Московская Плоть - Татьяна Ставицкая Страница 52

На сей раз полыхало рядом с метро. Горел киоск, в котором продавали диски. Сухой морозный воздух разносил искры в направлении мобильного оператора, торгующего по соседству связью и гаджетами.

Какая еще гражданская оборона? – думала Мать. Нет давно никакой гражданской обороны! Теперь каждый гражданин обороняется сам, как может.

Вход на станцию метро был задымлен. Мать потянула носом морозный воздух и, сама того не ожидая, втянула весь дым. Закашлялась, из глаз потекли слезы. По ушам ударила пожарная сирена подъехавших специализированных машин. Обесточив ларьки и разогнав публику, снимающую телефонами зрелище, пожарные принялись заливать источник возгорания.

– Охренеть! – вырвалось у Марьи. Она вынула из сумочки зеркальце и взглянула на свое лицо: в ее глазах плескались языки пламени догорающих киосков.

В Юсуповском дворце в Большом Харитоньевском переулке, более известном как Волковы палаты, собрался Совет безопасности. Некогда здесь находилась Огородная слобода, жили торговые люди, бояре, дворяне, священники, а главное – царские огородники, которые выращивали и поставляли свежие овощи к государеву столу. Первое строение в Огородниках было возведено при Иоанне Грозном. Царь, страстно увлекавшийся охотой, приезжал в дремучий лес, простиравшийся от нынешних Сокольников до Красных ворот. Охота часто длилась несколько недель, и по государеву указу для отдыха и ночлега был построен подмосковный охотничий дворец, названный Сокольничим. Место его возведения было выбрано не случайно. Малюта помнил, как Иоанн Грозный, проезжая однажды верхом через сосновый бор, зацепился за ветку собольей шапкой, и та упала в снег. Царь-батюшка лесу не простил. Не привык он обнажать голову перед всякой древесиной. Не на шутку разгневавшись, царь приказал вырубить на этом месте вековые сосны и на широкой поляне вознести каменный дворец. Царь часто гостевал здесь с пирами-гуслярами да певчими из Задонских степей. Дворец был непрост. По государеву приказу прорытый подземный ход от Сокольничего дворца в Кремль соединялся с другими многочисленными подземными дорогами, расходившимися от кремлевского холма в разные стороны к заставам. Царь часто пользовался известным только ему тайным подземным путем и неожиданно появлялся в Кремле или на одной из застав, слушая людскую молву, а затем, никем не узнанный, возвращался восвояси. Параклисиарх доверял этим стенам, как никаким другим. Во все времена это место находилось в собственности комьюнити, и вот теперь здание арендовала у холдинга ЗАО МОСКВА проектная организация «МежрегионНИИпроект». Подразделение было создано с целью выполнения работ в области проектирования: от обследования на ПРА-пригодность и технического состояния зданий и сооружений до проектирования уникальных объектов промышленного, спортивного, жилищного назначения. То есть являлось разработчиком ПРА-напорных комплексов, заказчиком которых выступал холдинг.

Совет безопасности собрался по случаю обсуждения неожиданной напасти. Условия гонок, озвученные этим властвующим шалопаем Уаром, разозлили Параклисиарха. Полыхнуло грозным предупреждением пламя за тонированными стеклами спецочков: мальчишеское лихачество ставило под удар благополучие всего комьюнити. Малюта с трудом взял себя в руки.

– Поскольку в исходе гонок сомневаться не приходится, давайте представим, что нас ждет в случае внеденежного расчета. Ненависть и наезды вместо почивания на лаврах. Органика уже не та, что прежде. Они вам этого унижения не простят. Вы наживете для комьюнити новых врагов!

Молодые кадыки вздымались от нетерпения.

– Это они ищут нового врага. Они его получат. Скучно не будет! – авторитетно заявил Уар.

Малюта обвел тяжелым взглядом аудиторию. Молодняк был настроен по-боевому: жаждал крови, предвкушал нескучное действо и поддерживал царевича.

