Последний отбор. Угол для дерзкого принца - Вера Чиркова Страница 5

– То есть ты хочешь сказать, что Стай и король помогают ему втереться ко мне в доверие?

– Нет, – укоризненно качнула головой бабушка. – Полагаю, они его тоже понимают и жалеют, а тебя считают немного… запутавшейся и пытаются намекнуть. Но не словами, упаси боги! А действиями, чтобы ты наконец уразумела, что он тебе не безразличен.

– Ну вот это я уже поняла. Но не могу пока сказать, будто чувствую ту самую, истинную, любовь.

– Вот это и есть главное, – облегченно выдохнула Манефа. – И потому не спеши падать ему в объятия. Всем людям хочется тепла и ласки, но большинство принимают это желание за любовь. И это самая большая ошибка: любовь – нечто совсем иное. Иной раз дохнуть на любимого боишься не так, не то чтобы крикнуть или ударить. А в сердце и зимой цветы цветут.

– Помню…

Я действительно не смогла забыть, как захлебывалась от восторга и нежности душа, когда на праздничных приемах Альгерт вел королеву к трону. И прежде всегда ощущала отголоски этого восторга, вспоминая о своей любви. Но сейчас почему-то ничего не чувствовала, кроме легкой досады на саму себя, и это оказалось так печально, словно кто-то выкрал моих некогда обожаемых кукол.

– Тогда идем спать.

– Подожди, еще один вопрос. Ты считаешь, что Альми со Стаем сговорились и нарочно послали его ко мне?

– Нет, цветик мой золотой, я не так сказала. Им сговариваться нет нужды, истинно любящие муж с женой всегда едины во мнениях и желаниях. Каюсь, подслушала вас, любопытно стало, чего они так засуетились. Ведь Альми могла его не пустить и фиал не показывать. Нет, она не солгала, и настой ему не нарочно весь отдала, но когда человек чего-то хочет, он сам себе незаметно подыгрывает. И даже этого не замечает. Ну вот, например, последи, как ведут себя женщины, когда поблизости вдруг появляется молодой мужчина. Все разом начинают дергать на себе платья и поправлять локоны, даже не понимая, как много говорят этим о себе внимательному взору. А король примчался за братом. Ведь убегать Райвенду никак нельзя, он честью поклялся. Но когда Альгерт увидел, как ты о принце заботишься, в постель укладываешь, сразу передумал его забирать. Он, конечно, придет еще, но чуть позже, хочет дать брату возможность с тобой поговорить… и поэтому я тебя увела. Твой главный дар, Гинни, вовсе не магия, а доброта и сострадание. И мы с твоими родителями очень боимся, как бы, не дождавшись настоящей любви, ты не приняла за нее свою жалостливость. А она не нужна ни тебе, ни Райвенду, он очень сильный и независимый мужчина и достоин настоящего чувства.

– Тебе удалось окончательно меня запутать, бабушка, но даю слово не спешить и никаких решений пока не принимать. Хотя ты, несомненно, права: быть тайной невестой, когда вокруг него бегает семь претенденток, мне абсолютно не нравится.

Бабушка только довольно улыбнулась и отправилась спать.

Я тоже пошла в свои комнаты, но ложиться в постель и не собиралась. За окнами медленно разгоралась заря, а я сидела перед холодным камином в большом кресле, грызла орешки и пыталась сообразить, чем может закончиться для Ренда его отбор. И не видела ни единого достойного выхода. Достойного самого Райвенда, разумеется. Во всех придуманных мной способах избежать женитьбы принц терял либо репутацию среди знатных лордов, либо уважение магов. Ведь у них не принято жениться по расчету.

Точнее, ни один здравомыслящий маг никогда не приведет в свой дом женщину, которую не любит всем сердцем. Ему это просто не нужно, да и опасно для нелюбимой жены. Ведь всем известно, что немилые сердцу люди раздражают нас уже одним своим присутствием. И там, где обычный человек просто устроит скандал, маг сгоряча может швырнуть любое заклинание.

