Крылья тьмы - Терри Брукс Страница 52

Он уснул, а когда проснулся, было еще темно, но дождь перестал, и вернулась тишина. Квентин вернулся к возне с веткой, и наступило утро, когда он бросил это дело как бесперспективное. Его охватывало отчаяние. Никто не искал его, иначе он бы уже услышал их. Если он собирается выжить, то должен сделать это своими силами. Чего это будет стоить? Отрежет ли он себе ногу, если не будет никакого другого выхода? Откажется ли он от части самого себя, чтобы спасти свою жизнь?

Сон сморил его во второй раз, и он проснулся при дневном свете, лучи солнца, изливавшиеся с чистого голубого неба, проникли в его клетку. Квентин не стал тратить время на размышления о возможных мрачных перспективах своего положения и вернулся к попыткам освободиться. На сей раз он использовал заостренную палочку, чтобы откидывать в сторону камни и землю из–под своей ноги. Если удастся подкопаться под свою ногу, то он смог бы обеспечить достаточное пространство, чтобы вытащить ее. Дело шло очень медленно, часто ему удавалось извлечь лишь один камешек, один плотный комок земли за раз. Он начал копать у своего колена и продвигаться вниз, один мучительный дюйм за другим. Ему приходилось быть очень осторожным, чтобы не задеть что–либо, подпирающее камень. Если он сместится, то раздавит ему ногу и навсегда захлопнет этот капкан.

Он работал весь день, не обращая внимания на голод и жажду, на боль в теле, на жару в этой клетке. Он зашел слишком далеко и перенес слишком много, чтобы послушно умереть. Он не сдастся. Квентин повторял эти слова снова и снова, превратив их в песню, которую распевал как мантру.

Снова стемнело, когда он наконец высвободил свою ногу, оставив под камнем большую часть штанины и много собственной кожи. Горец тут же начал копать проход наружу, ход через обломки наверх, к угасающему свету, к свежему воздуху и свободе. Он не мог позволить себе остановиться и отдохнуть. Он чувствовал, что им овладевает паника.

Опустилась ночь, бархатистая мягкая тьма под звездным небом, когда он вылез из–под камней и земли и оказался на свободе. Ему хотелось рыдать от радости, но он не позволил себе этого, опасаясь, что не сможет потом взять себя в руки. Это суровое испытание переполнило его бурными чувствами, и к нему еще не в полной мере вернулась возможность рассуждать здраво. Он посмотрел вокруг, на мешанину из камней и торчащих тут и там деревьев, затем взглянул наверх, на темнеющие утесы. В темноте он не мог определить место, откуда упал. Но он понял, где находится сейчас: в конце долины, которая лежала в тени двух огромных гор, в центре массива Алётра Арк.

Было холодно, и он заставил себя отправиться вниз по склону, в деревья, за границей лавины, чтобы поискать убежище. Он нашел его в хвойном лесу, улегся там и сразу же заснул.

В ту ночь ему приснился сон о пропавшем мече Ли, и он проснулся с решимостью найти его.

При свете дня он смог лучше разглядеть, где оказался и что произошло. Оползень, который увлек его вниз, унес с собой большую часть горы, лишив ее деревьев и кустарников, выровняв пласты и уступы и оторвав огромные куски крутых склонов; все это лежало внизу, образовав огромную груду обломков. Взглянув наверх, он понял, где стоял перед тем, как рухнуть вниз. Не было видно никаких следов — ни тех, с кем он спасался бегством, ни тех, от кого он бежал.

Он принялся за поиски пищи и воды, обнаружив маленький ручеек неподалеку от того места, где спал, но так и не нашел никакой еды. Даже его знание леса не помогло ему обнаружить ничего съедобного так высоко в горах. Он вернулся к оползню, чтобы поискать меч Ли. У него не было никакого представления о том, где же следует искать, поэтому все утро он слонялся без определенной идеи. Оползень занимал почти полмили. Квентин не переставал думать о своем невероятном везении: выжил, серьезно не покалечился, выбрался из–под завала, не сошел с ума… Он вновь и вновь повторял себе: «То, что я выжил, — это знак, я не умру на чужой земле, я вернусь домой, в родные горы».

К полудню солнце палило так, что долина просто дымилась. У Квентина начались галлюцинации, он видел движение там, где его не было, слышал голоса, ощущал присутствие призраков. Он вернулся под деревья попить из ручья, затем улегся отдохнуть. Когда он проснулся через несколько часов, его мучила лихорадка, все тело болело, но он возобновил поиски.

На сей раз призраки приняли узнаваемый вид. Пробираясь через скалы, он обнаружил, что они поджидают его за каждым поворотом. Первой появилась Тамис, целая и невредимая, коротко стриженые волосы зачесаны назад, а в глазах, устремленных на него, вопрос: зачем ты здесь? Он произнес ее имя, но она не отвечала. Она глядела на него лишь мгновение, затем исчезла в мареве полуденной жары, в путанице образов из прошлого.

Следующим появился Ард Патринель, выскользнувший из дымки в образе покрытого металлом ронка, преображенный из человека в нечто кошмарное. Он уставился на Квентина, его глаза, пойманного в ловушку обреченного существа, умоляли об избавлении, даже тогда, когда он поднимал свое оружие, чтобы пронзить горца. Даже понимая, что это — видение, Квентин уклонился от него. С губ капитана гвардии слетали какие–то слова, но их не было слышно из–за прозрачного щитка, прикрывавшего лицо, лишенные звучания и значения, они были так же иллюзорны, как и его призрак.

Образ замерцал и утратил четкость, а Квентин закрыл глаза, чтобы привести в относительный порядок разум. Когда он вновь открыл их, Ард Патринель исчез.

«Оба они мертвы», — напомнил себе Квентин. Тамис и ее возлюбленный — призраки, затерянные во времени, которые могут вернуться лишь как воспоминания. Он ощутил себя близким к ним, почувствовал, что он все меньше является частью окружающего, чем прежде, что он становится бесплотным. Он терял себя в этой жаре, уходя в мир, созданный воображением. Он нуждался в отдыхе и пище и в чем–то надежном и прочном, за что можно держаться. В удаче. В надежде.

Поиски были безрезультатны, ни малейшего признака пропавшего талисмана. Шла вторая половина дня, и он все больше изнемогал. Ему не суждено найти меч, он понимал это. Он только терял время. Ему следовало покинуть это место и идти. Но куда? Была ли у него другая цель теперь, когда он остался один и без сил? Предназначено ли ему выполнить еще что–то?

Его мысли унеслись в прошлое, в горы Ли, где он так беззаботно проводил свою юность, к тем временам, которые он проводил, охотясь, ловя рыбу и изучая окрестности с Беком. Лицо брата возникло перед ним в воздухе. Где он сейчас? Что стало с ним после той бойни у Погребенного Замка? Он был жив, когда Тамис видела его в последний раз, но бесследно исчез. Бек был таким же призраком, как и Тамис, и Патринель.

«Но живым», — тихо поклялся Квентин Ли. Даже исчезнув, Бек был жив!

Квентин обнаружил, что стоит на коленях среди скал, рыдая, закрывая лицо руками, плечи трясутся. Когда он начал плакать? Сколько времени он простоял так, скорчившись в этих камнях?

Он вытер глаза, обозленный и пристыженный. Хватит. Больше ни за что.

Когда он опустил правую руку на землю, чтобы оттолкнуться и встать, его пальцы сомкнулись на рукояти меча.