Залес. Противостояние - Салли Эверс Страница 56

Юго-западнее лесопилка, а совсем рядом от главных ворот кузня. И везде тихо. Мёртво.

Девушка вздрогнула, опустилась на колени перед фонтаном и склонила голову. Что бы ни произошло в городе, это было ужасно или будет, не столь важно. Ей нужно уходить. Инстинкт, который так хвалил Хеуд, зовет бросить память о Робине и убираться подальше, спасать собственную шкуру.

Она не могла просто уйти, не выяснив ничего о случившемся, не попрощавшись с людьми, которых любила когда-то. Наяда закрыла лицо руками, утопая в ладонях. Нет, она не уйдет, не важно, что ждет ее в зловещей тишине.

На ее плечо упала чья-то рука. Девушка медленно подняла голову, предвещая худшее.

— Тада! — Слишком громко воскликнула девушка, кидаясь к старухе и заключая ее в объятия.

На секунду ей показалось, что все увиденное лишь чья-то злая шутка. Сейчас из закоулков покажутся смеющиеся горожане, показывая на нее пальцем, совсем как раньше, когда Наяда умудрялась обратить на себя внимание, упав или сотворив какую-то глупость.

Старушка мягко отстранилась, погладила девушку дряхлой рукой по лицу, печально улыбаясь.

Тада прижала палец к губам, со страхом в глазах оглядываясь по сторонам.

— Бедная девочка, — сокрушительно промычала старуха, — уходи отсюда немедля.

— Почему? Что случилось?

Наяда вцепилась в маленькие плечи старушки, сжимая их. Она готова была затрясти травницу, добиваясь от нее ответа. Девушка поймала себя на том, что ее состояние граничит с безумием.

— Беги, деточка, подальше от города, пока они тебя не заметили!

Тада ловко вывернулась из рук девушки и рысцой побежала прочь, прячась в тени зданий. Наяда хотела кинуться за ней, но что толку. Она прекрасно помнила характер травницы, если та не захочет говорить, то ее не удастся заставить и под пытками.

Наяда тяжело выдохнула, присаживаясь на кромку фонтана. Всё говорило о том, что в городе ей не место и все равно что-то останавливало ее. Разумный человек давно повернул бы назад и припустил со всех ног. Девушка усмехнулась, качая головой, она никогда не отличалась разумностью. Когда нужно было тихонько сидеть за деревом, она кинулась на Хеуда. Вместо того, чтобы твердо отказаться от предложенной им работы, приняла настойчивое приглашение, а когда стоило оплакивать тело леди Эванлин, устроила Знатному разборки, доведя их хрупкие отношения до предела. Она влипала всякий раз, когда хотела поступить правильно.

Сейчас Наяда тоже хотела поступить правильно, остаться и разузнать о произошедшем. Она встала и огляделась.

Многое в городе переменилось. Школа для детей Знатных закрыта, двери заколочены деревянными досками, в ней перестали учиться еще до прихода столичных солдат.

Наяда давно не была в городе, но хорошо помнила каждую улочку, каждое дерево, изменения, легшие на Хорт тяжелым грузом, не могли остаться незамеченными для нее.

Около тюрьмы появилась обширная каменная пристройка, успели надстроить и второй этаж, тоже из камня. В городе никогда не требовалась тюрьма таких размеров. За все время Наяда могла по пальцам пересчитать заключенных и казненных.

Чуть в стороне от площади возвышалась огромная куча мусора. Хорт никогда не слыл грязным, даже мощеные дорожки тщательно мылись, что уж говорить о мусоре. Его вывозили за город и жгли, потом, когда оставалась обугленная черная куча, кострище тушили, а через неделю заново зажигали, скидывая заново скопившиеся отходы.

Девушка прикрыла рот рукой, чтобы не застонать в голос. Ей все меньше и меньше нравилось то, что она наблюдала вокруг себя.

Аккуратные посадки деревьев, за которыми ухаживали особо любовно, чтобы сохранить естественную тень на улице, превратились в неразборчивое месиво из срубленных и обломанных деревьев и их листвы. Туда же свалены и вырванные с корнем кустарники и клумбы. Ветер принес с собой запахи гари. Чуть вдалеке девушка увидела сгоревший почти до основания дом лесника Холгара.

Ее охватил ужас, девушка смотрела на сожжённый дом и не пыталась остановить слез.

— Меры, — тихо простонала она самой себе.

Хеуд как-то предупреждал ее о мерах, которые могут ввести в городе. Все те, кто отважится не склонить голову перед законом и властью, будут жестоко наказаны.

Картина произошедшего начала вырисовываться яснее. Девушка буквально видела, как в город заходит элитная гвардия короля, горожане радуются гостям, вываливают на улицу толпами, чтобы посмотреть на солдат, их приветствуют радостными криками, ведь в Хорте гости такого уровня бывают крайне редко.

Но они еще не подозревают, для чего пришли солдаты.

Вскоре объявляют о новых правилах и новых наказаниях. Комендантский час, более строгий порядок входа и выхода за городские ворота, увеличение налога, закрытие школы для Знатных, обесценивание ручного труда, за который и так платили сущие копейки, проверка торговых рядов и строжайший контроль продаваемого товара, проверка домов на предмет запрещенных вещей, а их список наверняка увеличили.

Чуть позже закрыли таверну в назидание людям. Они не должны веселиться, каждый должен страдать, осознавая огромную ошибку, допущенную глупой самонадеянной девушкой.

Несговорчивых и протестующих против подобных мер, отправляли в тюрьму, когда камеры переполнились очень быстро сделали пристройку и второй этаж.

Тех, кого не затыкала холодная камера и плеть, казнили. С семьей казненного преступника расправлялись более великодушно. Сжигали дом и отбирали все имущество.

Девушка смотрела на дом Холгара и мысленно умоляла его о прощении. Во всем, что произошло виновата только она и никто больше. Знатный ублюдок предупреждал ее, но Наяда не послушала, решив, что Хеуд откровенно бредит, ну не станут же наказывать весь город за нелепую песенку, спетую в чувственном порыве.

Очень зря Наяда не послушала тогда господина, видевшего и знавшего намного больше, чем она, теперь город настигла беда, люди страдают, всё, что им дорого жестоко уничтожают, вытаптывают и вырывают редкие цветы из клумб, грабят богатые дома, убивают ни в чем неповинных жителей.

Скорее всего, Холгар был первым, кто рьяно воспротивился новым порядкам, тюрьма его не усмирила. От природы сильный, широкоплечий лесник не смог стерпеть унижений. Теперь он мертв, а его семья либо последовала за ним в Сумрачный Мир, либо прячется, изнывая от голода и горя.

Бешенное сердце упорно ударялось о ребра, желая выскочить из груди, Наяда всхлипывала в голос, не в силах сдерживаться. Горожане оказались правы, когда наотрез отказались принимать чужую девчонку, взявшуюся из неоткуда. Тысячу раз правы. Ведь она стала их погибелью.

Наяда упала на колени, обдирая кожу о каменные плитки, она зарычала, сокрушаясь над собственной глупостью. Ее песня стоила многих жизней и еще неизвестно, что стало с новобранцами, которым она пела.

Ей хотелось самостоятельно вырвать себе язык и принести его на блюде солдатам. Они должны наказать ее, только ее. Так почему же они издеваются над всеми?