Листик. Судьба дракона - Анатолий Дубровный Страница 54

– Надо было только обездвижить. – И, обращаясь к выбравшемуся из-под своего мертвого телохранителя старшему пастырю Тарахены, неодобрительно произнес: – Любезный Аргимаро, что это вы тут устроили?

– Э-э-э… Ведьма… Ее сожжение должно… – промямлил тот.

– Если вы хотели показать свое рвение в вопросах искоренения ереси и достичь эффекта… – Договорить архипастырь не смог, с треском рухнули дрова второго круга.

Если дрова в первом были политы маслом, то во втором были чуть сыроваты, они должны были гореть долго, но при этом не давать дыма, чтоб сжигаемая ведьма не задохнулась раньше времени, не получив причитающихся ей мучений. Архипастырь удивленно поднял бровь – мало того что не были приняты должные меры безопасности, так еще и сам костер был подготовлен крайне неумело, во второй круг поместили пересушенные дрова! Наверное, поэтому они так быстро прогорели. Словно подтверждая его догадку, пламя полыхнуло сильнее. Оглянувшийся на костер архипастырь повернулся к старшему пастырю, чтоб продолжить свои едкие замечания, но тут единый вздох толпы и смотревших на костер стражников заставил его снова обернуться. Из бушующего пламени вышли две обнаженные фигурки, меньшая шагала чуть впереди, держа за руку ведьму, которую собирались сжечь. Ни на девочке, ни на девушке не видно было следов ожогов. Девочка спокойно огляделась и направилась к выходу с площади.

– Стреляйте! – завизжал старший пастырь Тарахены.

Снова тренькнули арбалеты, на этот раз стражников, архипастырь едва заметным движением запретил своим гвардейцам стрелять. Девочка обернулась, и летящие в нее и девушку болты искрами вспыхнули и сгорели. Больше им никто не посмел мешать, и они спокойно скрылись в одной из боковых улиц.

– Прикажете задержать? – обратился к архипастырю капитан его гвардейцев.

– Кого? – поднял бровь высший церковный иерарх и повторил: – Кого? Если циркачей, то они, скорее всего, побежали не к воротам. Они перелезут через стену.

– Высота стен… – начал Аргимаро.

Архипастырь его перебил:

– Изнутри они поднимутся по лестнице, а потом спустятся по веревке. Заметьте, любезнейший, они могут это сделать в любом месте стены. А ваша так называемая ведьма… – Архипастырь продолжил, повысив голос так, чтоб его слышала вся площадь: – И спустился святой Ивософат на землю к людям, но не признали они его святость и побили камнями! И решили они его сжечь! И взошел святой на костер с улыбкой, не тронуло его очистительное пламя! Увидев это чудо, прозрели темные и заблудшие, воссиял тогда над Арэмией свет истинной веры! А святой вознесся на небо, и сказал он…

Притихшая толпа и стражники с благоговением слушали архипастыря, а тот тихо сказал старшему пастырю:

– Продолжайте, заблудший брат мой.

Тот, запинаясь, проговорил:

– …и придет мой посланец, его вы должны принять не так, как меня. Этим вы, э-э-э… докажете крепость вашей веры в… Но позвольте, ваше святейшество! Святой Ивософат сказал: придет он, а не она!

– Неисповедимы пути Единого! – так же громко и торжественно продолжил архипастырь. – Он прислал к нам святую, дабы испытать нашу веру! А вы, брат мой, не выдержали испытания! Вы подвергли святую гонениям! Она ужаснулась вашей греховности и ушла! Горе нам!

Толпа рухнула на колени, а архипастырь тихо сказал своим гвардейцам, кивнув на бледного Аргимаро:

– Взять его!

Чему-то усмехнувшись, он приказал гвардейцам, скрутившим старшего пастыря:

– В костер его. – И снова громко продолжил: – Брат наш решил искупить свою вину. Не будем ему препятствовать! Если будет милость Единого, он выйдет из костра невредимым, чем покажет нам свою святость, и мы преклоним пред ним колени!

