Суженая императора - Серина Гэлбрэйт Страница 58

Я слишком хорошо осознаю риски, неумолимой тенью преследующие Миреллу, но и принять безоговорочно сторону Бенни и Заката не готова. У ордена свои интересы, и я для него прежде всего тот самый редкий шанс, который не стоит отбрасывать со столь пренебрежительной беспечностью. Я им нужна, я ценное вложение в будущее и при правильном употреблении я окуплюсь сторицей, так отчего бы не закрыть глаза на незаконную силу суженой императора? При нынешнем раскладе закатники простят мне что угодно, даже если прознают подробности истинного моего происхождения, поэтому отчасти я в безопасности, зыбкой, неверной, что первое весеннее тепло. Но теперь я и уязвима пуще прежнего и Мирелла вместе со мною. Бенни понимает прекрасно, к чему апеллировать в беседе со мною, дабы достичь наилучшего результата, он не зря занимает свою должность, однако возможно и обратное движение, попытка угроз, а не вежливых увещеваний. Да и закатники очевидно преувеличивают моё влияние на Стефана. Он может выслушать меня, может решить, что в словах моих есть своя правда, может не отвергать моего мнения по тому или иному поводу, может пойти навстречу, если сочтёт это разумным и не противоречащим его мнению и обстоятельствам, но он не станет выполнять покорно всё, о чём я ни попрошу, не станет поступать так, как я велю. Я и впрямь могу нашептать ему о чём-то, да хоть о снеге посреди лета, однако сказанное мною не означает, что Стефан тут же отправится менять одежду на зимнюю.

Я укрываюсь в кабинете, где в одиночестве, среди обстановки, кажущейся более привычной, аскетичной, нежели роскошь остальных комнат, пытаюсь трезво, здраво взвесить предложение Бенни. Это именно предложение, желание заключить союз, соединённое с осторожным, аккуратным прощупыванием курса будущей императрицы. Как и говорил Блейк, Мирелла, официально признанная своим царственным отцом, в одночасье сократила мой путь от брачного венчания в храме до принятия венца императрицы. Теперь два этих статуса разделяют не неизвестное количество месяцев, а порою и лет, требующихся для зачатия, проявления признаков беременности, вынашивания и рождения первенца государя, но лишь несколько дней, необходимых для последних приготовлений к коронации. Я не буду супругой государя, которая может примет венец, – а может, и нет, – я сразу стану императрицей и стремительность моего взлёта ныне осознают все, даже те, кто ещё недавно видел во мне фигуру невысокого номинала. Так уж случилось, что закатникам первым представилась возможность предложить союз женщине, что вскоре встанет подле своего венценосного мужа не только в качестве супруги.

Закат и Бенни не ждут моего ответа сию минуту, у меня есть время на размышления, но кто бы знал, сколь тяжела сама необходимость думать над предложением, от которого зависят слишком многие. Я то сажусь за стол, то встаю и начинаю кружить по кабинету, то надолго замираю подле окна, глядя невидяще на заснеженный дворик. Подобно телу, мысли тоже то мечутся в беспокойном хаосе, то, словно наткнувшись на преграду, застывают на одном месте. Оттого шум и суета, внезапно возникшие во внутреннем покое, где собрались мои дамы, не сразу привлекают моё внимание. Я слышу женские голоса, звучащие громче обычного, и возражающий им мужской, затем приближающиеся шаги и осторожный стук в дверь. Я иду к створке скорее по старой привычке, чем из действительной на то необходимости, – во дворце в дверь стучат нечасто, а уж самолично открывают и подавно. У каждого высокопоставленного фрайна есть стража, слуги, а иногда и своя свита, открывающие двери и объявляющие посетителей.

– Стефан? – удивляюсь, увидев его по другую сторону порога.

