Кая. Полукровка - Анна Бегун Страница 52

Инга тяжело вздохнула.

– Королю вредно быть таким чувствительным, – заметила она. – Когда-нибудь эта чувствительность тебя погубит.

Она соскочила со стола, наклонившись, чмокнула Рю в щёку и вышла из комнаты. Тот облегчённо выдохнул и, с тоской посмотрев на связующий шар, продолжил работу.

Слова Инги же оказались пророческими. Но об этом он узнал ещё очень нескоро.

Искать Книгу приходилось в тусклом свете фонарей. Здесь, на территории училища, всё сделано по последнему слову магии, но даже его оказалось недостаточно, и Оле вызвалась сбегать домой за лампой. Ходить по парку со здоровенным светящимся шаром – так себе затея, но если работать в паре, то можно даже заглядывать в разные щели и даже в пруд.

То ли темнота была тому причиной, то ли усталость, то ли ошибка поисковички, но целый час попыток найти Книгу не дал ровным счётом никакого результата. Книги не было ни на земле, ни под начавшими подгнивать листьями, ни на деревьях, ни даже в пруду, освещать который – та ещё песня.

– Может, её где-то закопали? – задумчиво произнесла Оле, когда мы упали на скамейку перевести дух.

– Или всё-таки поисковичка ошиблась. Она говорила, прибор не точен. Насколько не точен? Сто метров, триста, километр?

– Пойду поищу признаки рытья, – вздохнула Оле и действительно пошла искать на участках земли, взбивая ногами листья.

Я подняла глаза к небу. Оно было ещё не чёрным, лучи Великого Солнца ещё слегка касались его, добавляя нотки бирюзы. Если Книга всё же здесь... где мы забыли посмотреть? Медленно я обвела взглядом деревья вокруг, скамейки, пруд с медленно плывущими по нему уточками...

Тут моё внимание привлекла стая птиц. Они летели высоко, видимо, спасаясь от надвигающегося на королевство холод. Летят к суровому лесу – и дальше, за озеро Маллею, говорят, там никогда не бывает зимы. Стая пересекла небесный свод и скрылась за крышей беседки из белого гладкого камня...

– Оле! – вскрикнула я, подскакивая на ноги. – Там что-то есть!

– Что? – подняла она глаза от земли и, сделав несколько шагов, положила лампу на скамью, чтобы та не слепила глаза. – Где?

Я подбежала к беседке, но что-то смутно напоминающее знакомый корешок, лежало слишком глубоко, и потому сразу скрылось из виду. Показала пальцем наверх. Оле прищурилась, медленно подходя ближе.

– Слу-у-ушай, – протянула она, – а ведь похоже. Надо что-нибудь подтащить.

– Скамейку? – предложила я.

Олеша подошла к ближайшей из них и попробовала сдвинуть – та поддалась. Тогда она принялась подтаскивать её, поочерёдно двигая то с одной, то с другой стороны. Я бросилась на помощь, но Оле махнула на меня рукой:

– Я сама, ты лампу неси.

– Л-ладно, – неуверенно протянула я, всё ещё глядя, как подруга упорно тащит скамью. Сбегала за лампой, положила её на скамейку и всё-таки схватилась за второй край скамьи. Он поддавался тяжело. Явно тяжелее, чем Оле... Откуда в ней такая силища?

Та встала и, уткнув кулаки в бока, строго на меня глянула.

– Я сама, – спокойно, но твёрдо повторила она.

Решила послушаться. А то знаю я, как глянет – так аж трясти начинает.

Наконец, скамейка оказалась на нужном месте. Оле со своим ростом без проблем достала забытую на крыше вещь и радостно вскрикнула.

– Это она! Великое Солнце, всё-таки она...

Я облегчённо выдохнула и приняла из её рук Книгу. Не возвращая скамью на место, просто сели на неё и в свете лампы стали разглядывать.

– И откуда она здесь взялась? – задала Оле вертящийся у нас обеих на языке вопрос.

– Мика предположила, что я кому-то очень не понравилась... – вздохнула я. – Знать бы ещё, кому и чем.

Открыла книгу: и правда моя. Подпись моя, работы мои. Всё на месте, как было. Только немного отсырели страницы, но на функциональности это не сказывается. Оле подпёрла рукой подбородок.

– Когда, говоришь, она пропала?

– После урока по языку магии, – снова припомнила я. – Помнишь, ты уже пошла в коридор, и там ждала, а я к учителю подходила. Когда вернулась на своё место за сумкой, то Книги на столе не было.

– Хорошо, что вспомнила, хоть круг подозреваемых сужается.

– Это точно, – я вздохнула. – И ведь никак не могла вспомнить, а как Мика спросила – сразу в памяти всплыло. Она на меня так строго посмотрела, мне аж страшно стало. От страха, видимо, и вспомнила.

Я рассмеялась, но Оле не разделила моего веселья. Она несколько секунд внимательно меня разглядывала, а потом отвернулась, задумчиво уставившись вдаль.

– Мика, значит, – протянула она.

– Ага. Ты не смотри, что она бука такая. На самом деле хорошая девчонка.

Я пролистала ещё несколько страниц, вспоминая, что из выполненных работ ещё не сдано, как вдруг застыла.

– Ты чего? – обернулась Оле, когда молчание затянулось.

– Здесь история, – непослушными губами ответила я. – Написана чернилами.

Нахмурившись, Олеша выдернула из моих рук книгу и внимательно всмотрелась в записи. Внезапный порыв ветра поднял в воздух листву, закручивая её в танце. Я пошарилась в карманах, надеясь отыскать специальный карандаш, но нашла только обычный. Оле отсутствие карандаша не смутило. Она облизнула указательный палец и провела им вдоль страницы.

– Так тоже можно, – сказала она, внимательно наблюдая за происходящим.

Я вылупила глаза. Небольшое пространство в нескольких сантиметрах над книгой сначала начало мерцать, потом наполнилось тусклым светом, который постепенно собирался в буквы, пока не превратился во вполне явную надпись.

Надпись начала вертеться вокруг свой оси, объявляя всем:

«Расстанься с сама-знаешь-кем, иначе будет хуже.

Знай своё место, «Прекрасная».»

***

Хотя мы предпочитали встречаться в тихой атмосфере моего дома, иногда, если Рю был особенно занят (а последнее время это происходило всё чаще), я сама забегала к нему в гости. Охрану, видимо, чётко проинструктировали на мой счёт, и никто даже имени не спрашивал, а порой бывало, что из ниоткуда появлялся кто-то из придворных и сопровождал меня в нужную комнату. Да уж, попробуй найди человека, если он может находиться в одной из сотни комнат. Или больше? Да сколько вообще может быть комнат во дворце?.. Надо будет спросить.

В этот раз мы сидели в его спальне, забравшись поглубже в огромную кровать. Интересно, после таких кроватей Рю не испытывал приступов клаустрофобии в моей спальне? Впрочем, кровать была задёрнута палантином, и мы словно находились в маленькой уютной комнатке с мягким полом и слабым фиолетовым освещением. Встав на колени, я накинула на голое тело лёгкий халатик, который ждал этого момента на самом краю, и подлезла под руку Рю.