Валюта смерти - Юлия Андреева Страница 51

Ребенок Ани должен был появиться в мире, где не рождались дети. А что-то новое могло появляться лишь в виде приобретенного. Но Аня не могла еще этого понять. Все, что она хотела, это позвонить Диме и поделиться с ним радостью.

Она нашарила в сумке крохотный мобильник и, раскрыв его, какое-то время всматривалась в кнопки с цифрами, собираясь с мыслями.

– Как сказать? Или, быть может, не говорить по телефону, а съездить в «Навь» и купить тур?

Деньги пока еще есть. Она же купила четыре монеты по три тысячи каждая и еще четыре тысячи израсходовала на куртку для Казика и продукты. Кормить вроде как обещала Людмила, не факт, конечно, что будет, но это ведь ей интересно пронаблюдать за единственной в городе беременностью, так что, пусть и за питанием следит.

Да, определенно следовало завтра же ехать на набережную Смородины и брать тур. Но до этого времени нужно было отыскать Казика и все же позвонить Диме.

Позвонить – дело нехитрое, а вот как сказать? Обычно женщины узнают о том, что они беременны, недели через две после зачатия или даже позже. Как объяснить, да еще и по телефону, что она не только сама уверена в своей беременности, а уже и успела проконсультироваться у гинеколога, и та сказала…

Та сказала, полных две недели… как объяснить Диме, отчего она беременна полные две недели, когда они были вместе только вчера?

Наконец она не выдержала неизвестности и набрала номер своей собственной квартиры, трубку тут же сняли.

– Димка! Димочка! Дорогой мой! – зашептала в трубку Аня так тихо, словно боялась побеспокоить еще не рожденное дитя.

– Аня! Господи! Я все уже передумал, ну почему ты не позвонила, как добралась? Я тут места себе не нахожу, работу закосил, сижу перед телефоном, а ты все не звонишь.

– Звонки очень дороги, Димка, я же не работаю, мне трудно. – Аня поймала себя на скулящих интонациях попрошайки и тут же заговорила нормальным голосом. – Я люблю тебя, Дима! Я звоню только для того, чтобы сказать, что люблю тебя! Больше жизни! Больше всего на свете! Ты мой единственный навсегда!

– Аня!

– Нет, ты послушай меня. Вчера ты сделал меня такой счастливой, такой… – она запнулась, слушая, как по телу бегут незнакомые токи, живот запульсировал, что-то толкнулось изнутри, крохотный пальчик попробовал струну сердца. Аня села, чувствуя, что еще совсем немного, и она упадет мертвая.

– Аня? Где ты? Я тебя не слышу, – зашевелился в трубке голос мужа. – Аня?

– Я здесь, – она с трудом перевела дыхание, успокаивая сердцебиение. – Я хотела сказать, что… ой, Димка, я, кажется… – Она опустила взгляд на свой живот, – я беременна.

Повисла пауза.

– Дима? – Аня посмотрела на телефон, разговор не прерывался, Дима все еще слушал ее.

– Дима? Ты меня слышишь? Ты счастлив?

– Аня, – Димин голос звучал глухо, как со дна огромной бочки. – Аня, этого не может быть.

– Но это так, я не придумываю, у меня не галлюцинации. Честное слово! Вчера меня одна женщина смотрела, заведующая медицинской клиникой. – Аня подумала, что не стоит говорить об обмороке, чтобы лишний раз не волновать мужа. Он и так далеко и ничем не может ей помочь, а тут еще и такое…

– И что она сказала? – голос Димы никак нельзя было назвать радостным.

– Что я беременна… – Аня и сама уже была не рада, что позвонила. Все складывалось не так, как она хотела. – Знаешь что, я еще позвоню тебе или даже приеду. Хочешь, завтра или послезавтра и приеду. Сам посмотришь.

– Но, Аня… Ты не понимаешь… – теперь его голос звучал чуть ли не обреченно. – Аня, этого не может быть, потому что не может быть никогда. Неужели ты не понимаешь, что… – неожиданно разговор прервался.

Аня попыталась набрать номер еще раз, но металлический голос оператора сообщил, что данный вид связи невозможен. Мобильник недвусмысленно требовал бабла, а значит, пришло время встречаться с перевозчиком.

Аня отложила бесполезный телефон и, вынув из кошелька оставшиеся три монеты, начала одеваться, ругаясь про себя на несовершенство оплаты связи.

Старый черт в аду

Черти чему научил какаду.

А.Смир

Аня выскочила из квартиры, сбежала по лестнице на первый этаж, вылетела из подъезда и только тут сообразила, что невольно привлекает к себе внимание. Еще бы, то еле ноги передвигала, через шаг останавливалась, дыхание переводила, а то вдруг летит куда-то как угорелая.

Не то, чтобы ее сильно интересовало мнение соседей, просто не хотелось, чтобы лишний раз останавливали или привязывались с вопросами. Поэтому весь оставшийся путь до телефонной будки она проделала вполне чинно и спокойно. Народу в столь поздний час на улице почти что не было, опасных светящихся кошек тоже. Хотя в последнее время Аня уже не могла сказать с уверенностью, были эти кошки на самом деле или привиделись ей с голодухи.

Будка, которую посоветовал ей Вадим, как и другие, находилась не в свете фонарей, а как бы в тени, не сразу и заметишь. Что, разумеется, было на руку таинственным гражданам, приносящим сюда драгоценные черные монеты.

Аня оглянулась, невольно отмечая, что на клумбе, по которой недавно ползала Ираида Александровна, не осталось ни одной травинки: то ли тетка столь упорно искала деньги, что выщипала вручную всю чахлую осеннюю растительность, то ли городские власти убрали увядшие цветы.

Крадучись она приблизилась к будке и, пока никто не видит, скользнула внутрь.

Как обычно, разговор получился смятым и по большей части ни о чем. Они практически не говорили о ее беременности, так как Дима упорно не верил в это, считая, что Аня придумала ребенка, чтобы сколько-нибудь утешить его. Аня в который раз позабыла уточнить обстоятельства аварии, которые мучили ее долгие месяцы. Но зато пообещала в самом скором времени наведаться в гости.

Снова оставшись одна, она закурила, разглядывая разноцветную листву под ногами в желтоватом свете уличного фонаря, каждый листок сверкал янтарными каплями, и это было очень красиво.

Наверное, теперь нужно больше гулять, думая о хорошем, – размышляла Аня, – слушать классическую музыку, сочинять стихи…

Но прежде всего следовало разобраться с Казиком: ночь на улице, а ребенка до сих пор дома нет. Все, что она знала о мальчике, так это то, что помнила дом ребенка, из которого он сбежал, и будку, откуда звонил. Кроме этого, спросить о нем можно было у соседки, которая, по словам самого Казика, уже пыталась отобрать у него деньги и даже якобы погибла, защищая его от злокозненного Вадима.

Последнее, конечно, ни в какие ворота не лезло, соседка была жива, здорова и без каких-либо заметных увечий, но сам факт, что в своем воображении мальчик отвел ей столь благородную, хотя и противоречивую роль, говорил о многом.