Это все - я! - Анастасия Медведева Страница 50

Осторожно киваю.

Контрад складывает ладони перед лицом, глубоко вдыхает… и выдыхает, прикрывая глаза и растягивая губы в улыбке.

— Отлично…

— Простите, а что — отлично? — на всякий случай уточняю.

Вдруг меня сейчас во имя дипломатии и мира во всем мире под саблезубого вампира подложат!

— Я думаю дать графу Дроттеру подобную возможность, — протягивает Контрад.

Да чтоб вас всех!

— Я не собираюсь спать с графом! — натягивая простынь так высоко, насколько это только возможно, ультимативным голосом сообщаю коварному душегубцу.

— Я никому тебя не отдам, невинное дитя, — улыбается монарх, — ты моя и на этом точка. Но позволить графу Дроттеру надеяться на то, что древнее пророчество сбудется…

— А какое там древнее пророчество, если не секрет? — невзначай уточняю.

— Ты, наверное, не в курсе, но клан вампиров — единственный медленно-вымирающий, поскольку с репродуктивной системой у них проблемы, а достать девиц из королевства для создания крепкой мертвой семьи становится все сложнее… — Контрад проходит по моим покоям, останавливаясь перед моей кроватью, — и с незапамятных времен в их клане существует пророчество, будто появится однажды в Сарамнии девушка, магия которой будет повелевать законами всех миров, а тело ее будет вместилищем для душ тех, кто ищет ответы. И сможет она понести дитя, которое разрушит законы, на которых зиждется бытие: и тот, кто не способен дышать — вновь вдохнет, а тот, кто не способен летать — взлетит в небо. Признаюсь, последнее предложение вызвало скепсис у всех силу-имущих, но лично я опасаюсь, что в клане оборотней-ящеров после рождения благословенного плода появятся драконы. Не люблю этих перепончатокрылых… — король корчит забавную гримассу, а у меня бровь летит к корням волос.

— А ничего, что пророчество — для вампиров? — напоминаю ему, — Причем здесь оборотни-ящеры?

— О, в этом вся соль пророчества: никто не знает, какой у него охват. Возможно, в каждом клане найдется тот или иной представитель, способный перевернуть слова себе на пользу. К примеру, вампиры думают, что «не способный дышать» — это как раз про них. Они вообще не пользуются носом для насыщения легких кислородом, — Контрад отмахивается рукой, мол, «ну, ты поняла», — оборотни полагают, что среди них появится первый крылатый вид, — и монарх закатывает глаза, больше никак это не комментируя, — а наш замечательный главный Архимаг королевства думает, что оживут все мертвые.

— Почему? Из-за этого слово оборота? — удивленно уточняю.

— Да. К тому же он очень хочет оживить свою невесту, которую утащили вампиры пару лет назад, — невзначай выдает король.

— У Анвара была невеста? — изумленно переспрашиваю.

— Да, но я же говорю — несчастный случай, все дела, — вновь отмахивается Контрад.

— Вы же говорили, что стравили вампиров и магов, — припоминаю его же слова.

— Факт, — кивает король, — но ты знаешь, она сейчас вполне себе счастливая вампирша, так что никто по сути не умер.

— Вы ужасны! — протягиваю, отползая к спинке кровати.

— Милая, я продал душу дьяволу. Чего ты хочешь? — склоняет голову светловолосый монарх, рассматривая меня сверху вниз, — Но, если тебя утешит, девушка вовсе не была счастлива от перспективы стать женой Архимага. У Анвара и тогда характер был не сахар. И она с удовольствием сбежала с тем вампиром с моего безмолвного благословения. А уж то, что Анвар придумал себе про ее смерть — это его заморочки.

Ужасный человек. Хитрый и коварный.

Но до чего же обольстительный!

— Кстати, вы сказали, что у каждого клана есть свое видение пророчества. Выходит, его исполнения ждут не только вампиры, — замечаю, подняв указательный палец.

— Верно. Правда, тут такая загвоздка: и вампиры, и маги, и оборотни уверены, что пророчество сбудется лишь в том случае, когда дитя будет зачато в их клане. Соответственно — и видение последствий у каждого клана свое собственное, — протягивает Контрад.

— О! Тогда понятно, зачем Архимагу понадобился весь этот спектакль с поцелуями, — замечаю невзначай.

— Что-что? — так мило улыбнувшись и склонив голову в другую сторону, уточняет Контрад.

— Ну, в нашу первую встречу он пытался заверить меня, что мы — любовники, и что до моей потери памяти у нас был какой-то план. Я потом быстро раскусила его игру, но никак не могла понять — к чему это вообще было? — отвечаю легко и просто, — А теперь ясно, что он хотел зачать благословенный плод со мной, чтобы его возлюбленная вернулась к жизни — или как-то так.

— Милая… милая Марьянелла, — Контрад мягко подходит ко мне, а потом также мягко опускается на мою постель, подбираясь все ближе, — ты целовалась с Архимагом?..

— А вот у меня вопрос: для исполнения пророчества дева должна быть невинной или — и так сойдет?.. — отползая еще дальше, быстро уточняю.

Контрад останавливается. Задумывается.

— Казнить его я всегда успею, — протягивает он, а затем вновь награждает меня пристальным взглядом, — но ты подарила ему свой первый поцелуй в Сарамнии…

— Я не хотела, — признаюсь честно.

А потом вспоминаю, что-таки хотела…

— Плохая, плохая Марьянелла, — уже другим, совершенно незнакомым мне голосом, протягивает Контрад, а затем одним резким движением срывает с меня простынь.

— Ваше величество, при всем уважении, вы не сможете оправдаться перед обществом, если заберете честь леди до брака! — повышая голос, нервно выдаю, прикрывая руками все стратегически важные места.

Контрад вновь останавливается. Задумывается.

— Твои аргументы действуют мне на нервы, — замечает он.

— На то они и нужны, — замечаю в ответ.

— Ты не хочешь стать фавориткой короля? — подняв бровь, уточняет монарх.

— Если и становиться кем-то в Сарамнии, то только женой короля, — протягиваю не без скепсиса.

Правда в том, что… никем я здесь не хочу становиться! Но не говорить же ему об этом?..

— Резонно, — кивает коварный король.

— Ваше величество, — почувствовав, что опасность миновала, начинаю издалека… — а как вы объясните остальным мою метку? Предполагаю, что в Сарамнии мало кто осведомлен о том, что вы продали душу дьяволу…

— Все намного проще, моя милая, — улыбается король, — в Сарамнии принято кусать свою нареченную, чтобы влить в себя ее кровь во славу грядущего союза.

— Это шутка, что ли? — поднимаю бровь.

— Нет.

— Ясно.

Осматриваю свое плечо с отметиной. Хорошо, хоть ранки уже затянулись…

— Так, ну, отметили вы меня… дальше что? Как вы убедите графа, что я все еще могу стать спутницей его жизни? — спрашиваю, располагаясь на кровати поудобнее.