Шпага, честь и любовь - Анатолий Минский Страница 51

Несколько смущённый фурором, вызванным его появлением, прибывший доложился командиру легиона Деметру Иазону.

— Признаться, унтер, я уж зачислил вас, скажем так, в безвозвратные потери и получил надежду лишь вчера, когда возбуждённая тея Лукания начала требовать, чтобы легионеры взяли штурмом замок герцога Мейкдона. Представляете? Ради вашего освобождения.

— Прошу вас — не нужно. И я здесь, и герцог отныне лоялен престолу. По крайней мере, так он утверждает.

— Вот оно что… Нужно срочно сообщить хорошие новости синьору Ториусу.

Алекс не решился заметить, что предстоящая война с огромной ламбрийской армией не относится к категории добрых вестей. Но вряд ли кому-нибудь интересны рассуждения унтера, от него требуется информация, а не политические оценки.

Ториус Элиуд, примчавшийся в кабинет начальника легиона по первому же сообщению о приключениях Алекса, заметил скептис посланника.

— Бросьте, юноша. Догадываюсь, герцог Мейкдон не упустил случая заронить сомнения в вашу душу. Поверьте, вы не знаете многого о государственной политике, и задуманный им план переворота не облегчил бы, а усугубил положение. Так что продолжайте службу, а я похлопочу о вашей досрочной аттестации за достойное выполнение опасного задания.

Слова элит-офицера усилили скепсис. В рассуждениях мятежного герцога есть здравое зерно. Почему же тей Ториус не потратил минуту-две на объяснение причин, по которым нужно продолжать хранить верность нынешнему императору? Если только из-за одной присяги, то её, конечно, достаточно, но…

Алекс отложил этот вопрос в долгий ящик. Даже Мейкдоны убеждены, что в ближайшие месяцы нужно поддерживать действующую власть.

Тяжесть в душе не отпустила до конца, когда он вернулся в спальное помещение и впервые за столько месяцев растянулся на своей законной койке. Простой унтер, даже не из элитной воинской части, он должен принимать решения чуть ли не о судьбе империи? Чушь. Всего-навсего доставил сообщение. Почтальон.

С тренировки вернулся Терон, с ним незнакомый тей, тоже с одной нашивкой. Реакцию рыжеволого было не сравнить с восторгами Марка.

— В тюрьме не задержался.

Алекс попробовал отшутиться.

— Даже там я не нужен.

Бывший напарник присел на кровать напротив.

— Тебя не в чем упрекнуть. Но Иана… Столько месяцев я помнил её прощальные слова: «Не обижайтесь и ждите меня». Ни с кем ни-ни. Правда — ждал.

— А она?

— Сразу и не узнала. Потом склонила голову набок. Сказала: «А-а, это вы…» С полным безразличием. Тут же умчалась к Иазону.

Алекс присел, нащупывая сапоги.

— Странно. Откуда же ты знаешь, что я — вне претензий?

— Спросил на выходе. Обо всём. Она заверила, что ты — лишь боевой товарищ и благородный синьор, который в самых тяжёлых ситуациях берёг её честь и спасал жизнь, — голос Терона дрогнул, потом зазвенел на повышенных тонах. — А я был далеко, выходит. Герой в её глазах — ты! И не говори, что всё ограничилось заданием по службе! Задания тоже выполняют по-разному.

Он чуть успокоился.

— Она оставила тебе кое-что.

— Письмо?

— Деньги, — унтер поднялся и принёс кошель, вместивший золото от дуэльных грабежей. — Никакой записки или устного сообщения.

Алекс швырнул свой капитал в шкафчик. Теперь он гораздо богаче по сравнению с днём отплытия в Ламбрию. Что-то уйдёт: надо непременно и щедро проставиться по случаю возвращения в строй. Если Ториус Элиуд не подведёт, скоро появится офицерское звание, а с ним — повод к новой весёлой пирушке… Отчего не проходит тоска с чувством непонятной потери?

Времени грустить не дал Горан Атрей.

— Путешественник! Прохлаждался месяцами, а претендуешь на офицерские нашивки.

— Тонул в океане, дважды сидел в тюрьме и отправил на тот свет дюжину людей. В остальном — да, отдыхал, синьор.

Тот расхохотался и обнял воспитанника за плечи.

— Но не упражнялся. Терон далеко ушёл вперед. И даже новичок Хлорис обгоняет. Ладно, что успеем — то успеем. Сегодня в патруль, а с утра не обрадуешься, что вернулся.

— Да, синьор!

Прим-офицер никогда не бросал слов на ветер. Однажды, упав на сырую весеннюю землю разбитым в кровь лицом, Алекс припомнил тюремную камеру смертника в Арадейсе. Иной раз могло показаться, что там ему было не столь скверно, как в руках Горана.

Унтер Хлорис осуществил мечту Марка: будучи полукровкой, осилил-таки испытательный отрезок и заслужил нашивку. Получит офицерское звание — и он полноправный тей!

А пока — основной спарринг-партнёр, почти равный по силам. Терона прим-офицер взял на себя, как только тот чуть не искалечил Алекса, удивив всех. С Хлорисом был достаточно сдержан, а на старого друга накинулся, словно на врага империи, выбил шпагу и опрокинул на спину, едва остановив дагу у горла. Изумлённо глядя на перекошенную злобой физиономию, северянин понял две вещи: нет у него больше друга, а если бы такие бойцовские навыки были наработаны к первой встрече с Байоном и парой его верных спутников, их могилки бы уже давно заросли травой.

Что-то неправильное происходит в империи. Если такие таланты как Горан прозябают на младшей офицерской должности в негвардейском легионе, и о высших командующих рассказывают не самые красивые истории, держава обречена на поражение, когда у противника карьера зависит от дарований, а не только происхождения и связей.

Через неделю после возвращения Алекса на службу трое унтеров вернулись в казарму и услышали довольное уханье Марка:

— Та черноволосая девушка снова приходила, синьоры. Осведомлялась. Была, как мне кажется, совсем не расстроена, что наш малыш выбрался из передряги. Хороша, дьявол меня задери!

— Свидание назначил? — спросил Алекс под пристальным взглядом Терона.

— Ну вас! Один с ней полгода провёл, второй чуть ли не каждый день вспоминал. Быть не третьим, а четвёртым лишним? Сами, синьоры, разберитесь. Куда уж нам — червям.

— Найдёшь её? — не удержался рыжий, нервно теребя эфес шпаги и поедая глазами северянина.

— Нет. Всё переговорено за месяцы задания. Я не стою у тебя на пути.

Потому что была измена, как её не называй, после которой смотреть в глаза Иане и делать вид, будто ничего не произошло, просто недостойно. Лучше никак, чем так.

Когда Терон не мог услышать, Алекс по секрету рассказал Марку о половине ламбрийской крови у девушки. Тот сначала недоверчиво выкатил глаза, потом объявил, что тем более не будет пытаться завязать с ней знакомство — для продолжения рода ему нужна чистокровная летунья, и с запозданием осознал, что половинная примесь не обязательно является помехой. Он уже давно оставил честолюбивые мечты подняться на крыло самому…

— Ты не любишь небо. Боишься высоты. Оно тебя и не приемлет, — заключил Алекс. — Если будешь внутренне готов, скажи. Попробуем снова.