Варяжский меч - Андрей Максимушкин Страница 56

Одеты беженцы просто, обычное простонародное повседневное платье. Добротно, удобно и недорого. Сапогов ни у кого нет, только несколько человек в кожаных поршнях, все остальные в лаптях с холщовыми обмотками. Некоторые вообще босиком бредут. По виду все саксы, причем крестьяне, подневольные пахари. На свободных землепашцев не похожи, тех сразу по кожаным поясам, доброму оружию и одежке отличить можно.

Да, мужчины с оружием, даже отроки безусые охотничьи луки или дубины несут. В основном: копья, дубины, тяжелые рабочие топоры. У двух человек, одетых побогаче, неплохие чеканы к поясам подвешены. И то дело, не то что топоры лесорубов. Они только с виду грозные, тяжелые, лезвие широкое. Ими опытного человека не испугать. Драться таким топором неудобно — пока замахнешься, тебя десять раз зарезать успеют.

Велибор посидел под деревом, подождал, пока беженцы скроются за поворотом, и бегом на опушку. Заодно согрелся. Настроение после зрелища бредущей, куда глаза глядят, толпы погорельцев упало. Все одно — мало в этом приятного. На мгновение Велибору даже стало их жалко.

Потерять осенью свой дом и весь урожай, остаться без крова и жита… Куда им теперь? Как жить? Хорошо, если где примут приживалами или в холопы. Сейчас много таких погорельцев должно по Саксонии бродить, на всех добрых людей не хватит. Так и придется от голода и холода подыхать. Может, еще успеют хаты построить и какой запасец в лесу собрать. Рыбой прожить можно, она круглый год ловится.

С другой стороны, саксам еще повезло, что их деревни русы, а не единоверцы христиане пожгли. Не убили и в рабство не продали. Что на Руси во время Оттонова нашествия творилось! Людей, свободных русов селами и городами мертвобожники в рабство уводили. В те черные годы живые мертвым завидовали. На Руси Полабской христианство во всей его красе узрели. Так что, с саксами все справедливо получается. Что посеешь, то тебе и вернется.

Вернувшись к своему временному становищу, Велибор первым делом спустился в лог и умылся родниковой водой. Затем он вернулся к костровищу и наскоро перекусил. Из припасов у волхва были сыр, черный хлеб, пара луковиц, немного сырой репы и копченая оленина. Самое то в дороге. Можно холодным есть и не портится. Костер разжигать волхв не стал. Запах дыма издалека чувствуется. Как бы незваные гости на огонек не заглянули.

За утренними хлопотами и сборами и солнце взошло. Жить веселее стало. Поклонившись небесному Хорсу, Велибор оседлал лошадь, проверил, не сбиты ли подковы, мешок дорожный к седлу прикрепил. Новый день наступает, пора дальше путь держать.

Больше за это утро никаких встреч в пути не было. Спокойная, ровная дорога, и ни одного встречного. Словно вымерли все. Ближе к полудню Велибор добрался до устья Ильменя. Здесь, недалеко от Битковских переправ, он и повстречал отряд боярина Ольгерда.

— Рад тебя видеть, любимец Богов! — вежливо кивнул боярин при виде ехавшего ему навстречу в сопровождении тройки воинов волхва.

Первыми Велибора встретили дружинники из передового дозора. Остановили, поинтересовались, куда путь держит. Услышав ответ, десятник тотчас же отрядил гридней проводить священника к боярину. Чтоб не заблудился, и не обидел бы кто волхва.

— Рад видеть ободритов на этом берегу Лабы, — в тон Ольгерду молвил Велибор, приветственно поднимая свой посох.

— Стараемся. Волю князя исполняем. — Боярин сразу понял весь смысл фразы, но не обиделся. Наоборот, был рад доказать священнику, что слова у ободритов не расходятся с делом: раз решили саксов бить, так и пошли в набег.

— Я вижу, ты ничего не боишься. Вроде недавно под Мекленбургом виделись, а ты уже здесь навстречу нашей дружине едешь.

— А чего бояться там, где русы прошли?

