Викториум - Владимир Ралдугин Страница 56

— От этих разведчиков больше хлопот, чем пользы, — вслух произнес лорд Бредфорд, аккуратно складывая послание падишаха. — Укатил себе в Африку, а мне что делать прикажете со всем его багажом.

В дверь трижды постучался старший из слуг лорда. Значит, до аудиенции остался час и Бредфорду пора собираться. Костюм консула был, конечно же, подготовлен еще в тот момент, когда пришло письмо с падишахской тугрой на конверте.

Тяжко вздохнув о своей дипломатической доле, Бредфорд покинул кабинет. Через четверть часа он сидел в карете, украшенной британскими львами. Ни мягкие подушки, на которые он откинулся, ни удивительно хорошая для мая погода в Стамбуле не радовали его. Все мысли были подчинены только одному — грядущей встрече с падишахом Леванта. И тем, что же говорить ему на этой встрече. Как назло в голове дипломата не было ни единой дельной мысли. По чести сказать, мыслей в ней не было никаких вовсе. Отчаянно хотелось хлебнуть хотя бы глоток виски из заветной фляжки. Он всегда носил ее с собой. Но вот уже три года не касался проклятого зелья. Слишком хорошо знал, что за первым глоточком последует второй, потом еще один, и еще, и еще. А там недалеко уже и до запоя, в который раньше периодически погружался. Однако, когда три года назад, запой едва не стоил карьеры лорду и привел его как раз на место консула в султанате, считавшееся в те годы чем-то вроде почетной ссылки, лорд одумался и отказался от зелья. Даже в праздники глотка себе не позволял. Но фляжку с крепким ирландским виски все время носил с собой. Не для того, чтобы отхлебнуть в самый тяжелый момент. Нет. Для того чтобы искушение всегда было рядом и напоминало о разрушительной гибельности своей.

Однако как же тянуло сейчас лорда к заветной фляжке! Он дважды доставал ее из потайного кармана. Встряхивал, слушая, как плещется крепкий напиток внутри. Проводил пальцами по пробковой крышке, которая не пропускала даже запах виски. И все-таки лорд не открыл фляжку. Он поглубже затолкал ее в потайной карман сюртука, прежде чем выйти из кареты.

Тут же встретили расторопные слуги. Проводили до самых покоев падишаха, в которых тот изволил принимать британского консула. Вот только слишком уж навязчива была их опека. Да и трое янычар, постоянно маячивших в поле зрения Бредфорда, заставляли задуматься.

Абдул-Хамид принимал его в весьма необычной обстановке. Он восседал на троне, отделанном тонким слоем золота. А вокруг него весь пол был буквально устлан телами юных красавиц. Многочисленных наложниц падишаха. Они возлежали на коврах среди вороха подушек. Одежды на девах были весьма и весьма мало. Да, в общем-то, они были практически обнажены. Только лица скрывались за газовыми вуалями. Но это только для того, чтобы крайне формально соблюсти строгие приличия ислама. На небольшом свободном пятачке танцевала чернокожая девушка. Она плавно изгибалась под музыку, которую играли скрывающиеся где-то музыканты.

— Прошу простить падишаха, — склонился перед Абдул-Хамидом консул, — что отрываю его от отдохновения глаз и духа.

— Но дело, — заметил падишах, — из-за которого я послал за тобой, британец, никак не терпит отлагательств.

Плохо дело, — понял Бредфорд. Раз уж его назвали без употребления титула или хотя бы дипломатического ранга, назвав попросту британцем, значит, падишах им сильно недоволен. И даже больше. Бредфорду некстати вспомнились истории о кофе со страшным «сахаром».

