Королева эльфов Шаннары - Терри Брукс Страница 57

Но подлинные масштабы ее они ощутят с рассветом. Филин был единственным, кто сталкивался с опасностями на Морровинде за стенами Арборлона. У них не было другого проводника. Отныне они должны будут полагаться на свои собственные силы, чутье и опыт, если намерены выжить сами и спасти всех, кто заключен в Лодене. Им придется найти выход из Иденс Мерка, спуститься с Блэкледжа, пройти через Ин Джу и в срок добраться до берега океана, чтобы встретиться там с Тигром Тэем. Им придется сделать все это, хотя никто из них не знает ни дороги, ни опасностей, которых надо остерегаться.

Чем больше Рен думала об этом, тем менее вероятным казался ей успех. Кроме Гарта и ее самой, ни у кого не было опыта, необходимого, чтобы выжить в дикой местности. Но и для скитальцев это была чужая страна — земля, через которую они прошли лишь раз, и то не без посторонней помощи, земля, усеянная ловушками и полная опасностей, с которыми они никогда прежде не встречались. Смогут ли они помочь остальным? Какова их участь после смерти Филина?

Эти размышления рождали пустоту и горечь. Многое зависело от их стойкости, но правил всем случай.

Гарт подошел к ней — темная тень на земле и почти мертвенное спокойствие. Его поведение озадачивало ее, собственно, с тех пор, как они прибыли на Морровинд. Она не могла определить, в чем тут дело. Какая-то необъяснимая перемена. Гарт, всегда загадочный, все больше отдалялся от нее, постепенно сводил на нет свои отношения с ней, словно чувствовал, что он ей больше не нужен в качестве наставника. Это проявлялось не очень явно — в каких-то особых словах или поступках. Нет, и все-таки это было очевидно — понемногу и незаметно он отстранялся от нее. Помогая ей в каких-то серьезных вещах как прежде, защищая ее, остерегая и советуя, он в то же время уходил, чаще оставлял ее наедине с собой, и это удивляло девушку, казалось ей непривычным. Она была достаточно сильна, чтобы полагаться на себя, в чем убедилась за последние годы. Но она думала о Гарте и о том, что когда-то ей придется распрощаться с ним.

Возможно, все это обострила, резко обозначила потеря Филина. Она скорее догадывалась, чем понимала: чувства сбивают с толку, смущают, в конце концов могут привести к гибели. Сейчас, когда в короткий срок они должны, покинув Морровинд, вернуться в Западную Землю, она не может тратить время на себя: на свои желания и потребности, колебания, воспоминания и сожаления.

Она почувствовала, как у нее перехватило горло, слезы брызнули из глаз. Она одинока, одинока, несмотря на то что верная Фаун спала у нее на коленях, несмотря на то что Гарт находился рядом, в нескольких шагах и вопреки тому, что она нашла бабушку и узнала наконец, кто она на самом деле.

После полуночи, когда Трисс передал дежурство Далу, Гавилан подошел к ней, не говоря ни слова, укутал ее одеялом и расположился рядом. В сырости и холоде ночи она быстро почувствовала тепло его тела, и это успокоило ее. Через некоторое время она прислонилась к нему. Он взял ее на руки, прижал к груди и баюкал до самого утра.

С рассветом переход через Иденс Мерк возобновился. Теперь впереди шел Гарт, наиболее опытный в науке выживания. Поступить так предложила Рен, и Элленрох одобрила ее решение. Никто из Охотников не мог сравниться с Гартом в искусстве проводника.

Но даже Гарту оказалось не под силу раскрыть тайну Иденс Мерка. Облака вулканического пепла закрывали небо, плотно окутывая все вокруг; на расстоянии пятидесяти футов ничего нельзя было рассмотреть. Серый, рассеянный в клубах тумана свет исходил как бы ниоткуда. И никаких ориентиров — ни лишайника, ни мха; вся растительность, покрывавшая болото, пробивалась из него пучками — пасынки растительного мира защищались от наступающей ночи, такие же робкие и потерянные, как и участники похода. Гарт наметил маршрут и вроде бы придерживался его, но Рен догадалась: надежных ориентиров он не находит. Они шли, не зная толком, в каком направлении движутся и насколько продвинулись вперед. Гарт не высказывал своих мыслей вслух, но Рен все читала в его глазах.

Они продолжали двигаться, но медленно, отчасти потому, что болото было почти непроходимо, отчасти же из-за недомогания Элленрох Элессдил. Ночью королеву стало лихорадить. Болезнь разыгралась так бурно, что утром резкая головная боль перешла в мучительное головокружение и озноб, приступы кашля не проходили в течение долгих часов. К полудню, когда вся группа остановилась, чтобы перекусить, силы почти покинули Элленрох. Она передвигалась лишь с посторонней помощью. Трисс и Дал заботились о ней. Они поддерживали королеву, которая мужественно продолжала переход. Уж не ранена ли она, не задета ли отравленными иглами дартера? Но нет, ни ран, ни царапин, которые бы объяснили причину болезни, они не нашли, как не нашли и способа лечения.

— Я скверно себя чувствую, — призналась она Рен, черты ее лица болезненно заострились, кожа блестела от пота.

Они присели рядом на бревно, поели немного сыра и масла, что составляло их рацион, и, отдыхая, завернулись в свои просторные плащи.

— Тебе станет лучше после сна, — заверила ее Рен. — Мы все очень утомлены.

Но Элленрох не просто устала, ее самочувствие все ухудшалось. К ночи Эльфийские Охотники уже несли ее на руках. Вся группа провела тяжелый день, двигаясь по участку болота, который казался скопищем холода, островом стужи среди вулканической жары; испарения превращались тут в кристаллики колючего льда. Элленрох слабела на глазах. Ее силы были уже на исходе, и, когда путники наконец остановились на ночлег, она потеряла сознание.

Гарт не отходил от девушки, его темное лицо излучало невозмутимость, но глаза таили сомнение. Встретившись с ним взглядом, она прочитала в них все то же: «Я не могу найти дороги». Этот безмолвный разговор он подкрепил едва заметным кивком.

Какое горькое откровение. Гарт был гордым человеком, нелегко ему было признаваться в поражении. Не отводя глаз, она коснулась его рукой, как бы говоря: «Ты найдешь дорогу».

Они поели не столько потому, что испытывали голод, сколько в силу необходимости, устроившись на более или менее сухом клочке земли. Элленрох, закутанная в два одеяла, дрожала от озноба, во сне она что-то бормотала, беспокойно металась, пугаясь своих сновидений. Рен восхищалась силой воли своей бабушки. Ни разу она не выпустила жезл Рукха, прижимая его к себе, словно могла своим телом защитить город и его обитателей, которых укрывала от невзгод волшебная сила Лодена. Гавилан не раз предлагал ей освободиться от обязанности нести жезл, но она упорно отказывалась отдать его, твердо решив взять на себя это бремя. Рен размышляла о том, как дорого, должно быть, заплатила ее бабушка за такую силу духа. Да, она пожертвовала почти всем, утратив родителей, мужа, дочь, друзей, многих из тех, кто был ей близок. Вся жизнь ее круто изменилась после того, как пришли демоны и Арборлон был обнесен стеной. Минуло все, что она помнила о беззаботном детстве на Морровинде. Ничего не осталось от надежд на будущее, исключая, пожалуй, надежды, что благодаря ее решимости и вере город эльфов будет возрожден.

«В мире под властью Федерации, полном страха перед порождениями Тьмы, в мире, где, как и на Морровинде, искусство волшебства приняло какие-то извращенные формы».