Волшебник - Майкл Скотт Страница 53

…и в голове у него замелькали образы: разрушенный ландшафт с черной скалой, испещренный озерцами бурлящей огненно-красной лавы, а вверху небо набухло грязными облаками, из которых идет дождь из пепла и золы. По небу распростерлись, свисая с облаков, корни какого-то гигантского дерева. Из этих корней сыплется белый, как кости, пепел. Они рассыпаются, сморщиваются и погибают…

Нидхёгг отдернул почерневший язык.

Джош ахнул и открыл глаза. Его аура вспыхнула снова, сильнее и ярче, почти ослепив его. Джош в панике замахал мечом перед собой и стал пятиться, пока не уперся лопатками в стену кухни. Он яростно заморгал, потому что ему очень хотелось протереть глаза, но он не смел выпустить меч. Вокруг него падали кирпичи, осыпалась штукатурка, трескалось дерево, и он сгорбился, ожидая, что сейчас что-нибудь обрушится ему на голову.

— Скетти! — позвал он.

Но ответа не было.

Джош закричал громче:

— Скетти!!!

Щурясь и моргая, чтобы перед глазами перестали плясать пятна, он увидел, как чудовище тащит Скату из дома. Его бурый язык беспомощно болтался в углу пасти. Едва не раздавив воительницу в лапах, он выпрямился во весь рост и двинулся через разоренный сад, выбив длинным хвостом несколько кусков из стены дома и разбив последнее целое окно. Затем чудовище поднялось на две задние лапы, как ошейниковая игуана, и затопало по переулку, чуть не раздавив фигуру в белой кольчуге, которая стояла на стреме. Фигура без колебаний умчалась следом за чудовищем.

Джош, ковыляя, вышел через пробитую в стене дома дыру и остановился. Оглянувшись, он увидел кухню, от которой остались одни обломки. Потом он посмотрел на меч в своих руках и улыбнулся. Он остановил чудовище. Его улыбка расплылась до ушей. Он отпугнул чудовище и спас сестру и всех в доме… кроме Скетти.

Глубоко вздохнув, Джош спрыгнул со ступенек и бросился через сад в переулок по следам монстра.

— Поверить не могу, что делаю это, — пробормотал он. — Мне ведь даже не нравится Скетти. Ну… не настолько сильно, — поправил он себя.

Никколо Макиавелли всегда был очень осторожным.

Он пережил правление жестокого рода Медичи во Флоренции и даже процветал в те времена когда интриги были неотъемлемой частью жизни, а жестокая смерть и убийства стали обычным делом. В своей самой известной книге «Государь» он впервые высказал мнение о том, что хитрость, увертки, ложь и обман совершенно приемлемы для правителя.

Макиавелли сумел выжить, потому что он был хитер, осторожен, умен, а главное — коварен.

Так что же нашло на него, когда он решился позвать дизир? В языке валькирий нет слова «хитрость», и они не знают значения слова «осторожность». В их понимании это очень умный и коварный поступок — привести Нидхёгга, первобытного монстра, не поддающегося контролю, в центр современного города.

И он позволил им сделать это.

Теперь по улице разносились звон разбитого стекла, треск дерева и грохот камней. В каждой машине и в каждом доме района орали сирены сигнализации, и во всех домах в переулке горел свет, хотя никто не решался высунуться на улицу.

— Что же там происходит? — вслух подумал Макиавелли.

— Нидхёгг угощается Скатой? — рассеянно предположил Ди.

Телефон завибрировал и отвлек его.

— Ничего подобного! — вдруг закричал Макиавелли.

Он распахнул дверь машины, выскочил наружу, схватил Ди за шиворот и потащил его из машины.

— Дагон! Выходи! — крикнул он.

Ди попытался встать на ноги, но Макиавелли продолжал тащить его подальше от машины.

— Ты спятил? — завизжал доктор.

Внезапно лопнуло стекло — это Дагон выбросился через лобовое стекло. Он соскользнул с капота и приземлился рядом с Макиавелли и Ди, но волшебник даже не посмотрел на него. Он наконец увидел то, что так испугало итальянца.

Нидхёгг на двух мощных задних лапах несся по узкому переулку в их сторону. В его передних лапах висела обмякшая рыжеволосая девушка.

— Назад! — заорал Макиавелли и припал к земле, потащив за собой Ди.

Нидхёгг перешагнул через длинную черную немецкую машину. Одна задняя лапа наступила прямо на середину крыши и примяла машину к асфальту. Лопнули стекла, осколки полетели как шрапнель, машина прогнулась в середине, передние и задние колеса оторвались от земли.

Чудовище исчезло в ночи.

Мгновение спустя облаченная в белое дизира практически перелетела через остатки машины и кинулась вслед чудовищу.

— Дагон! — прошептал Макиавелли, перевернувшись. — Дагон, где ты?

— Я здесь.

Водитель плавно поднялся на ноги и стряхнул с черного костюма осколки стекла. Он снял потрескавшиеся темные очки и бросил их на землю. В его круглых немигающих глазах заиграли все цвета радуги.

— Он нес Скату, — сказал Дагон, ослабив черный галстук и расстегивая верхнюю пуговицу белой рубашки.

— Она мертва? — спросил Макиавелли.

— Я не поверю, что она мертва, пока сам не увижу.

— Согласен. За все эти годы о ее мнимой смерти сообщали слишком часто. И вдруг она снова появляется неизвестно откуда! Нам нужно увидеть ее труп.

Ди выбрался из грязной лужи. Он подозревал, что Макиавелли специально толкнул его туда. Выливая из ботинка воду, он заметил:

— Если она у Нидхёгга, то она мертва. Мы победили.

Дагон скосил на волшебника свои рыбьи глаза.

— Ты, моргающий, высокомерный идиот! Что-то в доме отпугнуло Нидхёгга, вот почему он убежал! И это была не Тень, потому что он ее схватил. Не забывай, это чудовище ничего не боится! Туда вошли три дизиры, а вышла только одна! Там произошло что-то ужасное!

— Дагон прав. Это катастрофа. Нам нужно полностью пересмотреть стратегию. — Макиавелли повернулся к водителю. — Я обещал тебе, что если дизиры провалят задание, то Ската твоя.

Дагон кивнул.

— Вы всегда держали слово.

— Ты работаешь на меня уже почти четыреста лет. Ты всегда был мне предан, я обязан тебе жизнью и свободой. Я освобождаю тебя от службы, — объявил Макиавелли. — Иди и найди тело Тени. И если она до сих пор жива, делай все, что считаешь нужным. Иди же и будь осторожен, дружище.

Дагон двинулся в путь, но вдруг остановился и спросил:

— Как вы меня назвали?

Макиавелли улыбнулся.

— Дружище. Будь осторожней, — предупредил он заботливо. — Тень не просто опасна, она убила многих моих друзей.

Дагон кивнул. Он снял ботинки и носки, обнажив перепончатые лапы с тремя пальцами.

— Нидхёгг наверняка отправился к реке, это его стихия. — Внезапно полный острых зубов рот Дагона расплылся в подобии улыбки. — А вода — мой дом.