— Я понимаю, речь пойдет о том отряде, который собирает на британские деньги шериф Али-ибн-эль-Хариш, — решил не разводить левантийских церемоний британский консул. — Могу уверить падишаха, что он сформирован для решения неких проблем частного характера. Они возникли у нас после уничтожения покушавшихся на вашу особу ховейтатов. Дело в том, что земли харишей, чьим шерифом является Али-ибн-эль-Хариш, граничат с теми, что занимали уничтоженные вашей волей ховейтаты…

— И хариши хотят захватить их, — усмехнулся Абдул-Хамид. — А вам пришлось расплатиться с ними золотом за все те услуги, что они оказывали вам. — Бредфорд уже хотел кивнуть, когда падишах добавил: — Как и ховейтаты.

Эта реплика была для консула словно пощечина. Он замер, не зная, что сказать. Падишах же тем временем продолжил после короткой паузы:

— Хорошо, что харишей мало. Они не смогут контролировать всю землю ховейтатов. Даже если каждый хариш возьмет себе еще по три жены, то все равно останется слишком много женщин без мужа.

Абдул-Хамид весело рассмеялся, гладя взглядом чернокожую танцовщицу.

— Будь их больше, — снова сделав паузу, произнес он, — мне пришлось бы отправить в их земли конных редифов. Арабам нельзя давать слишком сильно плодиться и занимать большую территорию. Иначе они могут стать опасны для моего трона. Пускай теперь хариши расползутся по земле посильнее. Чем больше кусок хлеба, тем меньше на нем слой меда, — мудро изрек падишах и снова засмеялся.

Бредфорд в ответ на эти шутки и мудрствования вежливо улыбался.

— А я уж думал, тут снова замешана эта проклятая Аллахом милостивым и милосердным Сулейманова мечеть! — внезапно воскликнул падишах нарочито веселым тоном, как будто это его заявление ничего не значит. Однако взгляд его — быстрый и жестокий, как у хищника, тут же впился в Бредфорда.

Тот вполне искренне изумился сказанному. Слова о каком-то местечке, названном в честь пророка Сулеймана, для британского консула ничего не значили. Наверное, какая-то их арабская средневековая мистика.

— Да ты садись, — указал лорду на стул рядом с собой Абдул-Хамид. — Насладись танцем этой черной красавицы. Хочешь, подарю ее тебе? У вас ведь, в Англии, чернокожие слуги снова в моде, не так ли?

— Я придерживаюсь консервативных позиций, — ответил консул. Однако отказываться от приглашения не стал. Присев на стул рядом с вызолоченным троном падишаха, он долго наблюдал за танцами то одной, то другой почти голой девицы. И не понимал, для чего же на самом деле вызвал его к себе Абдул-Хамид. Не был же он настолько эксцентричен — затеять все это только для того, чтобы спросить о непонятной мечети Сулеймана.

Когда танец гурий, погружавший правоверного мусульманина несколько часов в самые настоящие райские кущи, закончился, падишах отпустил британского консула. Однако в павильоне, где происходило все действо, правитель Леванта остался и после ухода Бредфорда. Сопровождаемые евнухами покинули покои и девы, изображавшие гурий. Были среди них только его наложницы. Женам ни в коем случае нельзя были принимать участие в чем-то подобном.

Как только в павильоне падишах остался в одиночестве, стихла и музыка, что играла за тонкой стенкой. Музыканты тоже покинули комнатку, в которой сидели. Со скрежетом встал на место каменный фрагмент стены. Теперь, даже останься кто из музыкантов в комнате, он все равно ничего не услышит. Дворец падишаха был построен не в древние времена. К его созданию приложили руку лучшие немецкие и британские инженеры.

Только после того, как встала на место стена, Абдул-Хамид сделал знак слуге, чтобы тот впустил в павильон нового гостя. Им был Зубейр Аббас-ага. Одетый в мундир придворных янычар, он, казалось, нисколько не сбавил в размерах. Такой же гигант, только лишенный стальной чешуи доспехов. А вот коротенькая сабелька в отделанных серебром и драгоценными камнями ножнах смотрелась просто игрушкой. Особенно в сравнении с тем чудовищным ятаганом, которым орудовал Аббас-ага в сражениях.