Прикладная некромантия - Карина Пьянкова Страница 55

— Я многое могу сделать, — неожиданно для меня самого произнесли мои губы. — Например, я могу сделать так, что твоя душа будет поглощена и никогда не придет в царство смерти. И от тебя не останется даже этой жалкой изуродованной оболочки, жалкая тварь!

В глазах у меня помутилось. Очертания предметов стали расплывчатыми. Через пару мгновений до меня дошло, что без каких-либо усилий со своей стороны я неосознанно перешел на иной уровень зрения и теперь вижу узоры и ауру окружающих предметов. А это плохой признак. Как и то, что я стал воспринимать друзей как источник энергии и пищи. Прямо как тогда, с Релькой…

Умертвие озадаченно наклонило голову набок, глядя на меня своими фосфоресцирующими глазами.

— Занятно, — пробормотало оно.

— Келе, спокойно! — рявкнул позади меня Рем.

Все хорошо. Все отлично. Я спокоен. Я совершенно спокоен.

— Не надо меня злить, — мрачно произнес я. — У меня и так нервы ни к бесу. И Тьма знает, что я могу сотворить в ярости.

Точнее, что может сотворить тот, другой.

— Хм… теперь ясно. А я думал, таких, как ты, удавливают, едва у них появляются магические способности.

— Со мной так просто не справиться. И мать с бабушкой не обрадуются, если кто-то покусится на их любимое чадо.

— Занятно. Очень занятно, — пробормотал мертвец, озадаченно взирая на меня.

Бесы! Это я должен так пристально его рассматривать. В конце-то концов, кто тут специалист по нежити, а кто — эта самая нежить?! Хотя мне прозрачно намекают, что и я не особо-то живой.

Когда я в полной мере осознал, что подразумевал мертвяк, мне резко поплохело. Нежить? Но меня рожала мать. Я кровный сын своих родителей, это совершенно точно, я же проверял в те времена, когда мне все уши прожужжали, что я, дескать, был прижит моей любезной родительницей не от законного, пусть и постылого супруга, а от лесного демона, который ей служит, а то и вовсе бесово отродье, подменыш, подброшенный силами Тьмы. А ведь самое смешное, проверял я, всей своей душой надеясь, что я и правда сын Айаллэ, а не этого холодного кронпринца эльфов, который меня не замечал.

Надежды не оправдались. Честь принцессы Мириэль поражала кристальной белизной, как и моя родословная. Помимо полученной от матери небольшой примеси крови смертных, ничего более предосудительного в моих генах не обнаружилось.

— Рот прикрой, отрыжка прикладной некромантии, — рыкнул я в расстроенных чувствах.

— И до чего додумался, ушастый? — съехидничало умертвив.

— Ты хоть кто такой? — проигнорировав глупую реплику, спросил я.

— Когда-то мое имя было Кевин Дэлейн, — последовал ответ. — И когда-то я был светлым магом.

— Дэлейны были мятежниками. И практически всех казнили за выступления против правящего монарха. Некоторых отдали некромантам на опыты, — тихо пояснил Ремуальд. — Род уничтожен. Мне жаль.

В коридоре повисла тишина, которую нарушали лишь шорохи и еле слышные то ли стоны, то ли всхлипы. Но по сравнению с этим самым Кевином уже ничего не страшно. Привыкли.

А от нежити пошла такая волна отчаяния и боли, что у меня сердце пропустило удар. Я ощутил все, что чувствовал он: горечь, одиночество, скорбь. Сродство с ним оказалось настолько сильным, что мне даже тошно стало. Он был один. Как и я. Потому что я не мог полностью доверять даже лучшим друзьям. Пожалуй, лишь мать и бабушка Гира мне по-настоящему близки, они знают все. Они сами такие же. Но они не могут всегда быть рядом.

Я тоже один. Как и этот несчастный, которому выпала тяжелая доля оказаться в руках чересчур предприимчивого некроманта.

— Род уничтожен, — тихо повторил Кевин. — А я все еще существую… И даже умереть не могу. Меня даже смерти лишили.

— Ну почему, — подал голос Ремуальд. — Если полностью уничтожить физическую оболочку, то скорее всего многовековая магия станет нестабильной и не сможет удерживать душу. Думаю, окончательно упокоить вас можно.

— Не смей говорить обо мне — обо всех нас! — как о тупой нежити! Мы люди! Мы могли бы прожить нормальную жизнь и получить нормальную смерть, если бы не вмешались такие, как вы! — вызверился покойник и бросился на прозрачную стену, укрывающую моих товарищей.

Кьера грязно выругалась и, судя по моим ощущениям, добавила еще один щит. Ну хоть эта ушами не хлопает зря.

— Вы не люди, — отчеканил я в спину беснующейся нежити. — Вы уже давно не люди. Тебя рвет на части от голода, который не имеет ничего общего с человеческим. Твои чувства — не чувства людей. Живые не способны на такую тоску. И боль ощущают живые совершенно не так. Ты мертв. Ты просто неудачный эксперимент заигравшихся магов. Они хотели найти секрет вечной жизни, а создали лишь идеальную нежить. Разумную, сильную, выносливую. Но нежить. Смирись с этим.

Недовольное ворчание, раздавшееся в ответ на мои слова, заставило нервно вздрогнуть. Потому что звук издал не Кевин, а… другие. Множество других. Я увидел приближающиеся силуэты. И высокие, и низкие, и тонкие, как молодые деревца, и необъятные, как винные бочки.

О Тьма… И женщины, и дети, и старики…

— Кто мог дать разрешение на… такое? — не поверил я своим глазам. — Кто мог позволить использовать в качестве материала… детей?!

— Гильдия магов. Великая и могущественная гильдия магов, — прошелестел чей-то голос со стороны приближавшихся умертвий.

— Никого не щадили, — продолжил кто-то еще. — Некроманты не боятся крови… И смертей не боятся. И изувеченных душ. И отнятого посмертия.

— М-материал для эксперимента должен быть максимально разнообразен, дабы обеспечить объективность и точность результатов, — заикаясь, произнес я заученную фразу из учебника. Только сейчас я понял ее истинное значение. — Дракон и Единорог…

Уверенность в том, что я выбрал правильное место для обучения, покидала меня стремительно, как кровь, хлещущая из разорванной артерии.

Нельзя так… Нельзя приносить в жертву всех подряд, прикрываясь высшей целью или чем там еще руководствовались мои коллеги в давние времена. Нас учили, на каждом занятии вбивали: всякая жизнь ценна; двадцать раз подумай, прежде чем вонзить в живое существо ритуальный нож, даже если занес его над кошкой; нельзя убивать единственно из исследовательского интереса… А всего каких-то четыре века назад творилось такое. И ведь многие из тех, кто учит нас сегодня, жили и тогда. Маги долго коптят небо, куда дольше тех смертных, которые не обладают даром. И часть наставников Академии, светлых и темных, входит в верховный совет гильдии… Они вполне могли проголосовать «за», когда поставили вопрос об использовании членов семей мятежников в качестве подопытных.

Да как после этого вообще можно жить? Как можно смотреть в глаза студиозусам и еще сметь их чему-то учить?

— Это чудовищно, — одной фразой выразил я весь спутанный комок моих мыслей. — Так нельзя.