Наковальня льда - Майкл Роэн Страница 54

— Я слышал о таких вещах, — промолвил Керморван. — Они называются моренами и состоят из валунов и обломков горных пород, перемолотых Льдом на своем пути. Частично они высвобождаются, когда глетчер подтаивает в теплое время года. Без сомнения, множество гордых вершин заморожено там, и это отнюдь не облегчит наш путь!

Морены тянулись вдоль ложа долины, но были и другие, более тонкие отметины, пересекавшие поверхность льда в разных направлениях и подчеркнутые длинными, глубокими тенями.

— Они похожи на морщины, — пробормотал Элоф. — Морщины на древней коже, ссохшейся и задубевшей. И видишь — там, у изгиба долины, они углубляются и сходятся вместе, как суставы в локтевом сгибе? Право, этот глетчер похож на конечность какого-то исполинского животного!

— Боюсь, это расщелины, — пробормотал Керморван. — И они гораздо шире и глубже, чем кажется отсюда. Нам нужно по возможности держаться подальше от них!

И действительно, когда они спустились к краю глетчера, Элоф поневоле призадумался — столь трудным и опасным казался дальнейший путь. Ветер глухо завывал в ущелье. Ледяная пленка, блестящая и коварная, покрывала все нижние скалы; в каждой складке местности залегли карманы смерзшегося грязного снега. У самой кромки глетчера Элоф оступился, едва не упал и замер, весь дрожа. Затем он перевел дух и впервые шагнул на Великий Лед.

На какой-то безумный момент Элофу показалось, что он вернулся в свою кузницу и наступил на раскаленный железный сошник. Подошвы его поношенных сапог пронзило холодом, а не жаром, но ощущение было такое же: палящая боль, мгновенно охватившая ноги до середины икр. Он запрыгал на месте, потом забрался на кучу камней в поисках хотя бы кратковременного облегчения. Впечатление было таким, словно лед прикасался к его обнаженным нервам. Элоф помешкал, тяжело дыша; его так и подмывало желание перебраться обратно на горный склон. Возможно, он так бы и поступил, на свою погибель, но Керморван спустился по замерзшему гравию у края морены и пошел дальше, даже не замедлив шага. Это решило дело: Элоф закусил губу и побрел следом. Он поражался тому, как тщательно и безошибочно Керморван выбирает путь в густых сумерках, перепрыгивая с камней на лед и обратно. Его изумляла храбрость этого человека, не побоявшегося открыто бросить вызов силе, которой его пугали с раннего детства и которая впоследствии воплотила в себе все то, что он ненавидел. Если у воина имелись какие-то сомнения, то он никак не выказывал их.

Через час или около того онемение приглушило леденящую боль, но Элоф все равно сильно хромал.

— Разве ты не чувствуешь этого? — наконец выдавил он. Керморван повернулся к нему.

— О чем ты говоришь? — Его непонимание было искренним. Элоф снова поразился, но не стал вдаваться в объяснения. Керморван плотнее запахнулся в плащ.

— Да, ветер крепчает. И здесь, на открытом месте, нас видно как на ладони. Идти в темноте было бы труднее, но, признаться, я бы предпочел пробираться на ощупь, чем чувствовать на себе чьи-то взгляды. Может быть, эти облака успеют передвинуться к югу до восхода луны и закроют звезды?

Но его желание так и не сбылось. Хотя облака продолжали громоздиться на горизонте огромными черными бастионами, ветер совершенно стих, и вокруг воцарилось морозное безмолвие. Небо над долиной оставалось чистым и открытым.

Высоко над головами путников воздух неожиданно замерцал, словно огромный невидимый занавес, и заколыхался от одного горизонта до другого. Керморван приглушенно ахнул и пригнулся. Элоф последовал его примеру. В тишине нарастал какой-то звук — слабое, сердитое потрескивание почти на границе слышимости. Занавес снова всколыхнулся, по нему пробежали красные и зеленые отблески, на мгновение сменившиеся синими и пурпурными, прежде чем темное небо поглотило их. Полосы бледно-желтого света прочертили темноту и погасли, а затем корона холодного пламени, невероятно огромная, задрожала под звездами и притушила их свет. Видение было исполнено запредельным, неземным величием.

