Заступник. Твари третьего круга - Арина Свобода Страница 53

Эрран вышел на лестничную клетку, только сейчас почувствовав холод прилипшей к спине рубахи, и как ноют колени, сбитые о пол, пока он елозил над телом Ника в лаборатории, и онемевшие мышцы спины.

«Вечный Отец, что я наделал?» – тоскливо подумал он, прислонившись лицом к холодному стеклу. За окном мельтешили снежинки, похожие на жирных белых мух.

«Если врач сообщит в центральную систему жизнеобеспечения спящих, то все откроется. И Триар узнает, что последние три года я за его спиной работал на Арсона… – по спине побежал холодок. – Сейчас это не имеет значения. Пусть делают, что хотят. Я переживу. Даже если центр закроют. Даже если я все потеряю. Плевать! Только бы он выкарабкался! А я переживу. Я виноват. Не заметил, не доглядел. Кувыркался в постели, пока… За все и отвечу. Вечный Отец, только бы Ники выкарабкался. Где он сейчас? Его мозг, душа? В каком мире, в каком измерении?»

Перед глазами стояло лицо с заострившимися чертами, посеревшие губы.

Эрран не мог найти сил, чтобы спуститься на первый этаж и заполнить необходимые бумаги.

Шепот, похожий на бесконечный шелест дождя в листве. Иногда шорохи складывались в причудливый узор слов. Ник слышал их, но ни понять их смысл, ни запомнить не удавалось. Стена из слов, однообразная, мутная, как дымчатое стекло. Шепот усыплял и одновременно не давал забыться окончательно, удерживая сознание где-то на грани.

Потом вернулось обоняние. Руки ощутили вязкую грязь. Он вдруг понял, что вот-вот задохнется. Хлюпкая жижа заполнила нос и рот. Ник закашлялся. Дернулся, понимая, что его затягивает все глубже и глубже…

И очнулся, осознав, что это было всего лишь видение.

Зря он открыл глаза. Лучше утонуть в вонючей трясине, чем увидеть склонившееся над ним чудовище. Жуткое, словно наспех сложенное из гниющих останков разных существ. Бесконечно отвратительное, бесконечно притягательное – Ник не мог отвести глаз ни на миг – и настолько реальное, как ни один из призраков Темного. Очень плотное и весомое. Рядом с ним Ник сам себе казался жалким призрачным мороком. А за ним другие. Много.

Тьма обступала со всех сторон, и лишь янтарное сияние, которым, словно факел, горело тело Ника позволяло хоть что-то различать в непроглядной ночи.

– Что ты видел? – прорычало чудище. Ник не разобрал слов, скорее, понял мысль. Черные глаза без эмоций смотрели на него. – Что ты видел?!

Невозможно было не ответить. Ник вспомнил мерзкий вкус во рту и ощущение полной беспомощности, когда он почувствовал, как его затягивает. Монстр удовлетворенно рыкнул, присвоив его мысли.

– Ты видел то, что с тобой случится, если останешься здесь. Ты затеял опасную игру. Тебе здесь не место. Зачем ты пришел?

– Я ищу…

– Нельзя найти тех, кто навсегда потерян в пучине зла. Уходи.

– Я не знаю, как.

– Как ты попал сюда?

Ник устал, смертельно устал. Тело налилось свинцовой тяжестью. Он ничего не мог сделать. Не мог собраться и приказать чудищу исчезнуть. Даже шевельнуть рукой или ногой не мог. Только думать.

– Из Темного Города. Вы знаете, что это?

Чудище утвердительно качнуло тем, что было у него вместо головы.

– Мир – большое сито. Те, кто слишком тяжел для него, проваливаются в Темный. А те, кто слишком тяжел даже для Темного, неизбежно притягиваются сюда. Никто не может разорвать Цепь, даже Заступник. Если ты пробудешь здесь слишком долго, станешь одним из нас.

– Кто такой Заступник?

Чудища заухали, заржали, захохотали на разные лады. Их дикий смех отзывался странным эхом. Так могли кричать люди, чью плоть терзали голодные звери. В голове мутилось. Нику показалось, что сейчас лопнут барабанные перепонки или расколется голова.

И вдруг он сам захохотал, резко и зло, и не мог остановиться. Бешеный смех поднял его на ноги.

То ли глаза привыкли к темноте, то ли стало светлее, но Ник начинал различать, что пряталось за пеленой тьмы. Он был окружен плотным кольцом невероятных чудовищ, одно страшнее другого. Их тела плавились, искажались, менялись. Даже его собственное тело, точно поддавшись влиянию этого места, понемногу теряло сияние и обретало плотность и реальность.

Вдруг показалось, что среди отвратительных хохочущих рож мелькнуло лицо отца. Оно вспыхивало то тут, то там. Приближалось и исчезало. Отец был одним из них! И Шолто – его усталое лицо вспыхивало перед глазами, такое же, как в тот последний день. Тысячи лиц, искаженных страданием, тоской и скорбью, обрушились лавиной, заполонили сознание. И, ужаснувшись, Ник разглядел среди них глупую веснушчатую рожу Вайета! Значит, и он тоже! Ему ведь только шестнадцать. Как же так?

А тетя Мэд, соседка из поселка? Ее все любили. Она хвасталась маме, что за шестьдесят лет ни дня не провела в Темном. Почему она здесь?

Ник вдруг осознал всю бездну испорченности и гнуси людей. Он знал каждого из них, видел, как они топтали любовь, убивали доверие, душили надежду. От самого начала мира. Груз этого знания придавил его к земле, намертво приковал к гибельному миру.

«Поэтому они стоят тут, – подумал Ник, внимая мыслям тьмы и слыша только отчаяние, но не раскаяние. – Они забыли все, что было прежде. Они не жалели о том, что оставили там. Лишь скорбели о том, что попались».

– Мариса, – сказал Ник, не зная ничего о потерянной любви Грая, кроме имени. Если она часть тьмы, она услышит. – Ты здесь?

– Здесь… – прошелестели опаляющие отчаянием слова. – Все – здесь…

– Грай до сих пор любит тебя. Он все эти годы искал тебя в Темном.

– Пусть живет!

Словно прорвало плотину. Многоголосый хор взревел, как шум водопада, умоляя, разрывая на части, сводя с ума.

«Скажи моей жене… Ненавижу!.. Твари, какие же подлые твари… Передай ему… Убью, суку!.. Пусть сдохнет, собака!.. Найди… Найди… Найди…»

– Нельзя найти тех, кто навсегда потерян в пучине зла, – услышал Ник полный горечи и ненависти голос и понял, что это его…

Янтарное сияние едва теплилось, мерцая в тяжелом, плотном теле.

«Мне не вырваться отсюда», – подумал Ник, и ужас уступил место отчаянию.

* * *

– Пап!

Ивар вздрогнул и оторвался от разложенных на столе бумаг:

– Аля! Я не слышал, как ты вошла.

Ланка устроилась на твердых коленях, обвила руками шею отца, прижалась щекой к щетине на подбородке. Ивар погладил ее по спине и счастливо вздохнул:

– Ну что ты, как маленькая. Раздавишь отца-то…

– Пап… Папочка… Ты у меня самый лучший!

– Та-а-ак… – протянул Ивар. – В чем дело? Что опять натворила?

– Ну почему сразу натворила? – притворно обиделась Ланка. – Нельзя уже сказать, что я тебя люблю?