Карэхита в черном балахоне стояла, привязанная к столбу, и смотрела на колышущуюся толпу. Вот привели под конвоем ее товарищей. Всегда подтянутая Батар была в какой-то мешковатой куртке, плачущая Смоль крепко прижимала к себе Листика. Сжавшие зубы Жозе и Журо, непроизвольно напрягающий свои могучие мускулы Торунаро. Казалось, он сейчас бросится на стражников, а потом раскидает дрова костра, чтоб спасти ее, Карэхиту, и… Но что он сможет сделать против арбалетов и мечей! Палач в красном балахоне запалил костер. Первый круг, политый маслом, вспыхнул моментально. Карэхита почувствовала жар, который становился сильнее и сильнее.

– Нет! – Карэхита услышала крик, и сквозь огненную стену к ней шагнула пылающая фигурка.

По-собачьи отряхнувшись, эта фигурка сбросила с себя горящие тряпки и появившимися большими когтями разрезала веревки и черный балахон.

– Листик? – прошептала Карэхита, ее взгляд с сосредоточенного веснушчатого лица переместился на руки девочки с внушительными когтями.

– Ага! – Вопреки обыкновению, Листик, оставаясь серьезной, спрятала когти и обняла девушку.

Только сейчас Карэхита обратила внимание, что вокруг бушует пламя. Но жара, как в те мгновения, когда подожгли костер, девушка уже не чувствовала. Листик, заглянув в черные глаза, сказала:

– Пошли!

Дальше для Карэхиты все было как во сне. Она, обнявшись с Листиком, прошла сквозь бушующее пламя, и они, никем не задерживаемые, вышли из города. За ними попробовали проследить, но соглядатаи заблудились в ближайшей роще. Потом преследователи ушедших девочки и девушки рассказывали о дремучей чащобе, о страшных голосах, которые выли и рычали, о блуждающих огоньках, о том, как чуть не утонули в трясине болота, неизвестно откуда взявшегося в этой сухой местности. А Листик шла, как будто знала куда. Утром она вывела уставшую Карэхиту прямо к уменьшившимся в количестве повозкам цирка Жозе. Удивлению цирковых не было предела, ведь они видели, как разгорающийся костер поглотил Карэхиту и как туда шагнула Листик. Смоль поочередно обнимала и ощупывала девушку и девочку, при этом не переставая плакать. Было видно, что и остальным хочется дотронуться до Листика и Карэхиты, чтоб убедиться, что это действительно они и что они живые. Урторио таки не удержался и ущипнул Листика.

– Ай! – подпрыгнула девочка. – Чего ты щиплешься?

– Листик, это действительно ты? Но как же так… Ведь мы все видели, что ты вошла в костер! Да и Карэхита… – начал Урторио.

Листик вздохнула и, отдав теплый плед, который ей дала матушка Мижан, шагнула в костер. Конечно, его нельзя было сравнивать с тем, на главной площади Тарахены, обычный походный костер, на котором готовили завтрак. Но все равно, смотреть на девочку, стоящую в пламени, было довольно жутко. А Листик стояла и улыбалась, казалось, язычки пламени возникают сами по себе на ее золотистой коже.

– А-а-а… Агм… – Жозе попытался хоть что-то сказать.

Листик вышла из костра и заявила:

– Ага! Кушать хочу! Матушка Мижан, там каша еще осталась?

Повариха и по совместительству бухгалтер цирка протянула девочке полную тарелку. Листик взяла и благодарно кивнула. Карэхита ничего не ела, только зябко дрожала, хоть и куталась в теплое одеяло. Жозе, поняв, что испуганная девушка сама ничего не знает и мало что сможет рассказать, а поглощенная едой рыжая девочка больше ничего объяснять не намерена, извиняющемся тоном сказал наезднице: