Тамплиеры. Книга 2. След варана - Варвара Болондаева Страница 55

— Это мой долг.

— Вы в курсе последних событий. Умоляю — как братия, как Великий Магистр? — глаза командора Оверни были полны искреннего отчаянья. За вечер он не раз повторял, что, если бы не приказ Жака де Моле сопровождать казну в Англию, никогда бы не покинул страну и разделил участь братьев.

— Тампль… Помните, Жак де Моле приехал за несколько дней до ареста? А капитул, который велели собрать? На него в Тампль съехались командоры… Это был чей-то хорошо продуманный план. Даже смерть герцогини Екатерины загадочным способом укладывается в него, — грустно вставил второй священник.

— Рено де Провен прав. Думаю, и отречение Жака де Моле случилось не просто так. Вопрос — почему он так сделал?

— Думаю, надеялся на благородство папы. Но понтифик предал всех нас.

— В Париже сейчас рыцарей около полутора сотен, всего — где-то пятьсот человек. Рыцарей и командоров держат в замках Корбей, Море-сюр-Луэн, королевском Шиноне. Великого Магистра в числе других братьев держат в Тампле, но на допросы его переводят то туда, то сюда.

— Говорят, вожак своры изуверствует как палач, — Бернар имел в виду Великого Инквизитора Гийома Парижского — главу доминиканцев-инквизиторов Псов Господних.

— Хуже! В своей ненависти он потерял человеческий облик. Тридцать шесть рыцарей в Париже умерли во время пыток. Несколько повесилось. Но большая часть созналась в кощунствах, которые не привидятся и в горячке.

— Да, целовать кошку под хвост. Или обмазывать жиром нерожденных младенцев какого-то Буффумета.

— Что говорить, в Англии одна почтенная дама показала, что видела на исподних штанах тамплиера нашитый на заднице крест.

— Старая ведьма пробралась в дортуар?

— Святые угодники! Скорее всего, это была заплатка.

— Скорее — наглая ложь.

— Да, братья мои, Инквизиция предъявляет сто семьдесят два пункта обвинений — до которых не додумается и самый изощренный ум.

— Слава Богу, папу замучила совесть, и ведение дела передано епархиальным судам. Теперь Инквизиция захлебывается от ярости, но вынуждена считаться с участием кафедральных каноников и францисканцев. Иначе Гийом умертвил бы всех до одного, а потом бы извлекал их тела из могил, чтобы и после смерти предавать пыткам.

— Как когда-то король Филипп хотел раскопать могилу и бросить в костер кости бедного Бонифация.

— Про огонь… Капеллану Бернару де Вадо сожгли все мясо на стопах — так, что через несколько дней у него выпали пяточные кости.

— Братия сподобится мученических венцов и воссияет во славе у Бога!

— Со времен первых мучеников Христовых мир не ведал такого зла!

— Господь посылает знамения, что наши люди не виновны. Когда сжигали на кострах самых верных, пламя не тронуло кресты на их одеждах.

— А близ Падуи одна кобыла ожеребилась жеребенком о девяти ногах. В Ломбардию прилетали неведомые птицы. Во всей падуанской области за дождливой зимой наступило сухое лето с градовыми бурями, так что все хлеба погибли…

— Ни один римский авгур не мог бы пожелать более ясных предзнаменований.

— Братья, насколько я знаю, Гийом Парижский усердствовал не просто так. Он искал серебро тамплиеров, и я думаю, вы догадываетесь, о чем я, — отец Пьер внимательно посмотрел на присутствующих. — С нами прибыл отец-капеллан.

Отец Пьер указал на сидевшего молча человека, одетого как монах-цистерианец. Тот представился:

— Отец Франсуа, капеллан командора Рембо де Карона.

— Вы с Кипра?

— Да, но наш командор сейчас в застенках замка Шинон. Туда же, говорят, перевели Великого Магистра. Как писал апостол Матфей: «Поражу пастыря, и рассеются овцы». Я знаю, что наш отец Жак де Моле перед арестом послал приора Франции на Остров, благословив взять из пещеры амулеты.

Командор Бернар покачал головой:

— Наш великий основатель Гуго де Пейен не поощрял использовать амулеты. Когда-то ради политического шага мы подарили французской короне Орла, а теперь нет уверенности, что он не действует против нас. Ведь он в руках Ногаре и Филиппа.

— Сейчас именно то время, когда нужно идти на компромисс.

— На Остров попасть невозможно, не используя путеводный Дельфин. А с ним, как известно, уехал Жерар де Вилье. С тех пор никто не слышал о приоре. Возможно, его давно уже нет в живых.

— Говорят, его видели в Марселе. И все. Так или иначе, прошло три года и лучшие из наших людей отправлены на костер, сотни не выдержали пыток, остальные отреклись и согласились перейти к госпитальерам.

— Но сотни, а может быть, еще тысячи верных томятся по неизвестным монастырям — ведь многим дают пожизненное заключение. Ради них мы должны рискнуть, — с этими словами отец Франсуа полез в походную сумку и извлек из нее фигурку, завернутую в кусок грубой серпянки.

Из присутствующих еще никто не видел серебро тамплиеров собственными глазами. Это была непонятная композиция — черепаха, перевитая змеёй. Казалось, от серебристого металла, из которого был отлит амулет, исходило слабое свечение, а по неровным изгибам змеи будто проскальзывали серо-голубые переливы.

— Я не знаю, как она называется. Но если носишь эту штуковину на груди, или просто в кулаке, то можно проходить сквозь стены.

— Тампль! — почти одновременно воскликнули Умбера Блан и Бернар.

— И что толку? Чтобы одним узником стало больше? Или хотите поболтать с Жаком де Моле? Говорят, он умоляет подвергнуть себя пыткам, чтобы искупить малодушие первых дней. Нет, нам нужны еще фигурки. Надо попытаться собрать все, что осталось на руках у братьев, а потом решать.

— Не думаю, что кто-то точно знает, как использовать их. Приор Франции разбирался, Великий Магистр, Рембо де Карон что-то знал.

— В хранилище Кипрского Тампля был манускрипт, сейчас его перевезли в Германию с архивом. Это список с того самого, которым владел Гуго де Пейен. Но шифры утеряны во время взрыва Аккрского Тампля. Может, кто из ветеранов сможет еще разобрать?

— Я знаю точно, — кивнул головой Умбера Блан, — что один амулет хранился у Магистра Англии, я отвозил туда часть архивов и казну. Не думаю, что он попал в руки Ногаре или Инквизитора-Гийома.

— Еще один есть на Кипре. Постарайтесь передать оставшимся на свободе братьям, что мы ищем фигурки. Время не ждет.

Ферму покидали по очереди. Никто не знал, что на поиски уйдет не один год.

* * *

Март 1314 года, Париж, Тампль

Жак де Моле, подряхлевший и измученный человек, в котором бы никто не признал когда-то самодовольного вершителя судеб, сидел на ложе, сколоченном из грубых горбылей — в Тампле в свое время милосердно относились к заключенным. В Шиноне для отдыха был простой каменный выступ. Тогда приходилось спать сидя, поставив ноги на пол.