— Что это такое? — выдохнул сотранец, прикрывая глаза рукой.

— Северные Огни! — прошептал Элоф, пожиравший взглядом небеса. В светоносной короне промелькнули стремительные желтые росчерки. — И дождь звездных камней! Я видел их раньше, но с большого расстояния, не так…

— Что они могут предвещать?

— Ничего, насколько мне известно. И все же… мастер-кузнец в самом деле однажды сказал, что Северные Огни могут знаменовать собой встречу неких сил, но каких именно — боюсь даже вообразить.

— Встреча сил, — угрюмо пробормотал Керморван. — Не оказаться бы нам посреди этой встречи!

Пригнувшись, скрываясь от внимательных глаз, они начали красться вперед вдоль края морены, пока не оказались напротив ближайшей части дальнего склона ущелья.

— Теперь нам остается лишь идти по открытой местности, между расщелинами, — прошептал воин. — И это будет большая часть пути. Пошли!

Две фигурки двинулись в путь по открытому участку глетчера. Они шагали по снежным наносам, переползали расщелины на четвереньках, сжимая онемевшими от холода пальцами усаженные шипами дорожные посохи и слыша, как пласты рыхлого снега с шелестом уползают из-под ног и падают в бездонную тьму. Над ними сверкало холодное пламя, придававшее лицам странный, мертвенный оттенок, дробившее и множившее тени, отчего пространство впереди казалось еще более опасным и наполненным зловещими намеками на движение. Странные силуэты обретали форму и танцевали над зеркалами чистого льда; однажды Элофу показалось, будто он видит в отражениях лицо Кары, глядевшее на него с тревогой и печалью, а позже он увидел, как Керморван протирает глаза, и услышал его шепот: «Ворота! Высокие Ворота!» Путь среди расщелин был вовсе не таким коротким, как казалось сначала. Им приходилось постоянно менять направление, выискивая безопасные проходы. Но эти проходы как будто специально уходили в сторону, не приближаясь к противоположному склону, и оба остро ощущали, как уходят драгоценные минуты. Керморван разминал замерзшие руки; Элоф, всматривавшийся в неверную игру теней, тер онемевшие щеки и вспоминал все, что слышал об опасностях обморожения.

Керморван остановился так внезапно, что они едва не столкнулись, и замер, глядя на восток. Потом он удрученно покачал головой и двинулся было дальше, но Элоф потянул его обратно:

— Нет! Я тоже вижу!

Не сговариваясь, они нырнули в мягкий снег у края неглубокой впадины и стали смотреть. От дальнего края долины отделилось темное пятнышко, заскользившее вдоль черного гребня морены с необыкновенной легкостью, словно по полированному полу. Неторопливым, грациозным движением тень выплыла к центру глетчера, скользя над расщелинами так, как будто их вовсе не существовало. Она имела человеческую форму, подобно пустому плащу, свисающему с крюка, но была серой, неестественно вытянутой и по-паучьи тонкой. Когда она повернулась к путникам, те вжались в снег, но тень замерла, покачиваясь как бы в нерешительности. Казалось, она смотрела на юг, в дальний конец долины, у самой границы Льда.

Опасаясь пошевелиться под тонким снежным покрывалом, Элоф медленно повернул голову на юг и вгляделся в морозные сумерки. В течение нескольких мучительно долгих минут он ничего не мог разглядеть. Затем ему почудилось какое-то движение. Волосы на его затылке зашевелились. Он видел, как нечто обрело форму прямо из воздуха — темная фигура, появившаяся на льду там, где секунду назад ничего не было. Фигура постояла у края глетчера, словно осматриваясь, и двинулась вперед. Она казалась маленькой и неуклюжей, словно насекомое, переползающее через камни, по сравнению с существом, висевшим в воздухе примерно в тысяче шагов к северу от них. Элоф покосился на Керморвана: воин тоже смотрел на север, и лицо его было мрачнее ночи. Если они пойдут дальше, существо в плаще может и не заметить их, но пришелец обязательно заметит. Они могли только ждать, обратившись в камень, и надеяться на лучшее.