За спиной мужчины застыла Шеритта, поглядывающая встревоженно поверх плеча кузена на меня. Убедившись, что всё в порядке, она отступает, возвращается к креслам, занятым остальными фрайнэ. Дамы вышивают и только у Илзе, сидящей немного поодаль, в руках не иголка, но раскрытая книга. Фрайн Рейни, очевидно, сопровождавший императора, замирает подле кресла, где сидит его суженая, склоняется к Лаверне, притворяясь, будто всецело увлечён изучением цветов на белом полотне, однако украдкой бросает исподлобья взгляд на Илзе. Брендетта с детской обидой смотрит на Блейка, резко втыкает иголку в ткань и сразу ойкает, попав по собственному пальцу. Фрайнэ Бромли укоризненно качает головой, Блейк же удостаивает девушку мимолётным равнодушным вниманием и вновь отворачивается к Лаверне.

И так, чтобы видеть Илзе.

– У тебя всё хорошо? – спрашивает Стефан напряжённо, и я отвлекаюсь от сценки, разыгрывающейся в моих покоях.

– Да, – я распахиваю створку шире, пропускаю его внутрь. Нет нужды вести беседы на пороге, да ещё и при всех.

Стефан заходит, настороженно осматривает кабинет, точно надеется обнаружить в этих стенах кого-то чужого, и оборачивается ко мне.

– Мне сообщили, что твоей аудиенции добивался магистр Бенни из ордена Заката, – произносит он требовательно. – И что ты приняла его, хотя могла отказать. Пока ты суженая императора, не жена, и не обязана принимать каких бы то ни было просителей.

Прикрываю дверь, стараясь не выдать вспышки внезапного недовольства. Разумеется, императору доложили немедля, что происходит в покоях его суженой и кто является к ней с визитом. Даже удивительно, как при столь пристальном догляде за супругой государя ухитрились просмотреть связь Кассианы с молодым Понси. Или дело в том, что моим гостем был закатник?

– Всё же я сочла возможным принять магистра Бенни, и мы побеседовали,– не отрицаю я того, о чём Стефану уже известно.

– И о чём, позволь узнать? – взгляд строг, суров, вопрошающ, но спустя мгновение он смягчается вдруг, теплеет, и Стефан делает шаг ко мне. – Не пойми меня превратно, Астра… в нынешней ситуации трудно предугадать, чего можно ожидать от Заката. Тем не менее, я не желаю, чтобы ты подвергалась хоть малейшей угрозе с их стороны. И если магистр позволил себе даже намекнуть на твои силы, неважно, словом ли, взглядом…

– Магистра Бенни заботили не мои незаконные силы. Вернее, и силы в числе прочего, но не в том смысле, который принято подразумевать обычно, – я прохожу мимо Стефана к столу. Касаюсь подушечками пальцев края гладкой столешницы, решая, могу ли позволить себе быть откровенной. В конце концов, он властитель Франской империи, его слово может поставить точку в неявном этом противоборстве.

Или нет.

Но знать ему всё равно следует.

Повернувшись лицом к Стефану, я пересказываю беседу с Бенни. Стараюсь придерживаться сухих фактов и наиболее важных вех речи магистра, опускаю незначительные отступления и не затрагиваю подробностей, касающихся Марлы-Аны. Стефан выслушивает внимательно, не перебивая, не расспрашивая о служанке Кассианы. По сути, сейчас и Марла, и её ушедшая госпожа всего лишь инструмент в чужих руках, ценное вложение в будущее – или бесполезная безделушка, которую и на пустячное дельце не употребишь. Смотря по тому, как обстоятельства повернутся.

Наконец я умолкаю, но Стефан не выглядит сколько-нибудь удивлённым. Он молчит, и я решаюсь поделиться и своими мыслями тоже.

– Я знаю, что первостепенная цель магистра – склонить меня на сторону Заката, дать понять, что для меня их интересы могут быть важны не меньше собственных, что я лицо вовлечённое. И в то же время нельзя закрыть глаза на то, что в его словах есть доля истины. Хотим мы того или нет, но однажды Мира станет куда более похожей на меня… не только внешне. И другие наши дети, если даруют их Благодатные… в их жилах будет течь та же отравленная кровь, что и в жилах их старшей сестры. И в жилах их детей. Чем больше поколений сменяет друг друга, тем сильнее растворяется этот яд. Говорят, в конце концов он вовсе исчезает, будто и не было никогда… хотя это во многом зависит от того, с кем они будут вступать в брак… Я слышала всякие теории, однако видела мало доказательств.