Доктор Кровь - Георгий Полевой Страница 56

– У меня на то веская причина.

– Любовь к той девчонке, которую укусили по ошибке?.. А как насчет бессмертия? Ты жаждешь бессмертия, че-ло-век?

Я пожал плечами:

– Ничто не длится вечно, и это хорошо. Даже бессмертие вампиров – это отнюдь не неуязвимость перед временем.

– Интересно-интересно… – темнокожий Носферату помедлил. – Как это? Ведь все жаждут бессмертия. Смерть пугает любое живое существо!..

Я был несказанно польщен: еще бы – удивить демона крови не всякому смертному под силу. Но внешне оставался бесстрастным.

– Все имеет свое начало и свой конец. Как бы сильны ни были переживания, эмоции, какими бы чудовищными или прекрасными ни были поступки – они не длятся бесконечно долго. Я воевал, был полевым хирургом. И в минуты отчаяния повторял слова царя Соломона: «Все проходит – и это пройдет!» И будет что-то новое, не обязательно лучезарное, но – всегда другое. Так и было. А смерть, точнее, конечность жизни я воспринимал как некую плату за то, что все проходит.

– Не могу понять… Бред какой-то!..

– Бред? Э нет! Конечность жизни придает нашим поступкам смысл. Да и, кроме того, ты не хотел бы прожить жизнь обычного че-ло-века? Без жажды крови?

Вот тут-то он и сорвался. Аплодисменты самому себе – идиоту: умудрился разозлить Высшего вампира!!! Демона крови!!! Похоже, что я всех уже задолбал своей занудной логикой.

Сейчас это порождение первобытного кровавого ужаса меня прикончит.

Как ни странно, но я был само спокойствие. Серебристый свет луны, сумрак словно бы вливался в мои вены, тек хладностью и безмятежностью вместе с кровью. И в то же время картинка резко, скачком замедлилась, приобрела четкость, но вот только цвета потускнели. А сознание будто бы раздвоилось: действуя, я как бы все видел одновременно и со стороны, от третьего лица.

Со мной бывало такое раньше – на войне. Ничего сверхъестественного: просто включался гиперкомпенсаторный механизм человеческого организма. Мозг начинал работать с очень высокой скоростью, все гигантские нейронные массивы использовались для решения одной сверхзадачи.

А сверхзадача была сейчас одна – выжить!

Очередь крупнокалиберных экспансивных пуль ударила навстречу сверхчудовищу. Но он будто бы расплылся, силуэт атакующего Верховного вампира потерял четкие очертания. В это было трудно поверить, но он, действительно, превратился в невидимку!

Хотя даже это сверхъестественное явление имело под собой вполне объективное физическое объяснение. Как известно, поверхностный слой кожи, эпидермис, состоит из мертвых клеток. Они в принципе прозрачны. При наличии под ним особого слоя клеток с мелкими ядрами и вакуолями – клеточными полостями, заполненными особым наноколлоидным составом, способным изменять коэффициент преломления падающего света, вампир сознательно может становиться почти что невидимым.

Фотоколлоидная смесь под воздействием сложных биохимических соединений может подстраиваться под уровень освещенности местности. Поскольку эти мерзкие твари действуют либо в сумерках (или не так – в «Сумерках»), либо при ограниченных условиях освещенности, то в таком случае они становятся невидимыми. Соответственно – эта способность может привязываться к боевым свойствам вампиров. Как только вампир атакует, запускается каскад «вампирских» видоспецифичных ферментов, инициирующих, в свою очередь, феномен невидимости.

Целиться стало гораздо труднее. Рефлекторно я успел уйти в сторону с линии атаки. Длинная очередь «Гепарда» ударила в грудь Верховного вампира. На секунду я даже обрадовался – попал! Да, вот я и попал…

Этой кровососущей твари, похоже, было абсолютно все равно – свинец, серебро или летний дождик!

«Гепард» рассерженно шипел глушителем, скаля серебряные клыки, да вот только без толку. Страшные раны от экспансивных пуль с серебряной амальгамой затягивались на глазах! А смертоносные куски благородного металла выходили сами, выпадая из раневых каналов, еще больше раздирая плоть. Мясо по краям обугливалось, из рваных ран сочилась, дымясь, черная кровь. Но мегаупырь все же оставался на ногах и, рыча, приближался ко мне.

Сухо щелкнул боек – закончились патроны в пистолете-пулемете. «Гепард» озадаченно замолчал – признавая, что есть и более страшные хищники, которые и ему не по зубам…

Я выхватил «Дезерт Игл», но Черный Носферату легко выбил массивный пистолет из моей руки. Проклятое порождение ночи играло со мной, как кот с мышью… С-сука! Но страха во мне не осталось – только лишь холодная ярость, которая сейчас клокотала в венах!

Черный Носферату зарычал, обнажив белоснежные клыки.

– Ну, давай, иди сюда! – я стоял перед ним в стойке Вин-Чун. Вес тела перенесен на полусогнутую заднюю ногу, передняя выставлена вперед. Руки перекрывают центральную линию.

– Че-ло-век… – осклабился Черный Носферату. – На что ты рассчитываешь? Победить меня? Лучше не дергайся, а то мясо будет невкусным из-за молочной кислоты от работы мышц…

Посоветовал, блин! Гурман херов!!!

– Ничего, я у тебя в глотке застряну, тварь!

Высший вампир ринулся на меня. Что оставалось? Только принять свой последний бой.

Высший вампир махнул своей гипертрофированной лапой с острыми, как бритва, когтями, намереваясь одним ударом снести мне голову. За долю секунды до удара я отклонился и отвел удар «мягким» блоком-шлепком. По-китайски он называется «пак-сао». У самого лица клацнули клыки чудовища.

И тут я ударил – дедовым ножом, сделанным из поломанной казацкой шашки, с Георгиевским крестом на оголовке золоченой рукояти. Посеребренная булатная сталь с гравировкой на старославянском «Живый в помощи Вышнего…» поразила Черного Носферату в горло.

– «Живый в помощи Вышнего, в крове Бога Небесного водвориться. Речет Господеви: Заступник мой еси и Прибежище мое, Бог мой, и уповаю на Него. Яко Той избавит тя от сети ловчи, и от словесе мятежна, плещма Своима осенит тя, и под крыле Его надеешися, оружием обыдет тя истина Его. Не убоишься от страха нощного, от стрелы летящия во дни, от вещи во тьме преходящия, от сраща, и беса полуденного. Падет от страны твоея тысяща, и тьма одесную тебе, к тебе же не приближится, обаче очима твоима смтриши, и воздеяние грешников узриши. Яко Ты Господи, упование мое, Вышнего положил еси прибежище твое. Не приидет к тебе зло, и рана не приближится телеси твоему, яко Ангелом Своим заповесть о тебе, сохронити тя во всех путях твоих. На руках возьмут тя, да некогда преткнеши о камень ногу твою, на аспида и василиска наступивши, и поправши льва и змия. Яко на Мя уповай, и избавлю и, покрыю, и яко познаеши имя мое. Воззовет ко мне, и услышу его: с ним есмь в скорби, изыму его и прославлю его: долготою дней исполню его, и явлю ему спасение мое. От твоего креста, и сохрани мя от всякаго зла. Сохрани мя, Господи, силою честнаго и животворящаго твоего креста, и сохрани мя от всякаго зла», – я шептал эту молитву, видя, как смертоносное исчадие полночи захлебывается собственной черной кровью.