Мироходец - Линн Абби Страница 53

— А мой брат, — задумчиво проговорил Урза, — он был жрецом? Там, в Арготе?

— Он стал жертвой, — ответил за Ксанчу Ратип. — А что насчет демонов и тритонов?

Девушка решила начать с более легкого вопроса:

— Тритоны появляются на свет из чанов с питательной жидкостью, в которой тоже содержится масло. Его запах остается в теле тритона навсегда. Именно по нему я и определяю своих соотечественников.

— Этот жрец узнал тебя?

Пожав плечами, Ксанча потерла ноющую шею.

— А другие тритоны, — не унимался юноша, — они знают, кто они и зачем их переправляют в другие миры?

— Я знала. Но те, кто встречался мне в Доминарии, кажется, и не подозревают, кто они на самом деле. Я думаю, им стирают память, чтобы до поры до времени они не выдали себя.

— Это тритоны? — концом посоха Урза показывал на трупы эфуандцев. — От них пахнет маслом.

— Нет, они просто испачкались, когда раскладывали переноску. У тритонов масло внутри. Само дыхание наполнено его запахом.

— А если тритон уже не дышит? Не будешь же ты вскрывать труп, — неудачно пошутил Ратип.

— Почему же… — Урза подошел к телу эфуандца и, нагнувшись, внимательно разглядывал его лицо.

По спине Ксанчи пробежала холодная дрожь. Сколько раз, почувствовав в каком-нибудь селе или городишке запах Фирексии, она просила Мироходца сходить и проверить, права ли она. И каждый раз он запрещал ей возвращаться в те места. Страшная догадка заставила ее вскрикнуть. Урза обернулся.

— Да, я убивал мужчин и женщин, которые пахли маслом, и исследовал их трупы, — спокойно проговорил он. — Но внутри я никогда не находил ничего необычного. Никаких металлических внутренностей. Правда, их сущностью всегда оказывалась черная мана, но это еще не делает человека фирексийцем. — Мироходец выпрямился и ткнул в тело эфуандца посохом.

Ксанча не знала, что ответить на такое заявление.

— А что ты знаешь о демонах? — задал очередной вопрос Ратип.

— Демоны есть демоны. Они такие же древние, как сама Фирексия, как Всевышний. И конечно, они тоже пахнут маслом.

— Мишра встретил демона. — Внезапно юноша замер, уставившись остекленевшим взглядом в пространство.

Ксанча поняла: он снова внимал Камню слабости.

— Джикс, — еле слышно прошептал Рат. — Он обещал мне все, мог оживить металл и знал, как соединять его с плотью…

— Ратип, — громко позвала Ксанча, сжав его холодную влажную ладонь. — Это случилось не с тобой! Не позволяй его тени завладеть твоей памятью. Джикс мертв.

— Неужели ты считаешь, что и ты, и Мишра встречали одного и того же демона? — Губы Урзы скривились в презрительной усмешке. — Чушь. Помни, твои мысли не принадлежат тебе.

Не отпуская руки Ратипа, девушка резко обернулась к Мироходцу:

— А почему ты думаешь, что все, во что веришь ты, — истина, а все, что говорю я, — чушь? Еще в Храме Плоти мне начала сниться Доминария. Я знаю аргивский с того самого момента, как меня выудили из чана. Подумай над этим! Значит, есть что-то в этом мире, что заставляет фирексийцев возвращаться сюда. Сначала война с транами, потом — вы с Мишрой. Теперь третья попытка. Правда, сейчас вместо больших войн они развязывают множество маленьких. Если бы ты слушал кого-нибудь кроме себя, то, возможно, быстрее бы понял, что происходит! — кричала Ксанча.

Урза не ответил. Он просто растворился в воздухе.

— Не надо было затевать с ним спор, — через несколько минут, остыв, пожалела Ксанча. — Всегда я срываюсь не вовремя.

— Ты больше похожа на Мишру, чем я, — усмехнулся Ратип, поддерживая ее за талию. — Может, Джикс подмешал что-нибудь в твой чан?

Девушка вздрогнула и взглянула на спутника. «Действительно, а что случилось с той плотью Мишры, которую заменили механизмами? В Фирексии ничего не пропадало, все шло в дело».

— Замолчи и никогда больше не говори об этом. Пора уходить отсюда. Вдруг кто-нибудь начнет искать этих всадников.

— Хорошо, если кто-то, а вот если что-то… — снова попытался пошутить Ратип.

— Прежде чем взрывать переноску, надо было столкнуть в нее жреца. — Ксанча критически оглядела поле недавнего боя.

— Тогда Урзе не на что было бы посмотреть…

— Вот уж не знаю, что лучше. Но в любом случае оставим другим разбираться с тем, что здесь произошло.

Ратип бережно усадил ее у ближайшей яблони, а сам принялся собирать вещи. Он был огорчен тем, что они не вернутся в Пинкар, но виду не подавал, а лишь сочувственно поглядывал на распухшую руку девушки.

Вскоре все было готово, и путешественники поднялись в воздух.

По пути они трижды меняли направление движения, следя за группами всадников, казавшимися им подозрительными. Но каждый раз оказывалось, что это простые эфуандцы спешили по своим делам. Ни шраттов, ни краснополосых они так и не встретили. А если бы и встретили, то, страдающая от невыносимой боли в сломанной руке, Ксанча все равно ничего не смогла бы сделать.

Через несколько дней, пересекая Оранский хребет, молодые люди попали в сильнейший грозовой шторм, налетевший с южного побережья Гульмани. Продолжать полет было опасно, и путешественникам ничего не оставалось, как укрыться от непогоды в одной из многочисленных горных пещер.

Стихия бушевала три дня. Ксанча не торопилась домой, все еще опасаясь гнева Урзы, и предпочла вволю насладиться обществом возлюбленного. Сломанная рука начала заживать, опухоль и краснота спали, пальцы вновь обрели подвижность. Ратип как мог развлекал девушку, вспоминал свое детство, рассказывал древние легенды и предания.

Но гроза ушла, и пора было продолжать путь.

Когда внизу замаячила крыша их домика, юноша приложил ладонь ко лбу и удивленно воскликнул:

— Он там!

Ксанча разглядела около хижины высокую фигуру Урзы, голого по пояс, деловито помешивающего что-то в дымящемся горшке. Казалось, Мироходец помолодел. Загорелый и мускулистый, он точно соответствовал тому описанию, которое дала в «Войнах древних времен» Кайла бин-Кроог.

Заметив приближающийся шар, он бросил ложку и поспешил навстречу, как спешил бы отец семейства, обрадованный возвращением детей. Ксанча насторожилась.

— Странно, но, кажется, он рад нас видеть, — только и успела прошептать она Ратипу, как Урза уже заключил юношу в объятия.

— Я был очень занят, — быстро заговорил Мироходец, даже не замечая, что Ксанча пытается уклониться от его приветствий, оберегая еще не совсем зажившую руку. — Я вернулся во все миры, где мы находили следы пребывания фирексийцев. Интуиция не подвела меня! Они сменили стратегию и теперь вместо глобальной войны разжигают местные конфликты по всему Терисиару. Но скоро все изменится! У меня есть план. Пойдем, брат. Догоняй, Ксанча. Я хочу вам кое-что показать!