Брошенное королевство - Феликс В. Крес Страница 55

За ночь ничего не случилось. Вернее, в жилище Огена, поскольку в подвале одного из домов, которые занимал трибунал, дела обстояли совсем иначе.

В Лонде имелась небольшая тюремная крепость, но туда попадали только осужденные. Подозреваемых и обвиняемых держали когда-то в маленькой темнице под зданием трибунала, однако с тех пор, как его переименовали в княжеский дворец, несчастные урядники-следователи работали в ужасающих условиях. Подвалы занятых домов не годились для ведения допросов, из других же помещений отчаянные вопли легко вырывались наружу. В конце концов самый большой подвал перестроили, но он все равно оставался лишь небольшим залом, вокруг которого разместили четыре клетки; название «камеры» было бы чересчур громким для помещений размером два на два шага, в которых узник мог улечься во весь рост только наискосок. От главного «зала» эти клетки отделяли солидные дубовые двери с запирающимися окошечками.

Однако этой ночью клетки-камеры не потребовались. Время торопило. Схваченного надежно привязали к тяжелому стулу посреди главного помещения, на всякий случай поставили рядом стражника, а в это время кто-то другой уже искал первую наместницу судьи. Ее особое поручение не столь уж сложно оказалось выполнить, но поскольку задание это было тайным даже для большинства урядников, дальнейшую судьбу задержанного матроса могла решить только она.

Ее высокоблагородие не спала. Она появилась в темнице одетой в то же самое платье и с той же сетью из косичек на спине, которые мог недавно видеть представитель. Ее сопровождало несколько человек. Привязанный ремнями к стулу несчастный, несмотря на явную тревогу, сразу же понял: перед ним стоит тот, кто имеет право отдавать приказы.

— Ваше высокоблагородие… — выдавил он. — Ошибка! Произошла какая-то… какая-то ошибка. Я ничего не сделал, совсем ничего!

Гаррийского она не знала; один из стоявших рядом перевел слова узника. Титул, которым воспользовался матрос, свидетельствовал о том, что он знал, как следует обращаться к занимающей высокий пост уряднице Вечной империи. Она одобрительно кивнула, поскольку глупцы ее утомляли. С явным удовольствием — но и с удивительной сноровкой, удивительной для любого, кто не знал ее прошлого, — она врезала узнику в зубы и потрясла рукой.

— Ой… — сказала она, морщась и дуя на костяшки пальцев. — Молчи, свинья, когда тебя не спрашивают.

Матрос стонал на стуле.

— Ты смелый или умный? — спросила она. — Смелых я уважаю, а умных быстро освобождаю. Иногда даже позволяю заработать немного золота.

Ее слова перевели.

— Стараюсь… быть умным, — сказал матрос.

— Знаешь кинен? — спросила она на этом языке.

— Мало… так мало без много, госпожа.

Она захихикала, но тут же снова поморщилась.

— Переводи дальше, — недовольно велела она; стоявший позади нее человек машинально кивнул, хотя она на него не смотрела. — Пусть говорит по-гаррийски. Скажи ему, что я жду долгого рассказа. Кто он, с какого корабля, знает ли кого-то в Лонде, что тут делает… в общем, все.

Матрос кивал столь же быстро, как переводчик переводил слова урядницы. Если у него и были причины сочинять или молчать, то он никак этого не показывал. Арма слушала и лишь иногда задавала дополнительные вопросы. Матрос наверняка не лгал; его рассказ, хотя и несколько удивительный, полностью совпадал с замечаниями седого урядника с корабля морской стражи. Головоломка сложилась воедино. И лишь в самом конце появился фрагмент, который столь хорошо к ней подходил, что это казалось просто невероятным. Наместница спокойно приняла к сведению, кто является капитаном корабля, что связывает его с одноглазой женщиной и кто эта женщина, но она не смогла скрыть волнения, когда дело дошло до однорукого великана. Посланник — это она еще проглотила. Но что этот посланник делает в Лонде, матрос не знал, и начал усердно излагать собственные догадки. Может, он приехал из-за сына? Потому что это отец, ваше высокоблагородие, это отец…

Ее высокоблагородие приказала перевести дважды. И ей подвинули жесткий табурет, так как она покраснела, потом побледнела и, похоже, готова была лишиться чувств.

— Еще раз, — хрипло сказала она. — Чей это отец?

Она услышала ответ в третий раз. Его благородия Глорма, великого воина, который приплыл на Агары из Дартана, а теперь, вероятно, находится в Громбеларде. О нем говорили разное, но как на самом деле, знает, видимо, только княгиня и командир… то есть его высочество Раладан. И наверняка еще княжна.

Арма закрыла глаза и задумалась, сжав пальцами переносицу. Где-то в закоулках памяти блуждало неясное воспоминание о каком-то высоком старике, о котором упоминал Глорм. А впрочем, точно ли он? Он никогда не был особо разговорчив, о его ранней молодости она знала весьма немногое. Но кто-то что-то говорил, давно… Когда? Где? А, проклятье, в конце концов, не все ли равно? Главное, что старик тоже начал вписываться в головоломку. Глорм не знал отца… но встречал в прошлом некоего странного великана, очень давно, кажется, еще в молодости. И потом встретил его снова, на Агарах. Невероятно… но все сходилось. Все очень хорошо сходилось.

А когда все очень хорошо сходилось, Арма несколько терялась. Неизвестно было, что со всем этим делать. В неясной ситуации она предпочитала положиться на интуицию. В ситуации, выясненной до конца, интуиция могла только молчать. Оставался разум.

Она самокритично пришла к выводу, что разум значит очень мало.

Допрашиваемый матрос молчал, тревожно ожидая дальнейших вопросов. Однако сидевшая перед ним на табурете золотоволосая госпожа тоже молчала, закрыв глаза. Наконец она откашлялась.

— Хорошо, — сказала она. — Значит, ваша шлюпка ждет в порту эту… одноглазую женщину?

— Ее высочество, да, ваше высоко…

— Как ее зовут?

— Риди… то есть Ридарета, Риола Ридарета, ваше…

— Риола Ридарета? Как-то странно.

— Потому что, ваше высокоблагородие, это не полное имя. Имя ее высочества проклято, и его нельзя произносить, потому что от этого… сразу какое-нибудь несчастье или болезнь. Именно потому Риола, что неполное…

Перепуганный матрос начал составлять какую-то идиотскую анаграмму, из которой должно было следовать, как это имя звучит на самом деле. Арма махнула рукой, поскольку моряцкие предрассудки были последним, что ее волновало. Однако старательный узник продолжал рассказывать дальше — и опять его слова, хоть и походили на выдумку, имели смысл. Странная женщина явно пользовалась дурной славой, даже среди своих. Она обладала некоей странной силой. Подобное звучало бы как морская легенда, каких много… если бы не доклад об одноглазой, которая среди бела дня, в присутствии многих свидетелей, разнесла кому-то вдребезги голову. Такого кулака не было даже у Глорма. Она явно пользовалась какими-то Брошенными Предметами; ее высокоблагородие Арма, еще в прежние времена, сталкивалась не с одним Гееркото. Но она видела и многих, кто ими пользовался — однако лишь до мгновения, когда им выпускали мечом кишки.