Прикосновение тьмы - Скотт Вестерфельд Страница 57

— Откуда ты знаешь, Десс?

— Не могу сказать, а то Мелисса прочтет это у тебя вголове. Она не должна знать, откуда я узнала это, понятно?

— В общем, да.

— Послушай, темняки чувствуют Мелиссу лучше, чемостальных полуночников, Джесс. Она не должна узнать тайну. Усекла?

— Какую именно тайну?

Десс отдернула руки, они тряслись.

— Алло, Земля вызывает Джессику! Да если я тебе скажу,это уже не будет тайной!

Джессика со стоном уселась на кровать и обхватила головуруками. Десс видела, что дело плохо. Если исчезновение Рекса так выбило изколеи Джессику, то что будет с Мелиссой — вообще страшно представить…

Как бы Джессике хотелось, чтобы Джонатан поскорее пришел, ноон был за много миль отсюда, на другом конце города.

— Слушай, — сказала Десс, вновь совладав со своимголосом. — Это ну прямо как шестидесятеричная система счисления. Тебе необязательно ее понимать, просто делай, что скажу. — Она схватила листокбумаги и быстро набросала взлетную полосу, пометив каждый ее конец рядамичисел, которые буквально лились с кончика карандаша. — Просто скажи мнеотвести тебя к полосе. Я все еще знаю, где она, потому что ты показывала мнекарту. А она — нет.

— Кто она? — переспросила Джессика. —Мелисса?

— Нет. Кое-кто другой. — Десс большими букваминаписала «РЕКС » поперек листа и сунула его Джессике. — Скажи Мелиссе, чтоя это нарисовала, и я соглашусь с тобой, потому что это правда… кажется.

— Тебе кажется правдой, что ты его нарисовала? —переспросила Джессика, и листок выпал у нее из рук.

— Нет, мне кажется, я знаю, что я… потому что вспомню,как рисовала это… А, забудь. Просто попроси ее отвезти нас к полосе!

Джессика подняла с кровати листок и уставилась на него изагадочные цифры. Без Рекса у Десс едет крыша, да и Мелиссе, похоже, несладко.

Джессика глубоко вздохнула, пытаясь вспомнить то ощущение,когда она поняла, что с «Представлением» у нее есть власть над темняками, исила буквально заструилась по ней. После переезда в Биксби ей многое пришлосьпринять на веру: она верила, что тринадцать кнопок могут ее защитить, верила висторию, которой нет в учебниках, полагалась на фонарик, как наангела-хранителя… Что ж, благодаря этому она до сих пор жива.

Теперь ей придется поверить Десс, даже если та несет полныйбред.

— Ладно, — ответила Джессика спокойным твердымголосом. — Я скажу Мелиссе, что мы едем к полосе. Потому что ты таксказала.

— Отлично. Порядок.

— А пока давай закончим орудие, а? Оно нам можетпригодиться.

Все, что угодно, лишь бы занять Десс до приезда Мелиссы.

— Конечно. Только еще…

— Что?

Десс пристально посмотрела на Джессику: ее глаза блестели отсдерживаемой паники.

— Когда она сюда придет, не думай об этом разговоре. Недавай Мелиссе почувствовать то, о чем я тебе говорила. Если она узнает — узнаюти темняки. Просто… не… думай об этом.

— Заметано, — медленно кивнула Джессика и вновьповернулась к щиту.

«Темняки узнают — о чем?»

Заканчивая щит, Джессика размышляла, как можно о чем-то недумать, выбросить это из головы, если в первую очередь думаешь как раз о том, очем думать не следует…

Думать вот так в сто раз хуже всякой шестидесятеричнойсистемы счисления.

Джессика все еще упорно старалась не думать о том, о чемдумать не следовало, когда машина Мелиссы плавно затормозила у дома.

— Ада, — негромко произнесла Десс и почувствовала,как дверца закрылась.

Знание утекло из ее разума, но так как снаружи ждалаМелисса, переход произошел неявно. Хоть воспоминания и поблекли, тревога,переполнявшая Десс, не исчезла, а отправилась в вольное плавание. Словно кто-тоустроил кавардак в ее голове, забив ее до отказа непонятным беспокойством изагромоздив проходы болтающимися без дела сомнениями и страхами.

— Какого черта? — пробормотала она.

— Она здесь, — сказала Джессика и подняла щитДжонатана. — Я закончила. А ты?

Десс посмотрела на скамейку перед собой, на грудуметательных дисков, сделанных из банок для краски и помеченных множествомфиникийских цифр, собранных в число тринадцать.

— А, да, — рассеянно ответила она.

Отчего у нее такое странное чувство, отчего она такнервничает? Ах, ну да: Рекс пропал. Его схватили приспешники, и теперь онстанет мясом для темняков, если только остальные полуночники не найдут его донаступления часа синевы. Десс моргнула, не понимая, почему в голове непроясняется.

«Боже мой, — подумала она, — иногда голова простопухнет, все-таки вредно так зарабатываться».

Неудивительно, что половина гениев в истории математики дажешнурки не умели завязывать.

Она принялась запихивать орудия в свою бобриковую сумку.

— Давай пошевеливаться, пока Мелисса не началасигналить и не разбудила предков.

— Так мы подождем Джонатана?

— Конечно, — хмыкнула Десс. — Но тебепридется объяснить это Мелиссе.

Джессика насупилась.

— Похоже, мне все приходится объяснять…

Десс мельком глянула на Джессику. О чем это она вообще?

Они побросали законченное обмундирование в сумку, и Десссунула в карман «Геостацорбиту». Она уже открыла окно и была наполовинуснаружи, когда Мелисса нажала на клаксон и издала долгий пронзительный сигнал.Весь парк трейлеров тут же охватил злобный лай дворняжек, точно огонь — сухоеполе.

— Ну, спасибочки, Мелисса, — буркнула Десс.

Ладно хоть сегодня пятница — родители привыкли не разпросыпаться по пятницам. Трейлерный парк частенько превращался в шабаш сдраками и громкой музыкой.

Десс и Джессика бегом кинулись к старому «форду», волоча засобой по лужайке сумку, распахнули дверцу и забились на заднее сиденье. Всегочерез секунду Десс сообразила, что переднее сиденье рядом с Мелиссой не занято.

Еще бы — впереди всегда садился Рекс.

Она сглотнула. За исключением редких моментов в школьномкоридоре, она не могла припомнить случая, когда Мелиссу не сопровождал Рекс.

У телепатки побелели костяшки пальцев на руле. Даже неоглянувшись, она сказала тихим страдальческим голосом:

— И что теперь будем делать?

Десс молчала. И куда вообще последователи темняков моглиумыкнуть Рекса? Обратно в Броукен Эрроу? Она поерзала на сиденье, пытаясьперевернуть бобриковую сумку. На целость ее живота покушался шест от отцовскойпалатки по имени «Дочерняя плата», так что мыслить здраво ей было непросто.