Подземная канцелярия - Сергей Мусаниф Страница 51

Обидно, сам понимаешь.

* * *

Архив Подземной Канцелярии

Мемуары демона Скагса

Запись три тысячи четыреста девяносто первая

Долго ликовать я не стал, хотя повод, как вы сами понимаете, у меня был достаточно весомый. Я отметил свое первое искушение в небольшом, но довольно приятном ресторанчике, адаптировав свои вкусовые рецепторы к местной пище, и даже умудрился получить некоторое удовольствие. Или новичкам везет, или что там еще, но одного я уже искусил. Остались трое.

А у меня была еще целая неделя до активации второй монеты, и я решил потратить ее с толком. Бегемот ведь попросил меня еще о парочке услуг.

Я решил начать с сатанистов, которые не давали покоя старому демону.

Сатанисты, должен заметить, своим существованием отравляют жизнь не только обычным людям, но и нам, демонам. Потому что их обряды, совершенно смешные и абсолютно глупые, если смотреть на них с нашей точки зрения, ничего, кроме вреда нашему имиджу, не приносят. Неужели вы думаете, что, если кто-то разорит церковь, нагадит на алтарь, разрушит памятник и принесет в жертву козла, это доставит удовольствие Князю или кому-то из его подручных?

Наоборот, приведет его в ярость, потому что симпатии общества обычно находятся на стороне обиженных, а обижают сатанисты сторонников Сами Знаете Кого. Своими действиями сатанисты представляют нас чудовищами и тем отталкивают людей от нас. На самом деле мы действуем куда более тонко.

Вот об этом и попросил намекнуть им Бегемот. Дом, в котором секта проводила свои собрания, находился, как это и принято в их кругах, в одном из подмосковных городов-спутников, на самой окраине.

В доме, как водится, уже лет двадцать никто не жил, окна были заколочены потрескавшимися от времени досками, и только по слабым отсветам факелов можно было догадаться, что внутри кто-то есть.

В заброшенном и заваленном всяким хламом дворе было припарковано около пятнадцати машин, все они были старыми и сошли с конвейеров местных производителей. Что ж, сатанисты не были успешными людьми, это и им, и нам еще один минус.

Собрания секты проходили в подвале. Покрытые каббалистическими знаками стены были ободранными и закопченными от факелов. Самих сатанистов было около сорока, более тщательно пересчитывать я не взялся, да и не видел такой необходимости. Все в черных плащах и скрывающих лица капюшонах.

Перед ними на небольшом возвышении стоял алтарь. К алтарю был привязан козел. Сколько невинных животных успела принести в жертву только одна эта секта? И ведь главное, что совершенно для нее бесполезно! Князь, в отличие от противной стороны, никогда не любил собирать своих поклонников в толпы.

Лидер секты вознес над головой изогнутый кинжал и обратился с молитвой к Князю. Причем, что странно, делал он это, подняв голову вверх, а не опустив ее к полу, что в данном случае выглядело бы более логично.

— Сатана, отец наш! — провозгласил он басом, которому позавидовал бы любой христианский проповедник, обличающий грешников. — Мы — дети твои, Бессмертный Повелитель тьмы! Мы приносим тебе в жертву этого козла и верим…

Я не дал ему поведать Князю, во что именно верят его самозваные дети, потому что, даже если бы Шеф сие послание и услышал, вряд ли бы он им сильно заинтересовался.

Я прошел сквозь стену (тоже один из наших фирменных фокусов) и предстал перед ними в боевом воплощении, с рогами, когтями, копытами, конечно же с хвостом и с глазами, полными адского огня. На них это произвело впечатление.

Они тут же рухнули ниц (кое-кто просто грохнулся в обморок, от радости, наверное).

— Трепещите, смертные! — воззвал я.

Они уже и так трепетали. При звуке моего голоса еще пятеро провалились в глубины обморока, остальные попытались отползти назад, один даже был настолько глуп, что бросился бежать, и мне пришлось сбить его с ног прицельным плевком. [29]

— Жалкие неудачники, — сказал я, — готовы ли вы внимать моим словам?

— Г-готовы, — прошептал лидер.

— Так-то лучше, — сказал я своим обычным голосом. — Встань с колен, неудачник, и посмотри на меня.

Он встал, хотя его нижние конечности и подрагивали. Голова была наклонена вниз, как и положено, и он долго не решался поднять на меня глаза. Понятное дело. Он только что получил ответ на свои молитвы и выяснил, что ответ этот ему не нравится.

— Ты кто такой? — спросил я.

— Адагаст, посвященный третьего круга…

— Ты — никто, — сказал я. — И звать тебя никак, понял?

— Понял, — смиренно сказал он.

Мне не надо было даже читать его мысли, чтобы увидеть поселившийся внутри него ужас. Себя, любимого, он почитал уже трупом.

— Посвященный, — презрительно сказал я. — Ты и понятия не имеешь о том, как услужить Князю. Ты думаешь, Сатану заботит кровь этого ни в чем не повинного животного? Он — Отец Зла, но не зоофил.

— Но я думал…

— Ты не можешь думать, — сказал я. — Потому что тебе думать нечем. Скажи мне, чем ты занимаешься.

— Я поклоняюсь Князю тьмы, — завел он старую песню.

— Я имею в виду, чем ты занимаешься в обычной жизни, — сказал я. — В свободное от поклонения Князю время.

— Работаю сторожем.

— Сторожем?! — фыркнул я. — Да ты хоть понимаешь, какой ты наносишь вред почитаемому тобой Князю?

— Н-нет…

— Глупец, — сказал я. — Глупец и неудачник. Человек, поклоняющийся Сатане, должен быть успешен во всем. Он должен быть богат, знаменит и славен. Его должны знать, более того, если он хочет принести пользу, его должны уважать. Сатана жесток, он не любит сирых и убогих. Он не любит жалких и бедных. Он не любит смиренных и незаметных. Ему нужны сильные, алчные, богатые, жаждущие жизни, вкушающие мирские блага. Поклоняющимся Сатане должны завидовать, им должны подражать, множа грехи человеческие. А кто будет завидовать и подражать тебе?

— Не… знаю…

— А я знаю, — сказал я. — Никто. Никто в здравом уме не захочет подражать тебе. Человек, по-настоящему поклоняющийся Сатане и желающий принести пользу, должен демонстрировать привлекательность греха, а ты своим жалким существованием только отталкиваешь людей от дороги, ведущей в ад. Как давно существует твоя секта?

— Двенадцать лет.

— Сколько у тебя было людей, когда вы начинали?

— Двадцать два.

— А сколько сейчас?

— Тридцать восемь.

— Шестнадцать неофитов за двенадцать лет, — сказал я. — Это позор для Князя.