Похищение Афины - Карин Эссекс Страница 58

— Честь, которую вы нам оказываете, неожиданна, — сказала она.

— Вы можете идти, и пусть с вами будет защита Господня.

Валиде кликнула своих приближенных, и те внесли подарки для Мэри и Элджина.

— Примите их в знак нашего расположения. Прошу вас не отказываться.

Сопровождавшим Мэри служанкам было выдано по изящно завязанному платочку, в которых что-то находилось.

Так же присев в трех поклонах, Мэри распрощалась с валиде и ее приближенными.

Оставив покои дворца, Мастерман и другие горничные тут же полюбопытствовали и развязали платки, в которых оказались свернутые в трубочку английские фунты, и сумма их вдвое превышала годовое жалованье горничной. Мэри не стала распаковывать подарков, мысли ее были заняты другим. Всю дорогу до дому она размышляла над тем, правы ли турки, считая, что женщинам необходима такого рода защита от посягательств мужчин. Эта идея на первый взгляд казалась правильной, но на практике оборачивалась невыносимым гнетом. Для нее, например, это было бы именно так. Сейчас, когда султан так отличает Элджина среди других послов, предстоит ли им двоим остаться в этой странной и прельстительной стране, где к ним такое доброе отношение, но где они все равно останутся чужаками?

Утомленная долгим днем, Мэри, опираясь на руку спутницы, вошла в лодку и начала обратный путь через Золотой Рог. Воды залива были бурными, но они словно баюкали те вопросы, которые волновали ум Мэри, и она скоро заснула.

Мы — группа нескольких горожан, наделенных этой привилегией, — стояли на высоком шатком помосте, сооруженном внутри Парфенона, и любовались только что оконченной работой Фидия. Фриз, созданный им, шел вдоль потолка храма и обегал весь его по периметру.

Хоть в храме было довольно темно и мы, как я уже сказала, столпились на площадке из нескольких связанных между собой веревками досок, представшее нашим глазам зрелище гнало прочь страх. Солнце садилось, лишь тонкая полоска бронзового цвета виднелась на западе. Вечереющее небо быстро наливалось синевой, и невольникам было приказано внести факелы, чтобы осветить огромный рельеф. Перикл вернулся домой после победного окончания войны на Самосе как раз вовремя, чтобы успеть на освящение нового храма, блистательного Парфенона. Сейчас мы с ним стояли рядом, и он держал меня за руку, слушая речь, с которой Фидий обращался к своей небольшой аудитории.

— Сотни футов непрерывного скульптурного рельефа, такого фриза не создавал еще ни один художник, — говорил он.

В тоне его не было хвастовства, лишь констатация факта.

— В отличие от метоп, каждая из которых изображает отдельный эпизод, фриз весь посвящен лишь одному событию — великому, грандиозному, драматическому, — подобному тому, которое начнется на рассвете завтрашнего дня. Я, конечно, говорю о процессии великого панафинского праздника.

Самые священные для Афин религиозные ритуалы проходили раз в четыре года, и кульминацией их было подношение нового пеплоса статуе богини Афины Полиады [37]. Эта статуя, небольшая по размерам скульптура из оливкового дерева, была выточена не руками смертного, а когда-то, в далекой древности, упала с неба, указав место, где следует заложить великий город, носящий ее имя.

— Созданная мной скульптура изображает всю процессию, которой прошли наши сограждане в год битвы при Марафоне, — продолжал Фидий, жестом указывая на свое творение.

Его белый хитон раздувался от порывов легкого ветерка, налетавшего с севера.

— Этот великолепный замысел, выношенный Периклом и выполненный мною, посвящен знаменитому сражению с персами, которое изменило ход афинской истории. В тот год великие Панафинеи отмечались всего за четыре недели до решающего сражения. Как мы видим, пышные почести, которые наш город воздал богине, оказались угодны ей, что послужило причиной ее заступничества. Богиня даровала нам победу, несмотря на то что войско персов было значительно больше.

Публика наградила выступление скульптора вежливыми аплодисментами. Оглядывая собравшихся, я, к собственному удивлению, обнаружила, что в толпе знатных афинян присутствуют и их жены. Обычно женщин не допускали на публичные демонстрации произведений искусства, даже если эти демонстрации проходили среди узкого круга лиц, как было в этот вечер.

Но еще больше меня удивило то, что некоторые из женщин смело задавали Фидию вопросы.

— Почему вы выбрали для фриза темно-синий фон? — спросила одна из них, нарядно одетая.

По тому беспокойному жесту, которым она теребила ожерелье на шее, задавая этот вопрос, было заметно, как сильно ее волнение.

— Потому что, госпожа, такой фон сделает изображенные фигуры видимыми более отчетливо. Ведь зрители, когда помост, на котором мы стоим, уберут, будут рассматривать фриз снизу, с большого расстояния. По этой же причине фигуры, изображенные в верхней части фриза, сделаны чуть менее глубокими, чем те, что расположены в нижней. Такие ухищрения в приемах создадут более живое восприятие, ведь только вам посчастливилось осматривать фриз с такой удачной позиции.

— Лишь мы с вами принадлежим к числу тех из смертных, кому выпало счастье видеть этот фриз вблизи. Таким, каким его видят боги.

Перикл подчеркнул сказанное Фидием для того, чтобы произвести впечатление на присутствовавших, некоторые из которых протестовали против финансирования работ по сооружению Парфенона.

— Вырезали же этот фриз тогда, когда мраморные плиты были уже установлены на своих местах, — продолжал объяснения скульптор. — Откровенно говоря, мне часто являлись по ночам кошмары, в которых я видел, как эти огромные мраморные плиты обрушиваются вниз и раскалываются на мелкие обломки. На помосте, на котором сейчас находимся мы с вами, стояли, работая, дюжины мастеров, каждый из которых обладал незаурядным умением и опытом. Рядом со скульпторами трудились художники, ученики школы Полиглота, знаменитого живописца, создавшего фрески священного оракула Аполлона в Дельфах и множество ваз, которые в качестве призов будут вручены победителям соревнований на предстоящей неделе [38].

Он обратил наше внимание на первую группу фриза, отображавшую начало прохождения Панафиней.

— Вы видите, как готовятся к скачкам возничие, — драматическим тоном объявил Фидий, указывая на длинную кавалькаду всадников.

Молодой наездник, опередивший других, подавал знак своим товарищам, приглашая следовать за ним. Позади него были видны поднявшиеся на дыбы кони. Некоторые из всадников были почти наги, их легкие накидки развевались на ветру. Фигуры беспокойных сгрудившихся коней, молодые всадники в шлемах и доспехах являли своей живостью настоящее чудо. Фидий посоветовал нам взглянуть направо, на длинный плоский рельеф, имевший не больше нескольких дюймов [39]в глубину.