Месть князя - Юрий Маслиев Страница 52

Его решительные глаза мгновенно полыхнули таким пламенем, что хитрого старика как обдало адским огнем, куда, по всем канонам, он несомненно должен был бы попасть. Казалось, человек, говоривший эти слова, мог одним взглядом воспламенить бензин, разлитый по квартире.

– Раз! – как выстрел, прозвучал короткий счет.

– Да-а-а-а! – синхронно со счетом заорал испуганный Фридман, немного поздновато сообразивший, что шутки кончились.

И не себя ему было, по большому счету, жалко. И не свою дуреху-жену, и не своих великовозрастных наследников. Жалко ему стало дела, которому он посвятил всю жизнь, ради которого пролилось много крови… Правда, не его руками, но не без его организационного участия. Жалко ему было произведений искусства, не имевших цены, поскольку культуру, олицетворявшую земную цивилизацию на таком высоком уровне и превращавшую его квартиру в редкий музей, оценить было просто невозможно.

– Да-а! – еще раз для пущей убедительности проорал он. – Есть кое-какая информация, все расскажу…

Он с тоской, без страха подумал про себя: «Старею – ошибся в людях. Ничего себе интеллигенты-моралисты! Да Чингисхан с Аттиллой вместе взятые по сравнению с этими варварами – гении чистой красоты, мать их так!..»

И, не кривя душой, полностью признав поражение, он выложил всю информацию и свои выводы этим вурдалакам.

– Не понимаю! Не понимаю! – шагая по улице, эмоциональный Лопатин резко взмахнул огромными руками, спугнув, как воробьев, стайку девушек, которые, пискнув, разлетелись по сторонам. – Не понимаю: почему Михаил пошел на это, почему не дал знать нам!..

– А тут и понимать нечего, – перебил его более рациональный Угрюмов, который тем не менее верил Михаилу безоговорочно и готов был положить за друга голову. – Нужно разыскать и узнать у него самого. Может, ему помощь нужна, а нас он не хотел впутывать! Да и горе у него, большое горе… Ты ведь знаешь, он редко допускает к себе, к своему сердцу людей. Но если уже привяжется, то его с кровью не оторвать. А тут Таня… Да он десять раз готов был убить себя за один ее волосок, а тут такое! Нам сейчас трудно его понять. Я думаю… я уверен – помощь ему нужна. Ниточка есть. Фридман сказал, что Храмовцев находится в Ярославской области, живет в маленьком домике на берегу озера, на окраине одного из небольших городов. Чего проще. Берем карту Ярославской области, находим все города, стоящие на озерах, и по очереди прочесываем их один за другим. Я думаю, их немного. Два-три, от силы – четыре. Найдем Храмовцева – найдем и Михаила. Нужно через адресный стол поискать.

– Лучше – через пенсионный отдел горисполкома, – возразил Евгений. – Фридман же сообщил, что Храмовцев корчит из себя законопослушного гражданина, обзавелся якобы документами участника Гражданской войны. Вот и пойти под видом нештатного сотрудника военкомата – награда нашла своего героя. Храмовцев Борис Борисович… Дом Храмовцевым может быть куплен на подставное лицо, и в адресном столе он не будет числиться. А финансовые органы – учреждения солидные, учет поставлен скрупулезно. Найдем.

В тот же день они выехали в Ярославль. Только два города соответствовали параметрам, описанным Фридманом: Ростов на озере Неро и Переславль-Залесский на озере Плещеево.

Из Ярославля Лопатин двинулся в Переславль-Залесский, а Угрюмов – в Ростов. Они договорились встретиться через сутки на ростовском вокзале.

– Ну что ж. Хотите знать, что с Михаилом? Слушайте.

Борис Храмовцев не обманывался, подобно Фридману, добропорядочным видом друзей, свалившихся к нему как снег на голову. Он-то знал, на что способны эти двое, вежливо задававшие ему свои вопросы.

«Все равно придется рассказать, себе дороже. Только вот всю вину нужно свалить на Сему – мол, не предупредил, что больного Муравьева опекают старые друзья. Может, и отделаюсь легким испугом – не тронут по старой дружбе. Как-никак, хоть и давно, в одном общем деле были».

Выложив друзьям все, что случилось за последнее время, он налил себе очередную рюмку водки; друзья пить отказались. Уже заметно захмелев и почувствовав, что его не тронут, он азартно захрустел огурцом.

– В общем, так, – продолжил Храмовцев, не переставая жевать. – Начало у нас было хорошее. Срубили добрые хрусты, ломанули пару сейфов… У Князя, если ему подсказывать, навыки легко восстанавливаются – способный ученик. Товару московским барыгам сплавили немерено. Тот же Фридман – паук, антиквариат берет за милую душу. И моим ребятишкам с Князем было легко работать – он опасность за версту чуял. Как волшебник! Правда, жесток стал, к синим петлицам НКВД испытывал звериную ненависть. Двоим операм, что увидели его в лицо и могли накнакать в будущем, шнифты мойлом пописал [26]и только затем отпустил слепых… Часто ментовские западни обходил или лошарил этих уродов, хотя потери случались все чаще и чаще. Обложили менты. Я уже предложил фуценам упасть в лежку на пару месяцев, прикупил марафету. Пусть бы съездили на юга развеялись, марух пощупали… Но Князь решил по-своему, а с ним базланить было стремно. Он, как ментов не щадил, так и своих подельников – правильных центровых воров в хрен не ставил. Чуть что – волыну в зубы или мойкой по горляне – хрен кенты помогут. Так что его масть хавали все, не вякали. Все были, по сравнению с ним, мелочь пузатая, шестеры… Хотя фраеров штатских не трогал, жалел, зазря в крови не мазался. Только ни ментам, ни своему брату-ворью спуску не давал!..

Подвыпив, Храмовцев начал повторяться.

– Дальше, дальше говори! Где Михаил сейчас? – нетерпеливо рыкнул на него Лопатин.

Евгений не выносил блатного жаргона. Он в раздражении хлопнул ладонью по массивному кухонному столу, отчего тот, прогнувшись, жалобно скрипнул. Раздался перезвон стоящей на нем посуды.

– Да я и базарю, и за базар отвечаю, – распалился опьяневший Храм. – Навернулось последнее дело. А я предупреждал… Подстава на мануфактурном складе была ментовская. Шарагу внутрь запустили и выход перекрыли. Фуцены – в шухер. В маляве, что передали, на плане склада – запасной выпульт через задний шнифт, а он уже решками закоцан. Вся шарага – к ментам в крытку, а Князь – в отказ. Стену динамитом подорвал по ходу, двух ментов на стреме завалил – из двух рук шмалял, и ушел один. Фуцены по крупняку пошли паровозом – групповуха, не скоро откинутся. Мишку по всей Москве менты рысачат, всех блатарей на уши поставили, а он со мной назад – в Ростов. Хотел вначале залечь, но потом передумал. Демонстративно на Ярославском бану угол вертанул у залетного фраерка… И по мелочовке, под своей, неизвестной ментам, фамилией в ихней же крытке от них и спрятался. Лупанули ему четыре годика, да весь расчет на амнистию к двадцатилетию Октября – слухи есть. Через пару месяцев, в ноябре, откинется по амнистии и с чистыми, легальными ксивами – белым лебедем на волю [27].