Последняя битва - Михаил Ахманов Страница 53

— Кто же будет меня учить?

При мысли о предполагаемом учителе холодная дрожь пронизала священника, но Девятый ответил:

— Никто. Теперь ты знаешь, что возможны кое-какие вещи, и этого знания достаточно для человека с твоим даром. Или ты научишься сам, или…

Он сделал паузу, и Иеро закончил:

— Или стану пищей для мирмидов. Я это знаю, мой провожатый в преисподнюю!

Человек и копия человека пересекли песчаный пляж, направляясь к аллее с огромными липами, чья листва в сгущавшемся сумраке еще отсвечивала изумрудом. Ветер гнал по небу темные облака, шелестел в траве и листьях, завывал и свистел, то мрачно, то насмешливо. Круглое здание Теона опустело, и над его высоким куполом кружились летучие мыши, родичи нетопыря, сидевшего на плече синекожего. Их перепончатые крылья и жуткие морды наводили на мысль о стае мелких дьяволов, слетевшихся по зову Сатаны.

Минут через десять, когда они подходили к широкой дворцовой лестнице, Иеро промолвил:

— Твой повелитель что-то толковал о хайлендерах… о моем друге-эливенере, о себе самом и узкоглазом… как его?.. Ри Ма?.. Кто они, эти хайлендеры?

— Такая же редкая мутация, как человек с могучим ментальным даром. Бывает, то и другое соединяется в одной личности, как у владык Аримана и Локи… — Девятый усмехнулся и добавил: — Может быть, ты тоже хайлендер, мой господин. Ты узнаешь об этом лет через сто.

Брови священника изумленно приподнялись:

— Хайлендер — долгожитель?

— Да. Я помню, что на древнеанглийском «хайлендер» означает «горец», но не могу сказать, отчего людей, подобных властителю Локи, называли в старину хайлендерами. Может быть, среди обитателей гор долгоживущие встречались чаще, чем на равнинах, или есть какое-то другое объяснение… Не знаю!

Взойдя по ступеням меж каменных фигур лемутов, они шагнули в холл.

— Где пожелаешь отужинать, господин? — спросил Девятый. — В дубовом, мраморном или звездном зале? Или, может быть, у пруда, во внутреннем дворике?

— У пруда. Пусть принесут мясо, хлеб и кувшин с водой.

— Ты не хочешь вина?

— Мне нечего праздновать, — ответил Иеро и повернул к своей опочивальне.

Там, устроившись на краешке мягкой постели, ждала девушка. Смуглая кожа, черные волосы и черные огромные глаза, пухлый алый рот, узкое лицо с изящным маленьким носом, тонкие брови и ресницы, подобные темным веерам… Еще три часа назад он принял бы ее за Кали, но с тех пор случилось многое; теперь он знал, что здесь не стоит доверять глазам. Ни глазам, ни слуху, ни обонянию…

Подойдя к ложу, он стиснул плечи незваной гостьи. Рот девушки приоткрылись в нерешительной улыбке; от нее пахло цветущим жасмином и медоносными травами.

— Твой номер?

— Я — Сто Двадцать Третья, господин. — Откинув темный локон, она показала выжженные за ухом цифры.

— Зачем ты здесь?

Она снова улыбнулась, на этот раз уверенней.

— Меня прислала повелительница Кали, чтобы служить тебе… служить так, как ты пожелаешь.

Разум ее не отличался глубиной как у Девятого, и правили им не здравый смысл, а примитивные чувства: страх перед болью, потребность в еде и сне, инстинкт абсолютного послушания. Кукла с прекрасным женским телом… Правда, она умела запоминать и говорить о всем увиденном и услышанном, и в том, вероятно, была ее главная ценность — по крайней мере, для ее госпожи.

— Сейчас ты уснешь, — велел Иеро, — а утром отправишься к повелительнице и перескажешь ей свой сон. Сон, который будешь считать реальностью… Ты скажешь ей, что я был холоден, неловок, груб и не доставил тебе удовольствия ни на минуту… да и минут было не очень много — так, одна-другая… Еще добавишь, что мой ужасный храп не позволял заснуть до рассвета, и что я имею привычку лягаться во сне.

Девушка вскрикнула, когда он сдавил ее плечи, оставив на нежной коже десяток темных пятен.

— Спи! — Она покорно закрыла глаза. — И пусть Господь простит мне грех насилия над беззащитным существом! Но Он все видит и поймет, что я не могу делить постель ни с ней, ни с ее хозяйкой-дьяволицей!

Взяв плащ из мешка с одеждой, Иеро вышел во дворик, где уже суетились трое крючконосых слуг, сел на скамью и приступил к трапезе. Потом он бросил плащ на землю, лег и постарался уснуть. Сны в ту ночь снились ему плохие: будто Гимп в шутовском колпаке жжет каленым железом брата Альдо, выпытывая тайну долголетия.

В сумерках над деревьями и крышами зданий носились нетопыри. С первыми звездами они покидали пещеру или расселину, темневшую в нагромождении скал в южной части парка и, покружив над ним, темной тучей устремлялись в горы — кормиться. Там, в поросших соснами утесах и ущельях, водилась кое-какая живность с теплой кровью, источник пропитания для маленьких летающих вампиров.

— Стая владыки Нергала, — сказал Девятый, запрокинув голову и глядя на небо. — Минуло триста лет, как он явился на зов повелителя Локи, а затем призвал своих любимцев. Он мутант, из племени карликов, что обитало в Европе в пустынях Смерти. Точнее, на их рубежах, хотя и там радиация была немалой. До сих пор в пустынях сияют голубые огни, и наверно поэтому кожа у карликов поголубела.

— Такой народ есть и на Западном материке, — отозвался Иеро. — Мы называем их синюками.

Они стояли у заросшего кувшинками озерца, неподалеку от пещеры. Ее овальный зев еще курился дымом — последние нетопыри взмывали в воздух.

Девятый покачал головой.

— В Европе этого племени уже нет. Видишь ли, господин, у них был наследственный недуг, болезнь крови, и жили они в симбиозе с нетопырями. Те отсасывали кровь, и какие-то вещества в их слюнных железах стимулировали кроветворную функцию, так что без вампиров синекожие существовать не могли. Когда владыка Нергал появился в Кентау, его клонировали, и в новом теле болезнь его покинула — в лабораториях умеют исправлять генетические дефекты. Став членом Теона, владыка отправил мысленный приказ нетопырям, они покинули его народ и переселились сюда, на полуостров. А синекожие вымерли.

Иеро перекрестился, наблюдая, как темное облачко потянулось в горы. Кувшинки, застывшие на поверхности озера, уже закрывали бутоны, готовясь к ночи.

— Уничтожить собственный народ… Зачем? Зачем он это сделал?

— Не знаю, господин. Среди копий деуса Аримана — а им, специалистам, ведомо многое — идет слух, что повелитель Нергал недолюбливал соплеменников. Кое-кто утверждает, что ненавидел, и потому решился заменить их своими клонами. Он очень жесток, наш крошка Нергал, бессмысленно жесток, и прочим владыкам приходится его обуздывать. Хотя и они не мед, клянусь девятым кругом ада!

Выслушав это, Иеро довольно кивнул. Еще неделей раньше Девятый не рискнул бы сделать такое крамольное замечание, но с той поры кое-что изменилось. Сеансы одушевления, проводимые над крючконосым, имели неожиданный эффект: подопытный мало-помалу приобретал черты его личности. За два последних дня это стало особенно заметным.