Код Альфа - Райдо Витич Страница 53

Стася осела: повреждение мозга? У нее была травма, ее выходил Теофил… Пересадка клеток Теофила ей? Бр-р — Стасу! Или ей?… Черт, так недолго сойти с ума.

Чиж — Филосов, Стася — Стас, Теофил — Фил — только от сходства и перекличек меж столь разными и все же одинаковыми людьми из разных миров голова кругом шла, а ведь каждый мало друг друга отображал, еще и поступки копировал.

Стася потерла лицо и спросила:

— Слышал что-нибудь о таких же как я?

— Э-э-э?

— О странных.

— Ну-у… нет.

— О странных явлениях или появлениях?

— Нет, — заверил.

Скверно. Для нее, для ребят — хорошо, не засекли их. Вопрос как им друг друга найти, ведь полученную информацию нужно во чтобы то не стало передать на базу, довести до сведения своих, оуроборо.

А может все-таки взорвать лабораторию к чертям, а доктора отправить к праотцам?…

И вздохнула, интуитивно чувствуя, что это не выход.

— Хочешь, открою тебе великую «тайну» и скажу, чего же не хватает для благополучия эксперимента?

— Скажи, — Фил даже попытался приподняться, забыв об острие у горла, тк его предложение заинтересовало. — Я готов заплатить…

— О, тут я тебя разочарую, это не купишь.

— Что же это такое?

— Морально-нравственный закон, духовность. Это и есть — Исток. Видите ли, доктор, вода содержащаяся в организме является буфером меж физической программой организма и духовной, она собирает полную информацию о нем минимум из той и другой области, и в момент отторжения — умирания, к Истоку уходит на том уровне вибрации, который соответствует вибрации духовной сферы объекта. Чем выше она, тем больше шансов достичь «родины», а если при жизни о душе знать ничего не хотели, подчинялись низким грубым вибрациям, то и после отмирания в зону высоких, тонких частот попасть, шансов нет. Вода — своеобразная прослойка меж телом и духом, физической материей и тонкими полями. Вы утяжелили ее, отвергнув дух ради материи и тем зашли в тупик эволюции. Ваши мысли и идеи так же грязны, как ваши поступки. Поэтому как бы вы не очищали анализируемую каплю, она останется мертвой — вода тонко реагирует на любые проявления тонких структур, а у вас они мертвые. Вход в тонкие поля для вас заказан. Ваша эволюция в деградации. Вы дойдете до пика бездны, в которую рванули сломя голову и только тогда, либо погибните вовсе, либо начнете восхождение обновленными, исправите свои же ошибки, переосмыслите произошедшее. В любом случае, обновление неминуемо, а смерть это физическая или слом вашей морали — неважно. Смерть ведь тоже не конец — начало. Молекулы воды знают об этом и потому слова смерть и его суть им не страшна, не понятна, не принята. Только человек боится смерти, да и то, когда потратил жизнь и всю данную ему энергию для достижения призрачных целей, для материи, которую как бы не хотел — с собой не унесет. Она продолжит жить без него, у нее свой путь, свой вектор направления движения, человек лишь пересекся с ней на какое-то время, но это не значит, что он стал ее хозяином, ее Богом, но он стал рабом своих амбиций по недалекости мышления. Вода-то в клетках мозга утяжеленная, низкой энергией грязных мыслей и потоков забита — куда уж тут до объективности и трезвого взгляда на вещи. Все просто, доктор и закономерно. Это законы ваших любимых аттракторов и фракталов, законы единые как для тахиона, так и для биологической системы человека. Нужно было не с физики начинать, а с духа — он лежит в основе любых процессов, он дитя Истока.

Фил удивленно вскинул бровь, не зная, что сказать и как понять ее заявление. Его смутила ее уверенность, спокойное знание того, о чем говорит. Только он не мог связать архаичную сферу морали и исследования на базе космических технологий.

