Дыхание дьявола - Томас Тимайер Страница 55

– Но чего же вы хотите от людей? – спросила Лена. – Что может быть настолько важным, чтобы ради него покрыть пеплом всю страну?

– Золото.

– Что, простите? – Лене показалось, что она ослышалась. – Золото? У людей нет золота. Большинству даже на жизнь не хватает.

– Нам все равно. Мы усвоили, что золото – самое важное в жизни.

– Вздор, – возмущенно фыркнула Лена. – Это просто металл, пусть и красивый. Как вы можете утверждать, что ради него стоит приносить в жертву человеческую жизнь.

– Потому что мы заплатили за него кровью. Долг нужно возвращать. Когда-то эта страна принадлежала нам. Мы были хозяевами этого острова, пока его не отняли у нас обманом. Но мы напомним, что значит обманывать настоящих хозяев. За грехи придется платить снова и снова. Наша месть будет преследовать их, пока руки не склеятся от крови. Снова и снова, – властитель откинулся на спинку. Губы его искривила ироническая улыбка. – А ты интересный экземпляр. Мне доставляет удовольствие беседовать с тобой. Наверное, я тебя оставлю. А теперь, иди. Займись делами. В дальнейшем будем общаться в это же время.

Он махнул рукой. Знак, что аудиенция окончена. Два стража шагнули вперед и вывели Лену из тронного зала. Она совсем приуныла от того, что услышала. В какую историю ее угораздило попасть?

Эх, были бы рядом друзья!

Путешественники шли, растянувшись цепочкой. Попытки разглядеть что-нибудь в подзорную трубу каждый раз терпели неудачу.

– Если вас интересует мое мнение, то об этом можно забыть, – говорил Лилиенкрон. – Вертикальные стены, хорошо охраняемые ворота, множество стражников. С таким же успехом мы можем заявиться к ним и попросить подъемник.

Оскар молчал. Он понимал, что ученый во многом прав, хотя соглашаться с ним никак не хотелось. Крепость действительно выглядела неприступной. Высотой метров четыреста, она величественно возвышалась над окрестностями и казалась вытесанной прямо из скалы. Даже Гумбольдт, не терявший улыбки даже в самых безысходных ситуациях, выглядел подавленным. И они еще даже не приблизились. До могучего бастиона оставалось еще примерно полкилометра. Возле крепости высились огромные каменные глыбы, между которыми стражники с верховыми ящерами разбили лагерь. До путешественников доносилось глухое рычание ящеров. Картину дополняли деревянные загоны и несколько примитивных палаток. За лагерем находился вал и лестница, – оба хорошо охранялись. Тут камуфляж не поможет. Даже если Лена и там, – чего нельзя было утверждать наверняка, – как они попадут внутрь? Оскар надеялся, что отец не будет на этом настаивать. Конечно, маскировка очень помогла, но вряд ли с ее помощью можно незаметно проникнуть в крепость.

– Лучше всего спрятаться между скал и немного отдохнуть, – заявил Гумбольдт. – Вон хорошее место. Нужно подумать, как быть дальше, – он печально улыбнулся. – Боюсь, вы сочтете меня сумасшедшим, но если мы ничего не придумаем, я пойду к стражникам и предложу обменяться пленниками. Похоже, каменные – разумные существа. Если они что-то делают, то не без причины.

– Да, конечно, – возразил Оскар. – И причина в том, что они злобные. Другого объяснения я не вижу.

Гумбольдт покачал головой:

– Ни одно существо не станет злиться без причины. Отдельные индивиды – да, но не весь вид. Я должен узнать, почему они так поступают, что ими движет, а для этого с ними нужно поговорить. Вероятно, как и у всех разумных существ, у них существует своя иерархия. То есть, имеется руководитель, который отдает приказы. Я с ним поговорю и попрошу обменять Лену на меня.

– Вы правы, – пробормотал Лилиенкрон. – Вы безумец. Теперь даже я в этом уверен. Один вопрос: даже если не учитывать того, что мы не понимаем язык каменных, что может им помешать взять в плен всех нас? От нас им нет никакой пользы, кроме мышечной силы.

– Тут вы ошибаетесь, Лилиенкрон. Кое-что есть.

Ученый бросил на Гумбольдта скептический взгляд.

– И что это, позвольте поинтересоваться?

– Знания, – постучал себя по лбу исследователь. – Информация. То, что им непременно нужно получить, в чем они очень нуждаются. Правда, я не уверен, пойдут ли они на переговоры.

– Что за информация? О чем вы говорите? Поделитесь с нами. Мы имеем право знать.

Гумбольдт покачал головой.

– Нет. Для вашего же блага.

– Но…

– Вас когда-нибудь допрашивали? По-настоящему, а не в виде душевной беседы?

– Вы имеете в виду пытки?

Гумбольдт кивнул:

– Поверьте, ни один человек пытки не выдержит. Если будет хоть малейшее подозрение, что вы что-то скрываете, вас будут пытать до тех пор, пока вы не выложите все. И будьте уверены, вы расскажете все. Даже то, чего не знаете. Единственный шанс, это не знать. Именно поэтому я ничего не могу вам рассказать. Никому из вас, – он обвел взглядом свою команду.

У Оскара защемило сердце. Он не знал, что отца пытали. Когда это было, и какие тайны у него выведывали? Но спросить об этом он не решился. Не сейчас.

Время шло.

Они спали, наблюдали, выжидали. Оскар дремал и думал о Лене. Как они встретились, как вместе совершали первые разбойничьи налеты, как потом над этим смеялись. Как часто он не спал и ждал, когда же она вернется. Как часто считал часы до следующей вылазки, и бывало, с волнением сидел у ее кровати, когда она была больна. Он рассказывал ей истории, читал, иногда даже пел. Даже несмотря на все трудности, все плохие воспоминания тускнели, в памяти оставалось только хорошее. А вот теперь ее нет, и может статься так, что они больше никогда не увидятся. Он утер слезу в уголке глаза. Проклятая пещера! Даже после стольких дней, проведенных здесь, внизу, он никак не может привыкнуть. Слишком низкое содержание кислорода, слишком высокое – серы. Страшная сухость и нестерпимая жара.

В хмурых сумерках красного небосвода минуты незаметно перетекали в часы, часы – в дни.

Поодаль сидели Гумбольдт с Лилиенкроном и что-то обсуждали.

Вскоре они вернулись.

Их вердикт был неутешительным.

– Никаких шансов, – заявил Гумбольдт с серьезным выражением лица. – Ворота охраняются круглые сутки. Стража меняется каждые четыре часа, причем за это время никто никуда не отлучается. Пост покидают только тогда, когда приходит смена. Пробраться внутрь незаметно не получится. Остается только прорваться силой, но это будет равносильно самоубийству. Каменные – отличные воины, хотя сражаться им, собственно, и не с кем. Этот мир и без того принадлежит им. А здесь кроме песчаных акул, врагов у них нет. – Он уперся руками в бедра: – Решено. Я иду к ним и предлагаю обмен. Ничего другого не остается.