Выбравший Бездну - Вадим Арчер Страница 52

Надсмотрщик повел Мага по бараку. Он шел не выбирая, куда ставить ноги, давно привыкнув к этой грязи. Не найдя свободного места, он криками и плеткой приказал рабам раздвинуться и впихнул между ними нового раба, затем обернул его цепь вокруг бруса и запер на замок. Только после этого он развязал Магу руки.

Когда дверь за надсмотрщиком закрылась. Маг вернул Талесту на пояс и огляделся. В бараке размещалось с полсотни людей, мужчины и женщины содержались вместе, хотя были прикованы по разные стороны помещения. Здесь было и несколько детей разного возраста. Цепей и ошейников не было только на грудных младенцах, видимо, не считающихся товаром.

На Мага не обратили никакого внимания. Такие же, как он, новички были слишком подавлены собственным несчастьем, чтобы обращать внимание на других, остальные привыкли, что здесь меняется по несколько человек в день. Он сел на подстилку, обхватил руками колени и начал читать мысли окружавших его людей! Мысли рабов.

Двое суток Маг безвылазно провел в темном бараке.

С утра отсюда уводили группы по нескольку человек, к вечеру они возвращались, но не все. Некоторых, как и Мага, пока не трогали. Это были такие же новички, которых выдерживали перед продажей, чтобы были смирнее. Кормили их ровно столько, чтобы не умереть с голода. Хозяин не держал товар подолгу, поэтому не считал нужным разоряться на еду. Правда, Маг узнал, что в отдельном помещении содержались несколько молодых красивых девушек, которых специально откармливали, чтобы были пухленькими.

На третий день надсмотрщик остановился перед ним и отомкнул замок на его цепи. Его вывели во двор, где уже стояли несколько мужчин, связанных за шеи веревкой на скользящей петле, присоединили к цепочке и повели на рынок.

— Просто возмутительно, чем она занимается, — проворчала Талеста с пояса Мага, имея в виду веревку на его шее. — Она позорит всех нас, честных веревок!

— А чем занимается этот торговец? — ответил вопросом на вопрос Маг. — А этот надсмотрщик? Разве они не позорят всех нас, носителей божественной искры?

Талеста самодовольно хмыкнула — ей понравился намек на равенство между творцами и веревками. Она даже взмахнула кисточкой, хотя в плотном теле это давалось ей с трудом.

— Мало того, — продолжил Маг, — а сколько виселиц стоит по этому миру, и при каждой из них человек и его веревка. Мир людей — жестокий мир, и когда еще он станет другим.

— Ты веришь, что он станет другим?

Маг ответил не сразу, видимо, взвешивая про себя все «за» и «против».

— Верю, — ответил наконец он.

Их привели на тот самый рынок, по которому недавно разгуливал Маг. Перед продажей их раздели догола и выставили посреди толпы на невысоком помосте, где у хозяина было постоянное торговое место.

На них не обращали внимания — рабская нагота давно примелькалась здесь. Зазывала что есть сил расхваливал достоинства товара, стремясь привлечь внимание покупателей, но большинство их шло мимо, потому что рабы были дорогим товаром, который был по карману только состоятельным людям, а таких было немного на рынке.

Тем не менее они были. Они подходили и приценивались к рабам, иногда начинали торговаться, но чаще отходили прочь. Вскоре двое мужчин были куплены, покупатели интересовались и Магом, но услышав, что он не знает ремесел, переставали спрашивать дальше. Торговец заломил высокую цену за молодого крепкого парня.

Маг развлекался тем, что рассматривал окружающую толпу. Мужчины с кошелками, рабы с тележками, мальчишки-подростки, норовящие стащить хлебец или кусок сладкой тянучки из-под бдительного ока торговца. Женщин было мало, большинство из них были замотаны по самые глаза платками. Некоторые выставляли напоказ набеленные, насурьмленные лица и плечи — теперь Маг не хуже людей знал, чем зарабатывают на жизнь эти красотки. Впрочем, красивых среди них было гораздо меньше, чем уродливых.

Вышедшая из паланкина женщина была хорошенькой и, видимо, богатой, поэтому она привлекла внимание Мага. Одетая как шлюха, она шествовала по базару с видом госпожи, толпу перед ней расталкивал раб с корзиной. За женщиной увязался господин среднего, ближе к пожилому, возраста, разодетый в парчу и шелк. Он что-то говорил ей вслед, она отвечала не оборачиваясь, со злым, надменным выражением на размалеванном лице. Наконец она остановилась и повернулась к преследователю лицом, выкрикивая что-то резкое. Маг решил не осквернять высший слух подслушиванием этой парочки.

Накричав на преследователя, женщина отвернулась и пошла по базару, сохраняя на лице высокомерное выражение. Мужчина отстал, но пошел за ней следом, держась поодаль. Женщина шла между рядами, едва удостаивая взглядом лотки с товарами, пока не оказалась у самого помоста с выставленными на продажу рабами. Ее оценивающий взгляд обошел рабов, остановился на Маге, прошелся по его наготе. Можно было не читать ее мысли — они и так были совершенно очевидны.

— Сколько стоит этот раб? — поинтересовалась она у торговца и ужаснулась, услышав цену.

— Это дорогой раб, госпожа, — начал расхваливать товар торговец. — Молодой, крепкий, а какой красавец! — Видимо, мысли этой женщины и для него не остались тайной. — Чужеземец — такого больше нигде не купить.

О том, знает ли раб ремесла, не заговорили ни женщина, ни торговец. Обоими подразумевалось, что он подходит для целей покупательницы. Она явно не собиралась выпускать покупку из рук, но торговалась, как завзятая скупердяйка. Ей удалось прилично сбросить цену, и она уже полезла за деньгами, как вдруг к торговцу обратился преследовавший ее мужчина:

— Сколько, говоришь, стоит этот раб?

Торговец, мгновенно учуяв выгоду, назвал начальную цену.

— Возьми.

Мужчина, не считая, бросил ему кошелек.

Тот высыпал оттуда деньги и тщательно пересчитал их.

— Но мы же договорились! — Женщина прожгла обоих ненавидящим взглядом.

— Товар берет тот, кто щедрее платит, — с постным видом потупился торговец.

Не обращая внимания на возмущенную брань обойденной покупательницы, он повелительно кивнул зазывале. Тот велел Магу одеться, а затем передал конец цепи дожидавшемуся у помоста мужчине. Мужчина даже не посмотрел на свою покупку. Проводив злорадным взглядом удаляющуюся женщину, он намотал на кулак избыток цепи и быстрым шагом пошел с базара. У паланкина он, однако, остановился и оглядел новоприобретенного раба с головы до ног.

— Меня, сановника самого шейха, эта потаскуха оставила как мальчишку, — проворчал он себе под нос, явно не рассчитывая, что чужеземец поймет его речь, — но и с тобой она развлекаться не будет. Наверное, помираешь с досады, чужеземный пес.

— Нет, господин.

Мужчина изумленно взглянул ему в лицо:

— Разве ты говоришь по-нашему?