Ольгерд вместо ответа только усмехнулся и провел ладонью по подбородку. Затем он тронул лошадь и жестом предложил священнослужителю ехать рядом. Разговор намечался долгий. Первым делом боярин рассказал обо всем, что с того момента, когда Велибор покинул дружину князя Белуна, произошло. Рассказывал он медленно, со всеми подробностями, стараясь ничего не пропустить.

Ольгерд немало пожил на свете, в людях разбирался. Чувствовал, от кого что ждать следует. Этот бродяга волхв велетский боярину сразу понравился. Были в нем внутренняя сила, вера в торжество Прави, чувствовались в Велиборе доброта и любовь к людям. В целом, таких следовало опасаться: мало ли что им в голову взбредет, ради своей правды никого не пожалеют. В Велиборе же была не только вера, в глазах священника светился недюжинный острый ум. Во время немногих встреч боярин уже успел убедиться, что это не только видимость.

По словам Ольгерда, сейчас князь со своей старшей дружиной пошел на Хильдесхайм. Белун надеется первым обнаружить войско Оттона и увести его к Лабе. Разозлить сакса и заставить его бежать за собой, как волка за зайцем, прямо на копья соединенных дружин.

Остальные дружины и отряды рассыпались по саксонским землям за Лабой, грабят и жгут все, что встретят. Между делом взяли и сровняли с землей пару замков. Стодоряне и сербы Святобора хотят Машен взять. Купцы говорят, сил в городе мало, можно приступом на стены взойти. Боярин Гремич и княжич Мечислав остались за Лабой, обновляют засеки, сторожевые грады, топят и разводят гати на болотах, удобные места для засад примечают. От Славомира хорошие новости: княжич разорил гамбургскую землю и идет на Бремен.

— Скоро дожди начнутся? — неожиданно спросил боярин. В его голосе отчетливо звучала неприкрытая тревога.

— Сварог даст, скоро пойдут, — коротко кивнул Велибор. — Еще пару-тройку дней хорошая погода постоит, и осень в свои права вступит. Чую, Стрибог с моря тучи нагоняет, скоро все хмарями затянет.

Волхв прекрасно понимал озабоченность Ольгерда — вся затея князя Белуна строилась на осенней распутице. Со своей стороны, Велибор о погоде не беспокоился, знал, что до распутицы войско короля просто не успеет дойти до Лабы. Куда больше его беспокоили сам Оттон и его воеводы. Саксы вполне могли повернуть на Магдебург, королевский город, и, спустившись вниз по Лабе, ударить в спину ободритам. Тогда придется встречать врага в чистом поле, не дождавшись части велетских и руянских дружин. Одна надежда на древанские рати Олега — задержит врага у Ольшины.

Может быть и еще хуже: Оттон пойдет прямиком на Гамбург. Возьмет с собой припасов побольше и пройдет по выжженной, голодной земле прямо на Ратценград. Опять Белуна обойдет. В этом случае одно хорошо — Оттону придется в нижнем течении переправляться, время потеряет. Осенние шторма помешать ему могут, а если все удачно будет — Морской Владыка пару дюжин лодий с саксами проглотит. В устье Лабы частенько волну с моря нагоняет, в такое время плавать там опасно.

Пока волхв и боярин неторопливо беседовали, со стороны поднимающегося над берегом леса послышался шум. Словно кто-то ехал прямиком через лес. Следовавшие за боярином воины настороженно косились в сторону бора. Кого там еще навь несет? Трое гридней пришпорили лошадей и поскакали на шум. Вскоре они вернулись, и не одни.

Следом за дружинниками ехало около двух десятков всадников. С первого взгляда и не опознать, кто такие. Все с оружием, многие в бронях, по одежде и облику разных народов сборная каша получилась. А некоторые и не поймешь, какого роду. Вон как тот ражий детина с копьем, рыжий, длинноволосый, как норманн, а бороды нет. Вотола, как у франков, булавкой зашпилена, конская сбруя явно русской работы. Выглядит смешно, как сын разных народов.