Четвертое Правило Волшебника, или Храм Ветров - Терри Гудкайнд Страница 57

— Нашел время, когда вы разговаривали с солдатами. И когда вы с Надиной осматривали раненых. Ему и не потребовалось много времени. Женщины сами к нему пришли. Никогда не видела, чтобы с мужчиной сразу заигрывали столько женщин. Вы должны признать, что он очень красив.

Ричард не находил во внешности Дрефана ничего особенного.

— А кто-нибудь из этих женщин выразил возмущение?

— Нет, магистр Рал, — после долгой паузы ответила Кара.

— Что ж, я видывал мужчин такого сорта. Среди них были мои друзья. Просто они любят женщин, а женщины любят их. И раз это делается по обоюдному согласию, не думаю, что мне стоит вмешиваться. Меня больше беспокоит другое.

— Что?

— Сам не понимаю.

— Если окажется, что он сказал правду и пришел единственно потому, что желал вам помочь, то вы можете им гордиться, магистр Рал. Ваш брат — очень значительная персона.

— Разве? И в чем же его значительность?

— Ваш брат — глава секты целителей.

— Да? Мне он об этом не говорил.

— Наверное, не хотел хвастаться. Смирение перед магистром Ралом вообще свойственно д’харианцам и является одной из основных заповедей древней секты целителей.

— Возможно. Значит, он — глава этих целителей?

— Да, — кивнула Кара. — Он — верховный жрец Рауг’Мосс.

— Что? — воскликнул Ричард. — Как ты их назвала?

— Рауг’Мосс, магистр Рал.

— Ты знаешь значение этого слова?

— Знаю, что оно означает «целители». — Кара пожала плечами. — А вы знаете точное значение, магистр Рал?

— Где Бердина?

— В постели, надо полагать.

Ричард побежал по коридору, на ходу отдавая распоряжения:

— Кара, сегодня ночью ты охраняешь покои Кэлен. Райна, иди разбуди Бердину и скажи, что я жду ее у себя в кабинете.

— Сейчас, магистр Рал? — спросила Райна. — Так поздно?

— Да, и поторопись.

Ричард вбежал в кабинет, где на столе лежал дневник Коло, написанный на древнед’харианском.

А на древнед’харианском «Рауг’Мосс» означает «священный ветер».

В голове у него звучало предостережение Шоты, переданное через Надину — «ветер охотится за ним», — и слова пророчества, начертанные Джеганем на стене подземелья: «чтобы погасить пожар, он должен искать ответ у ветра».

— На сей раз, — предупредила Энн, — предоставь говорить мне. Ясно?

Ее брови почти сошлись на переносице. Она придвинулась так близко, что Зедд почувствовал запах колбасы в ее дыхании. Она постучала ногтем по его ошейнику — еще одно предупреждение, хоть и безмолвное.

Зедд невинно моргнул.

— Если тебе это доставит удовольствие, пожалуйста. Только мои россказни всегда служили твоим интересам.

— Ну да, конечно! А твои дурацкие шуточки — просто верх остроумия!

Зедд счел, что ее издевательская улыбка — это уже лишнее; могла бы ограничиться одной этой саркастической похвалой. Всему на свете есть предел, и этой женщине давно пора научиться держаться в отведенных ей рамках.

Зедд критическим взглядом окинул тускло освещенную дверь постоялого двора на противоположной стороне улицы. Между двумя складами висела небольшая вывеска: «Постоялый двор Джестера».

Зедд понятия не имел, как называется этот довольно крупный город, куда они прибыли уже в темноте, зато отлично знал, что предпочел бы вообще сюда не заезжать.

Постоялый двор Джестера выглядел так, будто его построили, чтобы заполнить пустоту на задворках или, что вероятнее, скрыть это заведение от внимания почтенной публики, а главное, от властей. Его посетители, как успел уже заметить Зедд, сильно смахивали либо на наемников, либо на разбойников с большой дороги.

— Мне это не нравится, — пробормотал он себе под нос.

— Тебе ничего не нравится, — рявкнула Энн. — Такого зануду я в жизни своей не встречала!

Зедд в искреннем изумлении поднял брови.

— Неужели? А мне всегда говорили, что я очень приятный спутник. У нас еще осталась колбаса?

Энн закатила глаза.

— Нет! Так что же тебе не нравится на сей раз?

На другой стороне улицы подозрительного вида субъект воровато огляделся и, стараясь держаться в тени, двинулся к дверям «Постоялого двора Джестера».

— Не понимаю, зачем Натану туда заходить?

Энн бросила взгляд на постоялый двор и поправила выбившуюся из прически седую прядь.

— Чтобы поесть горячего и передохнуть. — Она посмотрела на Зедда. — Вот зачем, если он вообще там.

— Я же научил тебя ощущать волшебную нить, которая тянется от следящего облака. Ты же сама почувствовала ее, почувствовала Натана.

— Верно, — согласилась Энн. — И вот теперь, когда мы наконец настигли его, тебе это не нравится.

— Вот именно, — с отсутствующим видом проговорил Зедд. — Не нравится.

Сердитый взгляд Энн сменился озабоченным.

— Что тебя беспокоит?

— Посмотри на значок. Под названием.

Две женские ножки, поднятые буквой «V». Энн уставилась на Зедда, как на сумасшедшего.

— Зедд, этот человек просидел взаперти во Дворце Пророков почти тысячу лет!

— Вот именно, взаперти. — Зедд постучал по ошейнику, называющемуся Рада-Хань. Ошейнику, который Энн нацепила на него, чтобы подчинить своей воле. — Натан не желает снова оказаться в ошейнике. Я уверен, он несколько столетий строил планы, как от него избавиться. Я с ужасом думаю, что он с помощью пророчеств влиял на события, чтобы подвести их к тому повороту судьбы, который позволит ему отделаться от ошейника. И ты надеешься убедить меня, что он пошел туда лишь потому, что ему захотелось шлюху? Не забывай, он прекрасно понимает, что ты его ищешь.

Энн смотрела на него во все глаза.

— Зедд, ты хочешь сказать, что Натан сознательно влиял на события — то есть пророчества, — чтобы отделаться от ошейника?

Зедд, глядя через дорогу, покачал головой.

— Я всего лишь хочу сказать, что мне это не нравится.

— Не исключено, что ему после долгого воздержания просто очень захотелось женщину.

— Ты знаешь Натана больше девятисот лет. Я познакомился с ним недавно. — Зедд наклонился к ней ближе. — Но даже я понимаю, что это чушь. Натан не дурак. Он необычайно талантливый волшебник. И ты делаешь серьезную ошибку, недооценивая его.

Энн некоторое время смотрела ему в глаза.

— Ты прав. Быть может, это ловушка. Конечно, убивать меня ради того, чтобы удрать, Натан не станет, но все остальное… Да, возможно, ты прав.