Когда у меня проснулись способности, родители объяснили это едва ли не первым делом и не уставали повторять, приводя жуткие примеры.

Как только рассвело и в доме началось движение, я отправилась в кабинет домоправительницы, забрала все письма, на которые должна была отвечать лично, и все утро занималась делами, пока не пришло письмо от наставника. Он очень учтиво просил разрешения прийти.

Еще вчера я насторожилась бы, сочтя это за скрытую обиду, но теперь, после объяснения Манефы, сообразила, что учитель просто проверяет, сержусь ли я на них.

– Мой дом всегда будет для вас открыт, – немедленно ответила я и велела служанке накрыть стол к завтраку в малой столовой.

На пятерых – на всякий случай.

Но они пришли вдвоем. Стай и Альми.

Замерли на миг в дверях, доказывая этим справедливость подозрений Манефы, и я первая ринулась им навстречу, не желая ни их извинений, ни виноватых взглядов.

– Вы как раз к завтраку, хотя там уже вечер!

– Гина, – вцепилась в меня Альмисса, снизу заглянула в глаза, – мы вовсе не собирались тебя сватать…

– Я знаю. Не волнуйся, Альми, я во всем разобралась. Ренд – самый лучший из всех мужчин, каких я встречала. Могу теперь сказать честно: тогда, в шестнадцать лет, я влюбилась именно в него. Да личина сбила с толку, но теперь это уже не важно. Как выяснилось, того человека я придумала, ведь Райвенда совершенно не знала. Но мне с большим трудом удалось убить в себе эту любовь, и вам об этом известно, ведь именно вы мне помогали. А сейчас я ничего похожего к нему пока не ощущаю.

Говорить о боли, какую испытала сегодня, когда думала, что он умирает, я не стала, слишком свеж был в сердце ее след.

– Я рад, – вздохнул Стай, обнимая тихо всхлипывающую Альми, – разумности, с какой ты об этом рассуждаешь. И понимаю, что это заслуга Манефы. Мне самому очень трудно разбираться в подобных вещах, я смотрю на все это с мужской точки зрения. А у Альми нет такого опыта, как у бабушки, хотя она очень внимательна и здравомысляща. Поэтому мы вполне могли попытаться навязать тебе свое мнение, хотя и совершенно непреднамеренно. Маги ведь никогда не женятся и не выходят замуж за нелюбимых, в этом цитадель непреклонна. И всегда будет защищать своих собратьев. Поэтому сегодня во дворце будет суд, и мы сейчас направляемся туда. Пришли спросить – ты хочешь с нами?

– Конечно, – кивнула я и тут же отказалась: – Но не пойду.

– Из-за толпы придворных прихлебателей? – сразу догадался Стай. – Не волнуйся, Альми тоже пойдет не в собственном облике. Мы принесли тебе амулет, если хочешь, можешь выбрать даже мужскую личину. Ведь подходящая одежда найдется?

Ну, разумеется, на этот вариант я согласилась и, поколебавшись, предпочла женский образ. Мало ли какая ситуация может возникнуть, лучше не добавлять себе излишних сложностей. Да и говорить, если придется, мне проще своим голосом и с женской позиции.

Только выставила одно условие: Стай должен пригласить и Манефу. А захочет она идти или нет – пусть решает сама.

К моему огромному изумлению, идти во дворец на суд бабушка отказалась наотрез.

– Ты уж прости, цветочек мой лазоревый, но нечего мне там делать. Слушать, как недалекие лорды будут говорить заведомые глупости, мне всегда было противно и скучно. Они ведь по уши погрязли в своем высокомерии и искренне считают себя умнее и хитрее всех. И никогда не поверят, что для меня все их уловки шиты белыми нитками. Я лучше пойду к внучке, она меня еще вчера ждала. А ты пиши мне – если нужно будет, снова прибегу.