Фофудьин нервничал, задыхался и потел.

– Господа, одумайтесь! Зачем нам эти траблы?! Неужто спокойная жизнь нынче не в цене?

Мать ночной Москвы, колыхнув юбкой, закинула одну безупречную ногу на другую, отвела плавным жестом пепельные волосы за плечо идеального абриса и произнесла тихо:

– Сражения закаляют мужчин. Пусть идут. Мы будем их ждать.

Получив неожиданную поддержку, молодняк завибрировал от радости.

– Но не любой же ценой, милочка! – не сдержался председатель, допустив неучтивость. – Это все – козлиные восторги непуганой юности.

– Господин Фофудьин, – ответила девушка, – сразу видно, что в вашей жизни не было ярких сражений.

– И я прекрасно себя при этом чувствую! Если бы мы отвечали на все вызовы всех поколений наших современников, от Москвы бы уже камня на камне не осталось, а от комьюнити – зуба на зубе, – потрясал излишками рыхлой плоти Фофудьин.

– Не тряситесь, председатель, дворец рухнет, – поддел его Бобрище, дружок Уара, бывший сокольничий царя Алексея Михайловича.

– Ходы надо просчитывать! Надо просчитывать ходы! – стучал пальцем по лбу и изображал «вилы в горло» Фофудьин.

– Можно подумать, что мы на машинах-бензинах ездим! Мы ж на сверхприроде ездим! Да мы их на любом помеле уделаем! – отстаивал свое право на развлечение молодняк.

– Мы их… мы их!.. Так об том и речь! Полчаса телячьего восторга и по три глотка юшки на брата, а в результате – сонмы новых врагов!

Старая гвардия не сдавалась, пытаясь всеми силами вразумить резвое и беспечное юношество, жаждавшее настоящих зрелищных поединков с дозированной долей риска.

И только Бомелий был абсолютно безмятежен.

Люся звонила и плакала, разрывая Маше сердце. По сложившейся в прошлой Машиной жизни традиции встретились в любимом кафе.

– Телефон ведь взял! Ну почему не звониииит???

– Люсь, если не звонит, значит, он тебе не нужен. Не твой человек, значит! Не смей по нему убиваться!

– Нет, мой! Я прямо чувствую, что мой! Я уже не знаю, куда себя деть! На стенку буквально лезу! Ну почему мне так фатально не везет?! – рыдала Люся. – Веришь, каждый вечер хожу на каток. Стихи какие-то крутятся в голове: все «любовь» да «кровь» рифмуются…

Марья вздрогнула. Этот якобы пошлый образчик поэтического дурновкусия открылся внезапно во всей своей неведомой ей ранее очевидности. Ну конечно же! Там, где плоть, там всегда любовь и кровь. Хоть так, хоть эдак. Марья вспомнила свою брачную ночь, улыбнулась тихо и пожалела вдруг подружку, которой не суждено больше никогда встретить своего Петю. И вообще, Люся виделась ей летящей по совсем другой орбите. А сама Маша… Нет, она двигалась даже не по орбите. Ее уносила некая центробежная сила от знакомого с детства двора, тополей, лавочек на детской площадке… И все это округлялось в отдельную планету, на северном полюсе которой стояла одна-одинешенька замерзающая во льдах Люся.

Маша не могла бросить подругу в момент отчаяния, а как утешить – не знала. Она чувствовала себя виновной в ее драме: отняла у подруги парня и перекроила тем самым ее судьбу. Люся и этот дурачок Петя могли бы пожениться, нарожать маленьких хорошеньких пупсиков и стать замечательной, чистой и вкусной московской плотью. А ведь я могу однажды не удержаться и отпить ее, с ужасом подумала Маша и сглотнула. С этим надо было что-то делать. Срочно! Собственно, вариантов было всего два: пить подругу или приобщить ее доподлинно. Марье предстояло принять решение.