Воровка. Игра обстоятельств - Марина Милованова Страница 58

Интересно, зачем это тизарру понадобилось меня настолько раздевать, задумалась я.

«Вероятно, им интересно, как выглядит человек! — язвительно захихикал внутренним голос, проявлявший теперь завидную активность. — Ты изучаешь их — они изучают тебя. Все справедливо».

Недовольно фыркнув, я все же переоделась, сменив привычные рубашку и штаны на белоснежный «купальник». А то, если откажусь, вдруг еще учить перестанет!

К счастью, одеяние пришлось впору и не грозило свалиться при малейшем движении. Немного подумав, я сняла и обувь, решив, что мои, пусть довольно изящные, сапоги никак не сочетаются с легкостью нынешнего наряда.

Когда я в новом виде появилась перед тизарром, тот некоторое время стоял столбом, а затем, опомнившись, взял меня за руку и повел к привычному месту наших занятий — скале.

Там, поставив меня перед каменной громадой, вновь попросил чувствовать, но теперь уже не только ладонями, но и каждым участком открытой кожи.

В течение нескольких часов я прижималась к скале, старательно елозила по ней животом, терлась спиной, пробовала ставить босые ноги на выступающие участки. Разумеется, выполняла все эти действия с закрытыми глазами, и чувствовала себя в общем-то последней идиоткой, танцующей странный, неуклюжий ритуальный танец.

Еще меня преследовало чувство острого сожаления, потому что я понимала, что после завершения всех этих «обниманий» белоснежный «купальник» придется попросту выбросить. А мне уже успело понравиться чувство легкости и свободы, которое появилось благодаря новой одежде. Мои привычные рубашка и штаны не были столь невесомыми и удобными. Собственные же царапины, которые я неизбежно получала от подобного обучения, меня волновали намного меньше.

Но, несмотря на грустные мысли, через некоторое время я начала ощущать, что прикосновения к камню уже не кажутся мне странными и непривычными. Наоборот, шероховатый камень под щекой внезапно показался едва ли не родным. Нащупав пальцами босой ноги ближайший выступ, я осторожно встала на него и потянулась вверх, не обращая внимания на то, что камень больно царапает мою кожу. Ладонь, щека, плечо, рука… я словно перетекала по камню, стремясь вжаться в него, слиться с ним, стать единым целым. Только камень и я. Я и камень. Оба теплые, оба податливые…

— Дос-статочно! — послышалось откуда-то снизу.

Вздрогнув от голоса, я открыла глаза и увидела, что Танай стоит на земле, а мои пятки находятся на уровне его лица. Получается, незаметно для себя я забралась на пару метров вверх по скале!

В сердце незамедлительно ворвался страх, чувство единения исчезло, и я с коротким вскриком сорвалась вниз.

Правда, упасть мне не дали. Предполагавший подобное развитие событий Танай подхватил меня на руки, спасая от удара о землю. Потом аккуратно поставил на ноги.

— А знаеш-шь, раньш-ше я не верил в тебя, — неожиданно признался он. — Но теперь, думаю, из вс-сего этого выйдет толк!

Улыбнувшись, учитель развернулся и пошел в сторону леса, где располагались жилища. Я же молча смотрела ему вслед, обдумывая услышанные слова и гадая, обижаться на них или нет. Только потом, когда фигура Таная скрылась за деревьями, я внимательно оглядела себя и смогла наконец вздохнуть и расслабился. Вопреки моим опасениям, от сегодняшних упражнений ничуть не пострадали ни я, ни мой любимый «купальник».

Не запирайте птицу в клетку,

Не ущемляйте ей свободу,

Не делайте марионетку

Из вольной, трепетной особы!

Дитя природы, голос неба, —

Не жить ей в золотом капкане.

Сквозь прутья даже мякиш хлеба

Сильней стилета сердце ранит.

Следующий цикл превратился для меня в сущий кошмар. К упражнениям на ощущения добавились вполне обычные тренировки на силу и выносливость. Утро начиналось с пробежки, затем следовали упражнения на гибкость и растяжку. А потом Танай заставлял меня таскать тяжести.

Сначала тизарр решил превратить наши тренировки в общественно-полезный труд на благо своего народа и в качестве тяжестей предложил мне корзины с жуками, которые нужно было принимать у сборщиков и переносить в специальные кладовые. После оглушительного визга, которым я встретила и предложение, и содержимое корзин, стало ясно, что планы необходимо срочно менять, иначе находившиеся рядом со мной тизарры рискуют лишиться своего острого слуха.

Корзины с мышами не вызвали во мне столь бурной реакции, но не успели окружающие расслабиться, как последовала новая неприятность: примостившись возле одной из корзин, я с удовольствием играла с грызунами, щекоча пальцами их серые спинки, а затем гневно заявила, что использовать этих малышей в пищу попросту жестоко.

Воздев глаза к потолку и подхватив меня на руки, Танай торопливо направился к выходу. Но на этом неприятности не закончились: напоследок я все же успела зажать в кулаке самую маленькую мышку и от души пнула корзину ногой. Освобожденные мыши брызнули в разные стороны, а ошалевшие от моей выходки тизарры принялись ловить ускользающую добычу, оглашая помещение воплями.

Разумеется, я была счастлива, а вот Танай взбешен. И к кладовым меня больше не подпускал, заставив в качестве тяжестей перетаскивать с места на место обычные камни, которых на месте наших тренировок было не просто много, а очень даже много.

Заканчивалось все это издевательство ползанием по скале, от которой я отлипала только ближе к вечеру.

Теперь моих сил хватало ровно на то, чтобы, придя в жилище, кинуть в рот пару плодов, покормить своего домашнего мыша, неплохо устроившегося в просторной плетеной клетке, травой и кореньями, напоить его плодовым соком и, упав на лежанку, моментально забыться беспробудным сном. Причем настолько беспробудным, что частенько Танаю приходилось вытаскивать меня по утрам из постели и, не слушая сонного ворчания, тащить на тренировки.

Демон пришел в неописуемый восторг от появления нового соседа, даже иногда брал клетку с собой в небо, чтобы «открыть маленькому другу новые горизонты». Звучало трогательно, поэтому я не спешила объяснять Тиаму, что эти «новые горизонты» мыши совершенно ни к чему. А вот Танай мою домашнюю зверушку поначалу нарочито не замечал, пытаясь якобы нечаянно наступить на клетку. При этом он обязательно напоминал мне о том, что мыши — всего лишь часть рациона питания и не должны вызывать чувства привязанности.

В итоге Танай каждый раз был нещадно укушен мною за те места, которые находились на тот момент в пределах моей досягаемости. Поскольку тизарр пытался наступить на клетку в то время, когда поднимал меня сонную с лежанки, то впивалась я в основном в руки.

Шипения и ругани в ответ слышалось много, зато результат был налицо: Танай зарекся трогать клетку и молча перебрасывал меня через плечо, словно какой-нибудь мешок. К слову, раньше бережно носил на руках.