Таинственные земли - Дэйв Дункан Страница 55

– В самых древних из соглашений, – начал Азак, не глядя на нее, – всегда присутствовали так называемые апелляционные клаузулы, своего рода оговорки. Они имелись во всех соглашениях, заключенных когда-либо Империей, в том числе с Араккараном и его союзниками. Так было вплоть до Двенадцатой династии, а потом эти пункты исчезли из договоров. Их забывали или просто считали неприемлемыми, а может, и ненужными. Но ни один из них еще не отменили, насколько мне известно. В этих пунктах Империя обещала соблюдать правило обжалования.

Он помедлил, но Инос молчала, понимая, к чему он клонит. Именно на такой совет опытного политика она и надеялась.

– Любое государство или его правитель вправе подать жалобу на незаконное применение волшебства. Видите ли, Договор Эмина был предназначен для защиты всех народов Пандемии, а не только Империи. Теоретически Империя собиралась сделать всем одолжение, запрещая использование магии в политических целях. Даже при этом Империя оставалась самой могущественной из земных сил, так что могла позволить себе альтруизм. Но тогда возникает вопрос: кто кому служит – Четверка Империи или Империя Четверке? Вот почему веками императоры придерживались правила: любой правитель, который столкнулся с колдовством, может обратиться с жалобой к Хранителям. Разумеется, жаловаться прежде было не на кого: Хранители прибрали к рукам всех менее могущественных волшебников. Возможно, сегодня это правило не более чем фикция, но если оно еще действует, тогда вы имеете дело с простейшим случаем.

– Я?

– Раша похитила королеву. Это вмешательство в политику.

Ну конечно! Великолепно! Инос захлопала в ладоши и пожалела, что не может вознаградить дружеским поцелуем этого громадного джинна. Такого образованного варвара она еще никогда не встречала!

Вот только…

– Но, разумеется, мы не знаем, какой вердикт они вынесут, – произнесла она.

– Да. За это нельзя поручиться. Но все это немного напоминает случай с волом Зарты – помните, сегодня утром? – Азак увидел, что Инос ничего не поняла. – Мне нет дела до крестьянского вола. За свое золото я покупаю уважение.

– Вы хотите сказать, что Четверке нет дела до Краснегара…

– Произвол пугает людей. Власть, укрощенная справедливостью, вызывает уважение. – Он пожал плечами. – Это рискованная игра, но я скорее доверился бы всей Четверке во время открытого суда, чем кому-нибудь из них наедине, в частной беседе.

О, так он умен, этот султан! Теперь, после его разъяснений, Инос наконец-то все поняла.

– Вы правы! Вы поможете мне?

– Я предложу вам нечто лучшее. – Он протянул руку. Зеленая ткань его одежды поблескивала в лунном свете. – Прикоснитесь ко мне.

– Что?

– Слегка коснитесь моего рукава. Только осторожнее! Считайте, что я – раскаленная печь.

Инос опасливо дотронулась до его руки кончиком пальца.

– А теперь сильнее, – попросил Азак и обтянул руку тканью.

Инос послушалась. Снова ничего не произошло. Она за держала палец – это было все равно что прикасаться к камню, и… ой!

Она сунула палец в рот, уставившись на Азака. На его рукаве осталось темное пятно, хотя он сам, по-видимому, ничего не почувствовал. А на пальце Инос появился ожог и теперь дьявольски болел.

– Я говорил правду.

– Я и не думала…

– Есть старая поговорка о честности джиннов. Но, как видите, вы можете верить мне – по крайней мере в одном. Вы хотите отправиться в Хаб. Вы убедили меня, что я тоже должен побывать там. Я буду сопровождать вас, и мы вместе подадим жалобу Четверке. Мы оба потребуем справедливости.

– А как же ваше королевство?

– Мое королевство? – хрипло переспросил он. – Вы же сами сказали – колдунья охолостила меня. Сколько времени евнух сможет усидеть на престоле Зарка?

Она победила!

– Вы шутите!

– Нет, не шучу. Победа! Победа!

– Чем же я убедила вас?

Он поднялся на ноги и застыл – огромный силуэт среди обдуваемых ветром дюн, черный на фоне освещенного луной песка.

– Словами о том, что вы откажетесь от своих прав, если этого потребует долг. Это уязвило меня. Долг всегда осознаешь с болью.

– Каков же ваш долг? Он хрипло рассмеялся.

– Спасти свой народ от этой женщины, разумеется. А теперь идите купаться. Я пришлю Зану.

Меня всего одна травинка обвивает,

Та, что долину от пустыни отделяет,

Где имени султана и раба никто не знает,

И сам властитель только жалость вызывает

Фицджеральд. Рубай Омара Хайяма (10, 1859)

Купание в теплых волнах стало для Инос совершенно непривычным ощущением. Дома в Краснегаре, где Зимний океан оставался смертоносным круглый год, в юности она часто бывала на побережье с друзьями – в особенности с Рэпом, – но на океан им оставалось только смотреть. Инос была готова признать в этом отношении преимущества Зарка.

Поглощенная тем, как бы не утонуть и не ободрать кожу о мелкие камни у берега, она не задумывалась о предстоящем бегстве, о том, что скажет Кэйд или каким образом Азак собирается совершить это. Она плескалась и играла, как котенок, под луной, похожей на громадную тыкву, не замечая, как бежит время. Внезапно высокая темная фигура Заны выросла на берегу и застыла в ожидании, и оказалось, что Инос устала и почти окоченела от мягких, но ощутимых ударов волн.

– Восхитительно! – воскликнула Инос, растираясь полотенцем и ощущая покалывание во всем теле. – Как жаль, что нельзя унести весеннее море с собой в сумке – на случай, если оно понадобится потом.

Зана усмехнулась.

– Для этого пришлось бы подыскать очень большую сумку.

– Да. Но купаться в море гораздо забавнее, чем плавать по нему. Из меня никудышный моряк.

– Я уверена, что Ваше величество – весьма опытная путешественница, способная выдержать тяготы долгого похода.

Инос только что надела чистый халат Она уселась, чтобы вытереть ноги, и именно в этот момент прозвучало замечание Заны.

– Что?

Высокая старуха склонилась над сумкой, которую принесла с собой, и начала рыться в ней.

– У меня есть бумага, госпожа. Вам придется написать тетушке – конечно, если вы хотите, чтобы она сопровождала вас.

Инос застыла, не успев вытереть палец. Когда сомневаешься, прикинься глупой – одно из правил Кэйд, но тетушка никогда не признавалась в этом.

– Что? – еще раз повторила Инос, жалея, что плохо видно при лунном свете. Улыбку Заны она еще могла различить, но ее морщинистое, старое лицо хранило загадочное выражение.

– Вы ведь хотите, чтобы ваша тетя отправилась с вами в Хаб? Так я сказала Великану. Он возражал, но я ответила, что вы будете настаивать. Я ошиблась?