Соблазненные луной - Лорел Гамильтон Страница 5

– Нельзя сравнивать сидхе и гоблинов, – заявилХолод с высокомерием, присущим далеко не одному сидхе. Подозреваю, когдапринадлежишь к правящему классу несколько тысячелетий, забываешь, каковоприходится тем, кем правят.

– Ты же не хочешь сказать, что гоблинские порядкилучше, чем наши? – оторопело спросил Рис; удивление в его голосевозобладало над злостью.

– Я так не говорила.

– А что ты сказала?

– Я сказала, что мнение сидхе о том, что с ними ничто иникто не сравнится, не соответствует действительности. Мой отец говорил, чтогоблины – это пехота армий сидхе. Что не будь гоблины нашими союзниками, благиеуничтожили бы Неблагой Двор столетия назад.

– Не забывай о слуа, – возразил Рис.

Слуа были кошмаром Неблагого Двора. Самыми жуткими, самымичудовищными из нас. Их боялись все фейри, и сидхе в том числе. Они былинеблагой версией Дикой Охоты, и не было места, где от них спрятаться, кудаубежать. Иногда – очень редко – погоня могла растянуться на годы, но слуаникогда не прекращали охоту, если только Королева Воздуха и Тьмы не приказывалаее прекратить. Слуа были самым устрашающим оружием в арсенале королевы.Говорили, что даже король Таранис вздрагивает от шума крыльев в темноте.

– Да, и слуа, которых сидхе предпочли бы не считатьдаже принадлежащими к роду фейри, не то что признать, что кое у кого из нас вжилах течет их кровь.

– Мы этим тварям не родственники, – оскорбилсяХолод.

– Их царь Шолто – наполовину сидхе, Холод. Ты егоотлично знаешь. Его мать – неблагая сидхе.

– Ну, только он. И больше никто.

Я покачала головой.

– Слуа – это Неблагой Двор даже в большей степени, чемсами сидхе. Одна из самых сильных наших сторон в том, что мы принимаем всех.Благой Двор отвергает тех, кто для них недостаточно хорош, и тем укрепляетНеблагой Двор. Мы принимаем всех фейри, кто им не подошел. Именно этим мы отних отличаемся – в лучшую сторону, как я считаю.

– Что ты пытаешься нам объяснить? – спросил Рис нестолько раздосадованно, сколько озадаченно.

– Кураг похож на школьного задиру. Он задирает тебятолько потому, что ты радуешь его своей реакцией. Если бы ты не подавал виду,как все это тебя задевает, игра скоро бы ему надоела.

Рис крепче обхватил себя руками.

– Для меня это не игра.

– А для него – игра. Замечательно, что ты настолькосправился со своими чувствами, что можешь присутствовать при моих разговорах сгоблинами, но, честно говоря, я так много думаю о твоих переживаниях, что немогу как следует сосредоточиться на деле.

– Прекрасно! – воскликнул он. – Значит, я стобой не пойду. Видит Консорт, я буду счастлив не смотреть на его уродливуюрожу.

– Если тебя нет, Кураг все время спрашивает о тебе. Тои дело интересуется: "А где же мой красавчик-страж? Бледненькийтакой..."

– Вы мне не говорили...

Я пожала плечами:

– Ну так теперь говорю.

– Почему ты не сказала мне раньше?

– Дойл сказал, что это тебя только расстроит, а что-тоизменить ты не в силах. – Я шагнула к Рису, положила ладонь на егоскрещенные руки. – Я с ним не согласна. Я думаю, что ты сильнее, чемсчитает Дойл. Я думаю, что ты можешь преодолеть эту боль и помочь мне повернутьвсе в нашу пользу.

– Как? – подозрительно спросил Рис.

Я отняла руку.

– Впрочем, не важно. Забудь. – Я повернулась ккоридору.

– Подожди, Мерри. Я серьезно. Как я могу помочь тебесторговаться с... ним?

– Дойл прав: если я случайно уроню какую-нибудь детальмоего купальника, это здорово облегчит переговоры. Кураг – жуткий бабник.

Рис пожал плечами.

– А я чем могу помочь?

– Надень халат и сверкни своим роскошным телом, если онзаупрямится. Если ты сумеешь не реагировать на его слова, что бы он ни говорил,твое присутствие его отвлечет. Не по сексуальным мотивам, а просто потому, чтовсем гоблинам нравится вкус мяса сидхе. Самое худшее в мире между нами игоблинами, по их мнению, – это что они больше не могут нас есть.

– Ты требуешь слишком многого, – сказал Холод.

Я посмотрела в его красивое высокомерное лицо и опятьпокачала головой:

– От тебя я ничего не требую, Холод.

– Как ты можешь требовать, чтобы Рис сидел и позволялгоблину думать о себе как о еде? Мы ложимся под гоблинов!

– Чтобы Кураг согласился продлить союз, я лягу поддесяток гоблинов – буквально. – Мне надоело быть вежливой. Сколько можнослушать, как им не нравится мой план?..

Лицо Холода выразило все испытываемое им отвращение.

– Оскорбительна сама мысль о том, что кто-то изженщин-сидхе отдастся гоблинам. Мысль о принцессе крови и будущей королеве,возлежащей с ними, переходит все пределы. Даже королева Андаис никогда неопускалась так низко, чтобы приобрести расположение гоблинов.

– Китто наполовину гоблин и наполовину сидхе, и к добруэто или к худу, но я привела его в силу, в силу настоящего сидхе, через секс.Никто не ожидал, что полукровка-гоблин может стать настоящим сидхе.

– Их кровь недостаточно чиста, – не унималсяХолод.

– Пусть мне это не по вкусу, – вмешалсяРис, – но магия Китто – это магия нашей крови. Я видел, как он сияетею. – Он вдруг показался усталым. – О Китто не подумаешь, что он инаполовину гоблин. Он много лучше.

– Мерри, – сказал Холод, приближаясь комне. – Пожалуйста, Мерри, не делай этого. Не обещай привести в силу новыхполукровок-гоблинов. Ты их не видела. Мало кто из них так симпатичен, какКитто. Большинство гораздо больше походят на гоблинов, чем на сидхе.

– Я знаю.

– Как тогда ты можешь на это соглашаться?

– Во-первых, я хочу продлить наш союз почти любойценой. Во-вторых, сидхе веками вымирают, а если Китто смог стать полноценнымсидхе, то и другие полукровки, возможно, сумеют пополнить наши ряды. А значит,Неблагой Двор станет сильнее, может быть, чем когда-либо был.

– Королева в восторге от того, что Мерри инициировалаКитто, – напомнил Рис. – Она желает, чтобы Мерри испытала в постелидругих полукровок.

– А что, если Мерри забеременеет от одного изних? – поинтересовался Холод. – Сидхе не примут полукровку-гоблина вкачестве короля.

– Об этом я стану думать, когда забеременею. Я делюпостель с вами уже четыре месяца, а беременности нет. Мне стоит побеспокоитьсяо том, как бы не опоздать в этой гонке. А беспокоиться о том, кто сядет рядомсо мной на трон, я буду после.