Живой щит - Дмитрий Воронин Страница 58

— Мы сошли с ума… — прошептала она.

— Пусть. Я люблю тебя, и это важнее всего.

— А я тебя? Это разве не важно?

— Ты не можешь не любить меня, милая, — прошептал он ей на ушко, и она почувствовала, как от его теплого дыхания в ней снова начинает разгораться желание. — Твои губы… они не лгут, они желали этого, я знаю.

Она заставила себя встать с кресла и, подойдя к оконному проему, подставила горящее лицо под свежие дуновения ветра.

— Рейн, есть вещи, которые ты не сможешь… правильно оценить. Я не могу стать твоей женой. — Она говорила чуть суше, чем ей бы того хотелось, но иначе было нельзя. — Любовницей, если тебя это устроит, но не женой. Тому есть причины, и… я уже сделала в свое время одну глупость, став женой Эриха. Повторять ее я не намерена.

— Милая моя, но почему? — Рейн говорил вполголоса, как будто боялся, что птицы, давно присмотревшие для себя уютные уголки на карнизе башни, смогут услышать и разнести по свету его слова. — Что может столь сильно сдерживать тебя? Вряд ли есть на свете что-либо, чего не смогла бы преодолеть моя… нет, наша любовь.

— Есть, — горько усмехнулась она. — Еще как есть, друг мой.

— Скажи мне! Скажи, и я уверен, вместе мы сможем найти выход! — жарко шептал граф, и его руки снова обняли ее за плечи.

Аманда непроизвольно подалась назад, отдаваясь его объятиям и прижимаясь к его груди.

— Я… я бесплодна. Я не смогу родить тебе детей… — сказала она первое, что пришло ей в голову. Впрочем, в какой-то степени это было правдой. По крайней мере в несколько иносказательной форме.

— Боже, разве ж это важно! — воскликнул он, и Аманда поняла, что выбрала далеко не самый лучший аргумент. В столь юном возрасте мысли о наследниках вряд ли посещали голову графа. — Любимая, если лишь только в этом дело, то я…

— Не только! — внезапно резко повернулась она к нему. — Не только, Рейн. Есть и другие причины. Не проси, я не могу открыть их тебе. Может, когда-нибудь потом. Пока прими то, что я могу дать тебе. Себя, свою любовь. Не проси о невозможном, со временем ты поймешь, что я была права.

— Нет! — Он старался быть твердым, хотя чуть заметная нотка неуверенности все же мелькнула в его голосе, и Аманда немедленно постаралась этим воспользоваться.

— Подожди. Наверное, я тоже люблю тебя, нельзя отрицать очевидное. Но я сама должна в этом убедиться, так же как и в том, что в твоей страсти царит не только зов плоти, но и зов сердца. Я предлагаю тебе договор. — От этого слова ее аж передернуло, и ногти впились в ладони, оставляя кровавые следы на нежной коже. — Если через три года ты вновь пожелаешь сделать мне предложение… я его приму. А до этого я твоя, вся, целиком… всё, что захочешь, кроме официального брака. Я прошу тебя, поверь, это действительно лучший выход. Я хочу тебя, это так, что ж, значит, это судьба, но брак… Ты же помнишь эти слова: «Пусть только смерть разлучит вас»? Я соглашусь связать твою жизнь с моей, но только тогда, когда буду уверена в том, что не ошибаюсь.

Он долго молчал, глядя в любимые глаза и нежно перебирая пальцами густые черные волосы. Затем, ни слова не говоря, приник к ее губам, и она страстно ответила на поцелуй, понимая, что это означает его «да», и теперь испытывая легкость во всем теле от внезапно исчезнувшего чувства скованности и тяжести на душе. Да, три года. Три года она будет с ним счастлива, а потом… потом она все ему расскажет, и если даже тот миг станет для нее последним — пусть. Три года счастья — не каждой женщине выпадает в жизни такой шанс.

Он лежал в траве, уже не делая попыток подняться, хотя его рука еще пыталась нашарить меч. Она улыбнулась — сейчас он был не опаснее новорожденного котенка. Граф потерял много крови и теперь ослаб настолько, что почти не мог шевелиться.

Она присела на корточки рядом с ним и взглянула в его глаза, полные нежные губы улыбнулись.

— Ты убьешь меня? — спросил он, и его голос был странно спокоен, как будто он уже смирился с этой мыслью и намерен достойно принять уготованный ему конец.

Она лишь покачала головой, рассматривая его. Мужчина был неплохо сложен, хотя выглядел сейчас Не лучшим образом — запекшаяся кровь, изрубленные доспехи — похоже, ему здорово досталось. Тем не менее порода сказывалась — его лицо было благородным и точеным, хотя и сквозила в нем некоторая жестокость.

— Тогда зачем ты здесь? — спросил он. Она лишь пожала плечами.

— Ты можешь говорить?

— Могу, — улыбнулась она. — Если есть о чем.

— Если ты не намерена меня убить, может, поможешь мне добраться до нашего лагеря?

Она задумалась, замечая, с каким напряжением он ждет ее ответа, как в его глазах постепенно загорается огонек надежды.

— Ты так любишь жизнь? — поинтересовалась она с легкой насмешкой.

Он вспыхнул и скрипнул зубами.

— Да, возможно. Я не хочу подыхать здесь, не хочу стать кормом для пожирателей падали. Смерть в бою меня не страшит, но так вот… не хочу. Помоги мне добраться до лагеря, и я… ты получишь все, что захочешь, слово графа Андорского.

Она подняла на него взгляд, и он с надеждой и одновременно с беспокойством отметил зажегшийся в ее бездонных черных глазах интерес.

— Все, что захочу? Вот даже как… А не боится ли его светлость граф Андорский, что я попрошу слишком многого за свои услуги? Граф, безусловно, понимает, какую опасность для меня представляет оказание ему просимой помощи.

— Все, что захочешь! — упрямо повторил граф. Он всегда проповедовал детям свой девиз о том, что слово лорда должно быть тверже алмаза, но сейчас он впервые усомнился в справедливости этого мнения. Тем не менее отступать он был не намерен. — Все, кроме моей чести и моих сыновей.

— О, у тебя есть сыновья? — заинтересовалась она. — Расскажи мне о них.

— Зачем тебе это знать? — вздохнул он. — И вообще, если ты будешь медлить с решением, я изойду кровью.

— Не думаю, — пренебрежительно передернула она плечиками, вызвав плавное колыхание роскошных грудей. — Пока вы, милорд, пребывали без сознания, я остановила кровотечение. Впрочем, если вы снова попытаетесь двигаться, раны скорее всего опять откроются. А что касается моего интереса, то я еще не решила, помогать вам или нет. Потешьте меня рассказом, может, из жалости к вашим малюткам я и помогу вам выбраться из того, простите, дерьма, в которое вы попали.

— У меня их двое… — через силу выговорил граф. — Жена умерла, давно уж. Осталось двое мальчишек. Может, я и был плохим отцом и мало уделял им времени, но все же я их люблю.

Он надолго замолчал, она выжидательно смотрела на него, рассчитывая на продолжение. Не дождавшись, она насмешливо заметила:

— Ах, как романтично. И это все, что ты смог придумать, чтобы разжалобить мое сердце?

— Я не собираюсь плакаться, если ты этого ждешь, — сухо сказал он. — Я предложил тебе договор. Назови свою цену, и я готов ее уплатить.