Истребитель «Родина» - Евгений Прошкин Страница 54

– Зависит от того, кто из них врет. – Смертин поджал губы и повозил по столу диск. – А врать могут и те и другие. Майор! Ну-ка, ответь: если бы ты сам был резидентом…

– Говорил бы аборигенам все что угодно, но действовал бы в интересах своего государства. Ясно, господин генерал. Вы хотите сказать, что Колыбель и Сфера представляют для нас одинаковую опасность. По-моему, это не так. Волков прав: Миссия уже на Земле. Эта сторона зашла дальше. И если Сфера пока угрожает нам лишь фактом своего существования, то Колыбель уже вторглась.

– Ну а сам Волков? Он что, по культурному обмену к нам прибыл?

– Учитывая ситуацию, я бы назвал действия резидента корректными.

– Ты бы назвал?! – Смертин удивленно воззрился на Канунникова. – Сегодня у нас прибавилось тридцать две вдовы и двадцать сирот!

– Учитывая ситуацию, – мрачно повторил майор, – перестрелка с доберманами была неизбежной, и она произошла не по инициативе Волкова. Это тоже исходило от Миссии.

– И «Данциг»?

Николай умолк и осторожно отодвинул стакан.

– Вероятно, взрыв парома был элементом внедрения, – буркнул он. – Хотя это не может быть оправданием.

– На твоем Волкове трупов больше, чем на ком бы то ни было.

– Почему на «моем»? – неуверенно отозвался Канунников.

– Потому, что рекомендовал его ты. И, похоже, он действительно потопил пассажирское судно с одной лишь целью: обратить на себя внимание. Тебе эта логика не кажется чудовищной?

– Я способен понять Волкова, несмотря на то, что он предпочитает не называть себя человеком. Его родина находится в состоянии войны, и если судить его за гибель мирного населения… Как нам воспринимать бывших офицеров ракетных войск? Или пилотов бомбардировочной авиации? А как мы должны относиться к разработчикам ядерного оружия?

– Кончай демагогию! У нас вопрос конкретный.

– Самый конкретный из всех вопросов – «кто виноват?». Но до него еще дожить надо.

– Ну-ка поясни.

– У меня есть ощущение, что в это дело решено не лезть.

– Кем решено?!

Канунников молча поднял глаза к потолку.

– «Не лезть»… – раздраженно повторил Смертин. – Мы даже не в состоянии осмыслить образ врага. Чем мы располагаем? Стеклянное озеро в пустыне и запись атаки на президентский дворец. Или точнее – прохода во дворец, почти беспрепятственного. Ты сам знаешь, как это было, майор. Теперь еще и твои способности, хотя информации они нам не добавляют. Эксперты пыхтели, как могли, уж поверь. Ничего не нашли. Ну и что за картина складывается? А картина простая: на Землю спустились боги, и они сделают с нами все, что захотят. Выбрав союзника, мы автоматически получим и противника. Готовы ли мы к этой войне? И во что она может нам обойтись? – Генерал снова погонял в стакане лимон и прижал ложечку пальцем.

– Я надеялся, что группа офицеров, не забывших присягу, достаточно велика и влиятельна, – сказал Николай. – Я, конечно, не думал, что мы попытаемся уничтожить корабль Миссии… – Он дождался, пока Смертин прокашляется и стряхнет с галстука капли чая. – Но хоть на что-то мы годимся? Если мы будем сидеть на месте и смиренно наблюдать, то чем мы отличаемся от Кастеля?

– Тем, что Президент сдался, а мы – нет. Но в атаку бросаться рано. Ее и не будет. Мы способны только на комариный укол и, пожалуй, только на один, второго нам сделать уже не позволят. Поэтому мы должны искать уязвимое место, а не кусать наугад. Шкура-то у них толстая, майор. Не по нашим зубам.

– У гадов-то? Толстая, толстая. Но у каких гадов? У тех или у этих?

– Подумаем. – Генерал опустил глаза, но заметил, что Канунников продолжает сверлить его взглядом, и не выдержал: – Да, да! Твой Волков кажется симпатичней, чем типы из Миссии. Даже при том, что он угробил столько народу, в нем больше от человека, он нам ближе эмоционально. Но это и смущает. Кто мешал твоей Ксене разыграть ту же карту? Улыбаться она не умеет?.. Волков же научился!

– Вот уже и Ксена – моя, – промычал Николай. – Да, Волков овладел мимикой. У него и раньше, до операции, проблем не было. А в Миссии улыбаться не умеют. Никто. И вряд ли научатся. В Волкове больше от человека, вы верно сказали, господин генерал. А в Ксене от человека – меньше. Одна оболочка, а внутри… не знаю, что там. Но души у нее точно нет. Когда она на вас смотрит… это непередаваемо. И Ксена, и Стив – они смотрят, как телекамеры. Никакой обратной связи. Вы понимаете, о чем я?

– Пока я понимаю только то, что ты находишься под влиянием Волкова. Но этот субъект тоже непрост, майор. Мы в отличие от гадов, – Смертин ткнул пальцем в диск, – архивами не подтирались. Но чтобы офицеры Госбеза собирали информацию в своей же стране скрытно…

Николай невольно отмахнулся: уж этим-то его точно удивить было нельзя.

– Что-то нашли? – спросил он.

– Ноль! – воскликнул генерал не то удрученно, не то восторженно. – Мы знаем о резиденте все: как его рожали, с кем он дружил во втором классе, почему выбрал профессию сетевого дизайнера, при каких обстоятельствах познакомился с будущей женой… Такого обширного досье мы не собирали еще никогда. Реконструировали всю его жизнь, некоторые дни по часам: где и с кем пил пиво, о чем говорил, сколько дал официантке… В биографии резидента не осталось ни одного белого пятна длительностью более суток. Но в ней нет даже и намека на контакты с какой-либо неопознанной структурой. Он жил, как обычный человек. Кстати, в ходе разработки окончательно прояснилась история со взрывом парома. Это сделал он, хотя ему помогали. Все помощники в настоящее время мертвы или числятся пропавшими без вести.

– Это ясно, – сказал Канунников.

– Хм… А что еще тебе ясно?

– Нашего объекта подменили двойником. Двойник был подготовлен настолько хорошо, что ему не пришлось вживаться, и он вступил в игру мгновенно. Мы ведь знаем, что его супруга тоже была резидентом Сферы. Возможно, с ней эту операцию провели раньше, и она обеспечивала поддержку. Не исключено, был задействован кто-то еще из ближайшего окружения.

Смертин жестом подтвердил догадку.

– И все это, между прочим, не расходится со словами Волкова, – сказал Николай. – Чтобы не обнаружить себя раньше времени, он должен был не прикидываться человеком, а верить, что он и есть – человек. Думаю, подмену провели незадолго до акции с паромом. Хотя они могли это сделать когда угодно – и десять лет назад, и двадцать. И все эти годы у него в подсознании сидел приказ на теракт. Как эту пружину привели в действие – с помощью кодовой фразы, или радиосигнала, или, может, команда была привязана к календарю… вряд ли мы это узнаем, да и какая, по сути, разница? Он выполнил то, что от него требовалось, – безотчетно, как сомнамбула. А когда операция Колыбели перешла в открытую фазу и на Земле появился отряд Миссии, в памяти у Волкова включился механизм, который открыл ему, кто он такой и для чего он сюда заброшен.