Время меча - Юрий Нестеренко Страница 55

— Эрвард Эльбертин.

— А вас? — обратился он к остальным чужеземцам.

— Я Эйрих, а это Йорен, — быстро произнес товарищ Элины, не давая Йолленгелу раскрыть рта.

— Я Ратислав, — важно сказал лусит, словно они еще этого не знали. — Командую этой ладьей. Можете ехать с нами.

— Не найдется ли у вас запасного меча? — поинтересовался Эйрих. — Я бы вернул его вам при расставании.

— У нас нет лишнего оружия. Более того, вам придется сдать мне на хранение ваше, пока вы на борту.

Элина и Эйрих разом попытались что-то возмущенно возразить, но Ратислав оборвал их:

— Если на моем корабле кому-то что-то не нравится — берег там, — он кивнул за борт.

Пришлось подчиниться. Элина отдала свой меч, от души надеясь, что ей его не подменят менее качественным луситским, а Йолленгел — лук. Эйрих потерял в воде то и другое, так что ему отдавать было нечего; до личного обыска с требованием сдать ножи дело не дошло.

На луситской ладье не было отдельных кают, хотя пространство под палубой и было разделено на несколько отсеков — часть их отводилась под груз, в других спали люди. Ратислав хотел определить гостей в один из таких отсеков, но в планы Эйриха это никак не входило — находясь все время на виду у луситов, трудно было скрыть истинную сущность Йолленгела.

— Нельзя ли нам ночевать в отдельном помещении, пусть даже и нежилом?

— обратился он к Ратиславу.

— Брезгуешь? — насмешливо-подозрительно вздернул брови лусит. Брезговать, кстати, было чем — дух в тесных отсеках стоял тяжелый.

— Наоборот, — возразил Эйрих. — Ты же видишь, Йорен был ранен в голову. Я лечу его специальными мазями, а они довольно вонючие. Мы-то уже привыкли… Кроме того, после той контузии он часто кричит во сне.

— Вот как? — лусит все еще смотрел недоверчиво. — А ты уверен, что это именно рана?

— А что же еще?

— Может, какая болезнь, которой твой друг заразит нас всех?

— Что за вздор! Будь это так, стали бы мы с Эрвардом подвергать себя опасности, путешествуя в его обществе?

— А кто вас знает, — ответил Ратислав, и Эйрих отметил про себя, что тот весьма недалек от истины. — Будет лучше, если наш лекарь осмотрит рану вашего приятеля.

— Вот еще, не хватало, чтобы какой-то знахарь лез своими грязными пальцами куда не надо! Я сам лечу Йорена и знаю, как это делать. Повязки надо накладывать и менять строго в определенное время, если открыть рану не вовремя, все лечение пойдет насмарку.

— Так ты врач? — недоверие Ратислава, казалось, лишь возрастало с каждым новым объяснением.

— Я знаком в том числе и с этим искусством.

— А по-моему, если ты что и умеешь по врачебной части, так это отрубать больные конечности, — усмехнулся лусит. У Эйриха отлегло от сердца

— разговор переходил с Йолленгела на него самого, и если он теперь докажет справедливость последних слов, то поверят и тому, что он говорил перед этим. Эйрих много раз сталкивался с этой тривиальной логической ошибкой.

— Отведи меня к какому-нибудь больному, и убедишься сам.

— На моем корабле все здоровы.

«Незадача», — подумал Эйрих. На крайний случай у него было средство продемонстрировать свое умение — глубоко поранить себе руку и быстро остановить кровь, однако наносить себе травму из-за какого-то эльфа не хотелось.

— Может, на других кораблях? — предположил он.

— Ладно. Мы это выясним.

Они снова поднялись на палубу, где оставался весь экипаж — днем луситы предпочитали свежий речной воздух, пусть даже холодный, тяжелой духоте и мраку подпалубных помещений. Другие ладьи уже были поставлены в известность о подобранных чужестранцах — один из воинов прокричал эту новость с носа судна, и таким же образом она была передана дальше. Теперь Ратислав аналогичным способом отправил свой запрос. Через некоторое время лусит на корме четвертого корабля прокричал ему ответ.

— Тебе повезло, — сказал Ратислав Эйриху. — Или не повезло. На третьей ладье один из гребцов, не размявшись, слишком рьяно налег на весло, и ему прострелило спину. Сможешь привести его в норму?

— Постараюсь.

После очередного обмена криками корабли замедлили ход, чтобы плывшую впереди ладью можно было догнать на лодке. Лодка эта, совсем маленькая, лежала кверху днищем в носовой части палубы; ее спустили на воду, и один из воинов сел на весла вместе с Эйрихом; больше места в лодке не было. Сильные гребки повлекли ее вперед.

С того момента, как лодку подняли на борт третьего корабля, прошло минут двадцать. Ратислав, Элина, совершенно продрогший Йолленгел и несколько воинов стояли на носу ладьи, нетерпеливо вглядываясь вдаль. Но вот лодка снова плюхнулась на воду, и в нее по канатам соскользнули двое. В скором времени они поравнялись с ладьей Ратислава.

— С греблей ему надо чуть повременить, но боли больше нет, — сообщил Эйрих, перебираясь через борт. Сопровождавший его лусит кивнул, подтверждая правдивость его слов.

— Как ты это сделал? — поинтересовался Ратислав.

— Растер ему спину мазью, — пожал плечами Эйрих.

— У тебя есть мази на все случаи жизни?

— В основном на те, что могут произойти в дальнем путешествии.

— Что ж ты раньше не сказал, что ты врач? Это поценнее простого гребца.

— Ты сказал, что тебе нужен гребец. К тому же у меня с собой не такой большой запас снадобий, и мне бы не хотелось тратить их на кого-то еще.

— Ну а если ты обучишь нашего лекаря готовить эти снадобья?

— Увы, — покачал головой Эйрих, — я давал клятву хранить их рецепт в секрете.

Элина взглянула на него с удивлением. Она привыкла к насмешкам Эйриха над предписаниями рыцарской чести и не ожидала, что он откажется от практической выгоды ради столь же эфемерных соображений.

— Ну, если тебе больше нравится грести, дело твое, — ответил не без раздражения Ратислав. Однако просьбу о предоставлении отдельного помещения он выполнил. Путешественникам отвели каморку в носовой части судна, где хранились канаты и запасной парус.

Здесь было тесно и темно — свет проникал лишь в щели между досками бортов — но лишь здесь они могли почувствовать себя свободно. Все же как минимум двое из них выдавали себя не за тех, кем являлись.

Эйрих наконец влил в горло слабо сопротивлявшемуся эльфу порцию спирта с добавлением какой-то жидкости из металлической колбочки. После того, как к Йолленгелу вернулась способность говорить, он робко поинтересовался причиной своего переименования.

— «Йолленгел» звучит слишком по-эльфийски, — ответил Эйрих.

— Но раньше вас это не смущало.