Стася горько усмехнулась, понимая что Локтен долго будет мучить мозг в попытке увязать поле тонких энергий и логику, и легонько ткнула доктора в точку на виске. Тот вздрогнул и потерял сознание.

Час отдохнет и выберется.

— Надеюсь, больше не увидимся, — встала и рысцой направилась прочь. Она итак слишком замешкалась. Но не зря — не зря.

Все-таки ей очень повезло, очень. Она жила и воспитывалась в мире, где не дробили целое на составное, где физика шла об руку с философией, генетика не конфликтовала с историей, медицина с программно-техническим отделом. В ее мире обучали по закону Вселенной — поступательно, мягко, по спирали — объединяя одно с другим и поднимаясь «вверх», к следующему витку, где начиналось более углубленное изучение, но опять же без четких границ распределения. Да и как отделить математику от физики, физику от химии, химию от биологии, а ту от истории, культуры, системы энерго- информационных полей?

В отличие от доктора и всех живущих в этом мире, в ее мире не ставили границ меж социумом и человеком, меж научными дисциплинами и физической подготовкой и тем преуспели в создании истинно совершенного человека. У них растили личности, а не серую массу удобную в управлении, но непригодную для дальнейшей эволюции, развития и жизни. И каждая личность рождала — личность, а вместе с ними перерождалось общество и появлялся смысл в пути вперед, цель их существования не была призрачной и надуманной.

Здесь серая масса безликих существ, загнанных в рамки, границы, законы, придуманные и надуманные больше для удовлетворения сиюминутных желаний и для спокойного управления этой массой, рождала себе подобных. Они усиливали хаос, бежали к чужой цели, не осознавая, что дружно бредут к пропасти. А нечем было осознавать, нечего видеть. Их с рождения оставляли слепыми, хоть они и жили с открытыми глазами. Фрагментарность знаний и четкие распределения изучаемых предметов, как людей на группы, дала свои всходы — невозможность суммировать полученную информацию, принять, понять, а значит, применить. Дети этого мира считали себя сильными и защищенными — силой своих мышц, законом, технологиями, оружием, финчами, Федерацией, но на деле были слепы, слабы и абсолютно нежизнеспособны. Они были мертвы, потому что отвергли духовное развитие, поставив во главу — физическое, они предали сами себя, став не подобием творца, а шаржем. Материя тленна и рождает тленное, потому мертвые рождали мертвое и разлагались, спеша к смерти — перерождению и очищению.

Все верно. Все ясно. И вроде ничего с этим не поделать. И можно уходить, оставить этот мир тому процессу самоуничтожения, по пути которого он движется семимильными шагами.

Но шанс должен иметь каждый.

И Стася четко поняла, что будет делать, что должна и что обязательно сделает, чего бы ей это не стоило. Только тогда она посчитает свое задание выполненным, свой долг исполненным.

А иначе, не стоило вовсе это дело затевать. Информация ради информации — слишком мало и ничтожно, слишком четко укладывается в рамки этого мира, а она из другого. И как этот мир влияет на ее, так и ее может повлиять на этот.

Должен.

Пусть и одним представителем, одной жизнью. И что может быть прекрасней, чем знать, что ты потратил ее не зря, не впустую? Ведь после смерти будет стыдно не перед Творцом или Богом, а прежде перед самим собой, уже все понимающим и знающим, но ничего не могущим исправить. Ход по одному лепестку восьмерки закончится, и ты продолжишь путь по другому лепестку с грузом ошибок и боли, с четким осознанием, что пофыркал отмерянное тебе, бездарно растранжирив свои возможности. И не вернуть, не исправить, и жить с этим уже не миг человеческой жизни, а два — десять, целую минуту — вечность, и смотреть на порожденное тобой, бездарное, пустое и тупое, сначала погубившее тебя, теперь других. Знать что ты исток цепной реакции, которая поведет в никуда или к краху.