосом, к которому он привык.

— Ваша милость, я принес вечерний грог и немного яда, как обычно.

Кима охватила дрожь. Кажется, нелегкая у него была прошлая жизнь. И не свободная. А как хотелось верить, что хотя бы там, в прошлом, все замечательно. Знаменитый лорд Берли! Почему бы и нет?

Ведь как знал, когда не хотел идти сегодня на занятия к Тинкли! Пусть бы первым вспоминал прошлую жизнь Роу!

Слуха Кима коснулась тихая музыка. Та самая, что мучила его с момента приезда в школу в этом году! Мелодия старинной шкатулки, которую Берли впервые увидел в комнате партнеров. Станет ли ему хоть немного легче, если он поймет, почему она кажется знакомой и так волнует сердце?

Мужчина, стоявший у окна, медленно обернулся. Его стройная фигура была облачена в длинную белую тунику, перехваченную расшитым серебром поясом. Ким замер на месте. Ни до, ни после ему не приходилось видеть настолько красивого человека, рядом с которым даже наследный принц вампиров показался бы нескладным подростком.

На первый взгляд, незнакомцу можно дать лет двадцать пять. Глаза необычного темно-фиалкового оттенка, словно у древнего божества, смотрели пристально, завораживая и повелевая. Черты лица, обрамленного густыми, снежно-белыми волосами, свободно струившимися по плечам, настолько правильные, что могли бы послужить моделью любому художнику. И в то же время незнакомец не выглядел слабым или изнеженным. Напротив, его окружала такая аура силы, что даже не слишком наблюдательный Ким ее почувствовал.