Марш мародеров - Сергей Волков Страница 55

По броне снова стучат пули, но среагировать на них и ответить стрелкам Ник не успевает. Тягач катит прямо, и его фара-искатель высвечивает далеко впереди ту самую, похожую на ракету глыбу Спасской башни, и множество темных фигурок у ее подножия. Стены по соседству с башней тоже усыпаны аковцами.

— Ну, вот и началось веселье, рано думать про похмелье… — бормочет себе под нос Ник.

Повинуясь его воле, пулемет в башенке оживает и начинает лупить по бойцам майора Асланова, никак не ожидавшим удара с тыла. Тягач немилосердно кидает из стороны в сторону, от рева двигателя и грохота пулемета Ник, несмотря на шлемофон, практически глохнет и даже хлопок взрыва он не то что бы оставляет без внимания, а скорее, не слышит на общем фоне боя.

— Граната! — пробивается сквозь звуковой кавардак голос Юсупова. — Сбоку где-то…

— Не останавливайся! — кричит Ник. — Нам надо расчистить проход! Давай, Вилен, давай!

Спасская башня надвигается, закрыв собой половину звездного неба. Фары «маталыги» освещают разбегающихся в стороны аковцев и тут же гаснут, разбитые пулями. Теперь по тягачу ведется густой, плотный огонь. Свинцовый ливень барабанит по броне, и Ник представляет, что если она не выдержит, то все эти пули изрубят их с Юсуповым тела в фарш.

Он бешено вертит рукоятку поворота башенки, беспорядочно стреляя во все стороны.

— Со стен, со стен их эта… сними! — подсказывает Юсупов. — Они сверху бьют!

Задрав ствол пулемета, Ник дает длинную, почти до конца ленты, очередь, и на этот раз попадает очень удачно — сразу пять или шесть человек, засевших на крытой галерее стены, падают, выронив оружие, а остальные бегут прочь от башни, стремясь уйти из зоны обстрела.

Ворота, через которые тягач должен пробиться, чтобы смять заграждения на площади с внешней стороны, приближаются. Стрелять становится практически не в кого — все аковцы теперь находятся позади тягача. Ник начинает быстро перезаряжать пулемет — в первой ленте осталось всего четыре патрона.

Мощный удар подбрасывает машину, двигатель хрипит, словно живое существо.

— Что это?

— Граната под днище залетела, — отвечает Юсупов. — Мощная! Если эта… под гусеницу попадет, то все…

Второй взрыв, прозвучавший где-то сзади, уже не так опасен. Ник торопливо захлопывает горячую ствольную коробку и взводит затвор. Он успевает подумать, что если тягач сейчас остановится, это будет равносильно провалу всей операции. И с почти стопроцентной вероятностью — их с Виленом гибель.

Еще взрыв! Еще!

— Жми-и-и! — не помня себя, надрывается Ник.

Рядом с тягачом мелькает покосившийся столб с декоративными фонарями, стилизованными под пушкинскую эпоху, что-то сильно ударяет в люк десантного отсека. На несколько секунд Ник теряет выдержку — ему кажется, что он навечно заперт в этом грохочущем, душном стальном гробу. Врезавшись плечом в стойку, он орет от боли, но эта боль оказывается спасительной — приступ клаустрофобии проходит.

До ворот остаются считанные метры. Выжав из двигателя «маталыги» все, что только можно, Юсупов вгоняет тягач в арку. О листы лобовой брони щелкают пули — те аквоцы, кто удерживают траншеи с внешней стороны башни, слишком поздно понимают, что случилось у них в тылу. Ник припадает к прицелу, несколько раз чувствительно бьется лбом о резиновый предохранительный валик, но не обращает на это никакого внимания.

ПКТ, плюясь гильзами, лупит по защитникам траншеи практически в упор, пули прошивают человеческие тела насквозь и уходят глубоко в землю. Тягач, переваливаясь на ухабах, рвется вперед, под гусеницами что-то трещит, лопается, вокруг грохочут выстрелы. Ник вспоминает фразу из старого советского фильма «На войне как на войне»: «Поддержите нас огнем и гусеницами». Вот сейчас они с Юсуповым именно это и делают — поддерживают отряды, штурмующие Кремль, огнем и гусеницами. Причем гусеницы делают гораздо больше пулемета в башенке — они давят уцелевших аковцев, ломают заграждения, рвут колючку, пробивая людям Заварзина и Бабая дорогу в крепость.

Если внутри Кремля горели костры и было хоть что-то видно, то снаружи царит ночная темень. Ник совсем теряется, пытаясь хоть что-то разглядеть через прицел и триплексы. Стреляет практически наугад.

— Них шизен! — говорит Юсупов, когда они выкатываются далеко за ворота. — Наших эта… заденешь.

— Где тут наши, где тут вообще кто? — Ник с досадой бьет ладонью по колену. — Как у негра в жо…

— Держись! — кричит инженер.

«Маталыга» почему-то взлетает вверх, словно бы зависает в воздухе — двигатель переходит на турбинный вой, — и грузно обрушивается на землю, загрохотав всеми своими стальными внутренностями. Ник, вцепившись в поручни, догадывается, что тягач преодолел ров, выкопанный вокруг прибашенных укреплений.

— Ра-а-азворот… — увлеченно комментирует свои действия Юсупов, дергая рычаги. — А теперь еще раз-з-з…

Тягач, перемалывая гусеницами землю, куски асфальта, остатки заграждений, разворачивается носом к воротам, проезжает несколько метров и останавливается. Двигатель работает на холостом ходу, и становится почти тихо.

Ник прислушивается к тому, что происходит снаружи, за броней.

— Почему никто не стреляет?

Словно в ответ на его вопрос, со стены звучит одинокая очередь — несколько пуль цокают по башне и с визгом рикошетят в стороны.

— Эта… сейчас бутылки полетят! — предупреждает Юсупов. — Просто подождать надо.

Позавидовав твердой уверенности инженера в том, что все идет как надо — самому ему кажется, что весь их план захвата Кремля давно провалился — Ник приникает к прицелу.

Первая брошенная из темноты бутылка разбивается об угол башни и голубоватый огненный шар освещает площадку перед воротами. Ник успевает ужаснуться увиденному — перепаханные гусеницами траншеи, загогулины колючей проволоки, похожие на ветки невозможного стального терновника, обломки жердей, бревен — и трупы, множество трупов в окровавленном камуфляже, вмятые в глинистую землю.

Опять наваливается темнота, но следом за первой бутылкой летят новые — одна, две, три, пять. Вместо зажигательной смеси Бабай придумал использовать растворитель, который прекрасно прошел тридцатилетнюю проверку временем и которого в строительных магазинах и на складах было полным-полно. Бесцветная резко пахнущая жидкость отлично воспламеняется, но, в отличие от керосина, бензина и прочих нефтепродуктов, не дает яркого, долгого огня, быстро выгорая в ноль.

Тем не менее этот импровизированный «коктейль Молотова» делает свое дело — растворитель поджигает прилепившиеся к стене кусты, деревья и ночная мгла отступает. Ник поворачивает башенку и видит множество людей, бегущих к воротам со стороны темных домов.

Охваченный каким-то невыразимым восторгом, он откидывает люк, высовывается и кричит:

— Хал! Живой?

— Живой, блин! — орет из темноты татарин. — Все ништяк, блин! Без булдырабыз [34]!