Законодатели - Вера Крыжановская Страница 56

Абрасак молчал, а его страшное возбуждение сменилось полным упадком духа. В это время Авани опустилась на колени перед престолом и принялась горячо молиться.

В божественном городе разбушевавшиеся стихии быстро успокоились и взошедшее солнце осветило поле сражения, где погибло столько тысяч живых существ, не оставив после себя никаких следов, кроме небольшого слоя пепла.

Маги собрались на совет для обсуждения дальнейших мероприятий. Находился тут и Нарайяна, но был, по-видимому, не в духе.

– К чему вызвали вы бурю и тьму, чем помешали моим войскам принять решительное участие в бою? К чему я столько трудился для образования армии, если все могла сделать эфирная сила?

– Скажи лучше, когда ты перестанешь быть легкомысленным? – ответил Эбрамар. – Между тем тебе следовало бы понять, что никто не мешал твоим воинам, где только было возможно, померяться силами с противником и испытать свои доблести. Вне этого истреблено было все, что должно было погибнуть как бесполезное уже и опасное. Бесцельная бойня была излишня, и «обезьян», как величает Абрасак своих подданных, достаточно разредили; что же касается твоих солдат, стоящих уже много выше в умственном и физическом отношении, то они пригодятся при основании будущих царств.

Оставшихся на поле сражения раненых подберут и вылечат, а трупы будут уничтожены во избежание заразы. Поэтому успокойся и прикажи войскам мирно разойтись по домам, а затем возьми два воздушных судна и отправляйся за Уржани. Привези ее и наших учениц с их семьями.

Захвати также и своего прежнего ученика. Придется заняться его перевоспитанием, раз уж ты наградил его бессмертием.

Спустя несколько часов два воздушных судна спускались на большой площади перед дворцом Абрасака, и велика была радость свидания Уржани и Нарайяны после столь продолжительной разлуки. Когда улеглось первое волнение, и они разговорились, Нарайяна справился о других похищенных и объявил, что если те пожелают, то маги вернут им свободу и избавят от навязанных им мужей. Уржани улыбнулась.

– Сомневаюсь, чтобы они пожелали этого. Подруги мои уже много потрудились, чтобы облагородить и развить своих мужей; кроме того, у них дети, да и привычка также много значит. Но мне известно их пламенное желание, чтобы маги освятили священным обрядом их насильственные союзы и допустили детей в школы.

– Так пусть маги и решат с ними их участь, а мне приказано доставить их с семьями в божественный город, и я пошлю за ними.

Мрачные, безмолвные, с поникшими головами, явились приятели Абрасака вместе с женами, также бледными и встревоженными. Знавший их с детства Нарайяна обнял женщин и детей, а потом сообщил, что по приказу магов они возвращаются в божественный город, где учителя решат их будущую судьбу.

– Ну, а теперь пора сыскать вашего достойного главу, – прибавил Нарайяна, и лицо его омрачилось.

Ему тяжело было увидеть ученика, предательством своим лишившего его радости видеть его успехи и оказавшегося недостойным его покровительства. Уржани угадала его мысль и ласково пожала ему руку.

– Правда, Абрасак пал, ослепленный приобретенным знанием, и поступил дурно под влиянием нечистого чувства, которое так властно над человеком несовершенным. Тем не менее, я полагаю, что не напрасно был он твоим учеником. Это сильная душа, могучий и деятельный ум. Он отряхнет ослепившую его пыль, раскается и выйдет из борьбы победителем, достойным завоевать вновь твое доверие; а если ему поручат какую-нибудь миссию, он достойно выполнит ее.

– Будем надеяться, что слова твои исполнятся. Я буду ходатайствовать за него перед учителями, но они сами, конечно, решат все.

Когда Нарайяна, Уржани и сопровождавшие его адепты вошли в пещерный храм, то нашли Авани на коленях перед престолом, над которым парил теперь светлый крест.

Она погружена была в восторженную молитву, и серебристые, исходившие из креста лучи словно окутывали ее голубоватой дымкой. У ступеней замертво лежал Абрасак; испытанное за минувший день страшное возбуждение и внутренняя борьба привели его в состояние каталепсии.

Нарайяна приказал унести его на воздушное судно, и после дружеской беседы с Авани все направились в город богов.

Когда Абрасак очнулся от своего продолжительного обморока, тело его обрело прежнюю силу, но устала, казалось, душа, и в голове чувствовалась тяжесть; испытываемая им тоска и упадок духа напоминали пережитое им страшное нравственное и физическое потрясение. Он лежал на постели в совершенно незнакомом ему месте, и на нем было темное одеяние кающегося.

Поспешно привстал он, чтобы осмотреться, где находился. То была обширная пещера, высеченная в скалистом массиве и освещенная стоявшей в углублении лампой. Строгой простоты обстановка не была, однако, лишена комфорта; помимо кровати, был еще окруженный стульями большой стол с книгами, рукописями, старинными папирусами и всеми необходимыми письменными принадлежностями. Рядом с этой пещерой находилась другая, меньших размеров, и там из стены изливался источник хрустальной воды в большой бассейн, предназначенный для купанья; у другой стены стоял шкаф и большой из ароматного дерева сундук, наполненный белыми полотняными и темными шерстяными одеяниями.

В глубине первой пещеры, на высоте одной ступени, был устроен престол, задрапированный белым, с двумя золотыми подсвечниками по бокам, с красными восковыми свечами, и тут же стояла еще золотая чаша прекрасной работы, украшенная драгоценными камнями; а над престолом, у стены, помещалась большая, чудесной работы рама, и внутри ее видна была белая поверхность из напоминавшего перламутр вещества, волновавшегося словно от дуновения ветра и отливавшего всеми цветами радуги.

Единственный выход из этого помещения через дугообразную арку вел на широкий балкон с каменными перилами.

Выйдя на этот балкон, Абрасак увидел, что жилище его находится на высоком остроконечном утесе над глубокой пропастью; на противоположной стороне и вокруг возвышались причудливой формы скалы, а в пропасть, казавшуюся бездонной, с грохотом низвергался поток.

Он прислонился к перилам и мрачным взором оглядывал зловещую картину; лишь рев водопада да слышавшийся по временам крик ночной птицы, гнездившейся, вероятно, в скалах нарушали глубокую тишину.

– Сначала тюрьма, а потом виселица, – с сухим смехом вырвалось у Абрасака.

Он вернулся в пещеру, опустился на стул и охватил голову руками, но через минуту выпрямился, вспомнив о столе, заваленном книгами. Должно быть, его снабдили ими с какой-нибудь определенной целью? Но какого же рода эта литература?

Подсев к столу, он начал рассматривать рукописи и, будучи достаточно посвящен, сразу понял, что от него требовалась умственная или очистительная работа до появления его перед судьями.

Вдруг из-под приподнятого им свитка выпал большой лист, с написанным на нем крупными буквами заголовком: «Очищение преступного адепта».