Проклятие валькирии - Елена Счастная Страница 52

Теперь она лежала без чувств, закутанная в покрывало, и Ингольв всерьез обдумывал, не убить ли и ее тоже. В этот миг его не слишком волновало, что и он тогда погибнет. Даже увидев малую часть силы, он понял, на что та способна. А Эйнар не знал ничего, иначе вряд ли осмелился бы и близко к ней подойти.

Ингольв так и оставил свой топор воткнутым в его череп. Он не станет скрываться и отпираться от убийства: это дело недостойное воина. Ему придется взять на себя всю вину, чтобы уберечь Асвейг. Иначе ее точно убьют, как ведьму.

Девчонка слабо пошевелилась, тихо простонав. По ее оголенной лодыжке побежала бледная алая дорожка. Вязкая капля упала на пол. Ингольв подошел и спешно сгреб ее на руки. Мысль, чтобы прикончить ее, пока не очнулась, теперь показалась ему шальной и безумной. И как только в голову взбрела? Знать, не выветрилась еще из разума горячка после встречи с Мерд и расправы над ее же братом.

Он, стараясь не смотреть на Эйнара, вынес Асвейг прочь. Быстрым шагом пересек двор и ввалился в рабскую хижину, никого не предупредив. Девицы взвизгнули. Кто прикрылся одеялом, уже укладываясь спать после пира, кто подтянул колени к груди. А кто-то и не проснулся даже.

Одна из рабынь вскочила на ноги и махнула рукой в сторону лежанки:

— Клади сюда, господин.

Он быстро опустил Асвейг на узкую лавку.

— Я позову брути.

— Сами справимся, — фыркнула девушка, кажется одна из тех, что когда-то хотели рыжую побить.

Неужто не враждуют больше? Но Ингольв сразу поверил, что вреда ей здесь не причинят. Рабыни тотчас же захлопотали. Одна бросилась за водой, другая достала чистое тканье. Асвейг пока не приходила в себя, но и покоя не было в ее душе: веки подрагивали, а губы едва заметно шевелились. Из глубины памяти всплыла какая-то смутная угроза, он глянул на девушку еще раз, прежде чем уйти. Чего-то не хватало в ее облике, чего-то настолько привычного, что и не сразу поймешь.

— Амулет, — едва осознав, произнес Ингольв. — При ней должен быть амулет.

Светловолосая рабыня, имя которой все никак не вспоминалось, порылась в покрывале и вынула оттуда золотой цветок. Асвейг тут же напряглась, словно ее скрутила судорога, и девушка, едва не выронив подвеску, точно раскаленный уголек, быстро накинула цепочку ей на шею и прихватила абы как, чтобы не соскользнула.

— Порвалась, — вздохнула она.

— Придумайте что-нибудь! Но амулет должен быть всегда на ней!

Рабыня поспешно кивнула. Ингольв, чуть успокоившись, вышел из хижины. Он не стал возвращаться в сарай, где оставил Мерд: ее там все равно уже не было. Воительница наверняка поспешила к Хакону, пока тот не проснулся. А потому Ингольв пошел к молодым супругам, не думая о том, что потревожит их. Он ворвался в дом и быстро забрался по лестнице на второй ярус, где когда-то ночевала вельва, а теперь конунг с женой должны были провести первую ночь вместе. Мерд встретила его, каждый миг оборачиваясь на крепко спящего мужа, и вытолкала Ингольва назад, спускаясь вслед за ним. Он едва удержался, чтобы не поднять такой гам, что Хакон точно проснулся бы. Но сейчас ему нужно было разобраться с Мерд.

Как только она спустилась к нему, он схватил девушку за локоть и потащил прочь. Та сопротивлялась, но делала это молча, боясь еще разбудить мужа.

— Тебе так не терпелось отправить Асвейг к нему в постель, зная, каков он? — волоча воительницу за собой, прорычал Ингольв.

Мерд, передохнув, снова попыталась вырваться, но куда уж ей. В предрассветных сумерках послышалось только ее пыхтение.

— Она моя рабыня, и я могу делать с ней все, что пожелаю. Тебе какое дело, что с ней станет? — мигом перешла она в нападение.

Будто когда-то имела право его упрекать. Даже после всего, что между ними сегодня произошло — нет. Но она пыталась, словно это он, а не Хакон стал ее мужем. Ничего не ответив, Ингольв дотащил девушку до бывшего своего дома и втолкнул внутрь. Она пошла несколько шагов и замерла, обхватив себя за шею пальцами, будто ей вдруг стало тяжело дышать.

— Ты виновата в этом, — Ингольв встал за ее спиной перед телом Эйнара, словно темной смолой, залитого собственной кровью.

— Ты знаешь, что теперь сделает отец? — тихо просипела Мерд, отворачиваясь от страшного зрелища.

— А ты знаешь, что мне сейчас хочется сделать с тобой? — Ингольв взял ее за подбородок, заставляя поднять взгляд. — Отправить вслед за ним, моя дорогая. И всю твою семью тоже.

Мерд сощурилась зло, уже приходя в себя от первого потрясения.

— Что такого в этой рабыне?

— В ней — ничего. Все дело в тебе и в твоем братце, в ваших подлых и трусливых душах. В вашей зависти и корысти. Вот, в чем причина всего, что случилось.

Он отпустил воительницу, борясь с желанием вытереть ладонь о штанину. Да и вообще вымыться бы с головы до ног после того, как она касалась его повсюду. Пыталась убедить, что он ей нужен, а сама уже таила мысли о том, как отдаст Асвейг на растерзание Эйнару.

— Поосторожнее, Ингольв, я могу сделать так, что ты не выйдешь из Скодубрюнне живым, — но в голосе Мерд не было уверенности.

— Я могу сделать так, что ты не выйдешь живой отсюда, — он вновь шагнул к ней. — Поверь, мне уже нет большой разницы. И моя рука не дрогнет.

— Ты будешь изгнан, — воительница отшатнулась, вступила в лужу крови и прянула в другую сторону.

— Я возблагодарю всех богов за это. Теперь можешь идти, рассказывать все отцу и Фадиру. Я не стану скрываться.

Он развернулся и вышел прочь из дома, который стал ему постылым, как и все поместье разом. Он слышал, как следом вышла и Мерд да поспешила дорожкой между хижин в длинный дом. Пожалуй, она могла бы и правда помочь ему умереть от руки Альвина в ответ на смерть его сына. Но он знал так же, что воительница не станет этого делать, потому как и ему есть, что про нее рассказать напоследок. Вряд ли в таком случае ее собственная участь будет намного завиднее его.

Бестолково побродив по окрестностям до рассвета, Ингольв вернулся на двор. И первым делом вновь отправился в хижину рабынь. Там уже готовились идти работать, так, верно, толком и не отдохнув. Уставшие еще после пира и злые, девушки одна за другой протискивались боком в двери мимо него. А он только и смотрел, что на вытянувшуюся на своей лежанке неподвижную Асвейг

— Она приходила в себя. Сейчас спит, — тихо сказала Ингеборг и тоже ушла.

На миг стало так тихо, что захотелось прочистить уши. А после вновь мир за дверью хижины наполнился обычными звуками жизни поместья. Даже слышались еще отголоски пира. Но они стихнут, как только все прознают, что случилось ночью.

Ингольв подошел к девушке и встал, разглядывая ее. Амулет рабыни повесили на обычный плетеный шнурок. Может, так и лучше, не будет больше привлекать столько внимания. Он опустился на корточки и осторожно взял подвеску двумя пальцами, разглядывая. Первый раз ему стало так интересно посмотреть на нее вблизи.