Урод - Константин Соловьев Страница 57

– Мальк! Мальк! Там, там… В первой клетке!

На звук из-за двери выглянул стражник. Увидев бегущего слугу, он выхватил кейр, но быстро понял, что все клетки заперты и опасности от уродов нет.

– В первой клетке человек себе горло взрезал! – выпалил слуга, показывая в трясущейся руке остатки кувшина. – Начисто!

– Разорви тебя Ушедшие! – ругнулся тот, бледнея. – Шэд нас в похлебку порубит! Где? Который? Живо!

Они подбежали к клетке, где испуганный Багой жался к решетке, а Крэйн корчился посередине, царапая мокрыми красными пальцами пол. Стражник, не теряя времени, подхватил удерживающую прутья планку, нагнулся.

– Подсобляй! – крикнул он слуге. – Вытащим урода. Изойдет сейчас весь! Ох, как знал, что не протянет долго, выкинет подлость, уж больно взгляд был нехорош… И вот, как раз на мое дежурство… Тяни!

Закряхтев, они вынули планку из крепежных колец, прутья ослабли.

Стражник подхватил сразу два, рванул их на себя, освобождая проход, и заскочил внутрь. Слуга остался снаружи.

Но стражника ждала неожиданность – не успел он пройти и шага к скрюченному телу, как его ноги обхватила неподатливая тяжесть. Это Багой сжал его щиколотки и толкнул вперед, лицом вниз. Стражник попытался в полете извернуться, выхватить кейр из-за пояса, все-таки он был силен и опытен, не одну сотню Эно имел дело с отбросами грязных улиц, чернью и шеерезами, знал их ухватки и готов был постоять за себя даже в неравной схватке. Но прежде, чем он коснулся грудью пола, перед глазами вдруг возникло перемазанное кровью чудовище с изъязвленным гнилым лицом и горящими глазами. От неожиданности стражник замешкал и это стоило ему жизни – спустя мгновение острый край горлышка впился ему между ключицами. В живот скользнуло холодом, сердце вдруг ушло в пустоту и последнее, что было суждено ему видеть – крошечные колышки соломы, рассыпанные прямо перед глазами, с одной стороны желтые, с другой – уже начинающие сереть. Он уже не видел, как Крэйн, легко приподняв высвобожденные с одной стороны прутья, скользнул в коридор, к оцепеневшему от ужаса слуге.

– Готов. – Крэйн вырвал прутья, освобождая дорогу Багою, тот поспешно выбрался из клетки, стараясь не глядеть на хлюпающую под ногами влагу.

– Мальчишку-то зачем?

– У нас нет времени его удерживать, – огрызнулся Крэйн, отбрасывая бесполезный более остаток кувшина. – Или ты хотел его связать и рот заткнуть?.. Возиться некогда, нас и так могли услышать. Давай, начинаем.

Провозившись некоторое время, они вынули планки с нескольких клеток, заключенные уроды, поначалу несмело, ступили в коридор. На лицах их гримаса недоверия уже превращалась в грозное, наполненное чувством собственной правоты и уверенности, желание проложить себе путь наружу.

– Вот как оно… – пробормотал здоровенный смуглокожий детина, чей лоб был изъеден коростой отваливающейся струпьями кожи. – Значит, почти на воле?

Крэйн усмехнулся, привыкая к весу зажатого в руке кейра. Кейр был не чета тем, что Дайрон выдал для загона, новенький, еще пахнущий землей, он был грозным и надежным оружием для узких коридоров подземелья.

– Как договаривались. Давайте вперед, охраны там быть не должно. И поживее!

Дверь, преграждающая путь из коридора наверх, в тор-склет, оказалась незапертой.

Багой ощерился, пуская между редкими желтыми зубами кровавые пузыри.

Лицо его было бледным, на изломанном неровном лбу дрожали мутные капли пота. Крэйн присел рядом с ним, похлопал по плечу.

– Как?

– Погано, – выдохнул урод, стараясь улыбнуться. – Только пить хочется, мочи нет.

– Перетерпишь. Ты здоровый, что тебе жалкий осколок…

– Оск-колок?.. Чтоб тебя разорвало! Во мне сидит добрая половина стиса!

– Рана не серьезная, только немного под ребра скользнуло. Давай, нельзя сидеть! Побежали!

– Стой. – Багой облизнул губы, без сил откинулся на деревянный сруб колодца, возле которого они сидели. – Не могу. Отгулял.

Закат Эно багровел на улицах, оставляя на мостовой длинные багровые пятна, небо только начинало синеть, до темноты было уже не скоро.

Откуда-то сзади, со стороны вонзающегося в небо жала тор-склета, доносились наполненные болью крики. Это подоспевшая дружина шэда рубила на скаку убегающих уродов. Крэйн видел, как человек с гнилью на лбу остановился и, обернувшись, невероятным ударом проломил голову идущему впереди хеггу. Закованный в хитин дружинник рухнул в траву, но другой уже заносил эскерт и треск упавшего тела слился с криком.

– У самого выхода… – простонал Багой, вслушиваясь в отзвуки расправы. – А ведь почти вышли! Проклятый дружинник, пожри Бейр заживо его кишки…

– Его рука уже охладела, – сказал Крэйн, подхватывая Багоя под руки и таща по земле. – Я позаботился о нем.

За ними оставалась темная виляющая полоса. Багой издал хрипящий глухой смешок.

– Оставь, – приказал он. – Дай хоть помереть нормально. Ты из меня все кишки вытянешь.

Крэйн уложил его под стеной ближайшего склета, отчаянно надеясь, что увлеченные в другую сторону дружинники не заметят их.

– Я не могу тебя тащить, – сказал он, глядя ему в лицо. – Мне не вынести двоих.

– Оставишь?

Он развел руками.

– Надо. Извини.

Бледное лицо Багоя неожиданно разгладилось, глаза стали медленными.

– Ладно, что уж… Уходи хоть сам. Потом хлебнешь кувшин фасха за меня.

– Огромный!

– Хорошо… Запоминай. – Голос его стал тихим и шелестящим. – По этой улице до того места, где в земле будут выбоины, там еще шалх на углу будет. Оттуда – по дуге направо, через разрушенный склет, к трактиру Каюхи. Оттуда зарослями на восток, смотри, чтоб тор-склет был сзади и слева. Там будут… э-э-э… ограды старые, ты промеж ними и… кх-х-х…

– Ну! – Крэйн нетерпеливо встряхнул его. Цокот хитиновых лап по мостовой приближался. – Дальше!

– Ближе сюда! – прохрипел умирающий. – Мочи нет…

Крэйн нагнулся к нему, придвинув ухо почти вплотную к костенеющему мертвому рту. И выругался, когда что-то острое скользнуло по его ребрам, оставив пылающую черту.

– Рука… – огорченно пробормотал Багой, глядя на зажатое в кулаке отломленное лезвие стиса. – Метил-то под ребра… Нет, не дойти тебе одному. Если не я – то пусть и никто… Сдохнешь, да, сдохнешь…

Крэйн прижал его слабеющую руку ногой к земле и коротко, без размаха, перерубил ему шею. Во рту Багоя в последний раз дернулся темный язык, глаза покрылись мутным инеем, и он умер.

Крэйн вскочил, наспех вытер об остатки плаща испачканный кейр, оглянулся, ища погоню, и сделал первый шаг. Улицы выгнулись ему навстречу, земля под ногами подернулась дымкой. Он бежал, и дрожащий воздух, проходящий сквозь него, пах неизвестностью.