В пасти Джарлака - Борис Харькин Страница 59

— Ни фига себе! — воскликнул Васян.

Капитан довольно заржал:

— А вы че думали, музыканты хреновы? Вот почему состязание бардов имеет такую популярность! Скоро и тебе достанется! Зато на костре запекаться будешь в овощах! — Капитан заржал еще громче, довольный собственной шуткой.

Парень на сцене пытался одновременно играть и уворачиваться от летящих снарядов. И то и другое у него выходило плохо. В конце концов, он под улюлюканье спустился с помоста, весь облепленный яичной скорлупой и забрызганный томатным соком.

— В соревновании побеждают самые стойкие, — пошутил капитан.

— Следующий участник не нуждается в представлении, — заголосил герольд. — Мы все его прекрасно знаем. Это многократный победитель состязания, великолепный певец и славный воин, командор ордена Великого Древа, правая рука ее величества, блистательной королевы Элиры, Элеондил Золотая Арфа!

Толпа разразилась бурными овациями, а мы с Васяном онемели.

— Его каким чертом сюда занесло?! — спросил друг.

— Я так понял, он ежегодный участник, — ответил я.

На сцену поднялся Элеондил и с ним еще несколько эльфов. Перед командором поставили арфу, а остальные эльфы натянули луки и направили их на толпу.

— Как-то раз какой-то дурила додумался швырнуть в эльфа помидором, — пояснил капитан. — Теперь ушастые принимают меры.

Тонкие пальцы легко пробежались по струнам, и Элеондил запел.

Я понял — мне не победить. Голос эльфа летел над площадью, народ притих и с жадностью ловил каждую ноту, каждое слово:

Последний луч солнца застыл,

Играя в потухших глазах.

Все саваном ночи укрыл

Липкий удушливый мрак.

Рухнут дождем небеса,

И в каплях прозрачной воды

Твои голубые глаза —

Осколки вчерашней мечты.

Там, куда ты ушла,

Вечный свет и смерти нет…

Там всегда покой и тишина,

Ждет меня свет другой —

Он холодный и чужой,

Предо мной дорога в никуда.

Во мгле ледяной пустоты,

Сквозь ветра холодного вой

Стою у последней черты,

Твой голос зовет за собой.

В мире иллюзий и снов

Тебя не могу я найти,

Через пустыню веков

Сотни дорог мне пройти.

Там в лучах цветущий сад

Утопает в алых розах,

Там всегда покой и тишина,

А меня ждет свет другой —

Он холодный и чужой,

Предо мной дорога в никуда. [1]

Через две минуты волшебная песня закончилась. Народ потрясенно безмолвствовал. В наступившей тишине было отчетливо слышно, как кто-то надрывно всхлипнул. Да что там говорить, даже я чуть не прослезился, настолько была грустной баллада, настолько великолепным было исполнение. И главное — искренним. Пока звучал эльфийский голос, я верил, что Элеондил лично пережил боль утраты.

Но песня закончилась, и лицо эльфа вновь стало каменно-надменным.

Он сошел со сцены под неистовые рукоплескания. Кто-то подбежал с пером, чернильницей и клочком пергамента просить у него автограф. Элеондил небрежным движением черкнул на листочке, и обладатель автографа скрылся в толпе, сияя как надраенный самовар.

— Дошло теперь до тебя, дубина? — спросил капитан. — Ну что, будешь пытать счастья или сразу на костер?

— Буду, — сказал я и двинулся к сцене.

— Держись, Петро! — крикнул вдогонку друг.

Не успел я подняться на помост, как в меня полетел вилок капусты. Я еле увернулся. Вот уроды! Я еще даже петь не начал!

Кстати, а что петь-то? Я пока так и не придумал, с чего начать. Полагаю, такие бессмертные хиты, как «Yesterday» и «Stairway to Heaven», стоит отложить до следующих раундов, а пока исполнить что-нибудь попроще. Но тут мимо меня пролетело яйцо, и я решил сразу взять быка за рога. Слабаю настоящий хит!

Васян хоть и назвался конферансье, но, увидев в руках публики всевозможные испорченные продукты, готовые полететь в сторону сцены, снял с себя обязанности. Придется объявлять песню самому.

— «Hotel California»! — провозгласил я и пробежался по струнам.

Потом запел.

Я старался выжимать из голоса все, на что способен. Другого шанса ведь может и не быть!

Народ притих, вслушиваясь в незнакомую музыку. Гнилыми помидорами и прочим дерьмом в меня уже не кидали. Со стороны второго помоста, где были привязаны друзья, раздались ликующие крики. Аплодировать они не могли — руки им никто не развязал, но орали во всю глотку. Их поддержка была мне нужна как воздух.

Я оглядел толпу и увидел Элеондила. Он в сторону сцены демонстративно не смотрел. Еще бы, разве найдется кто-нибудь способный бросить вызов такому блистательному вокалисту! Не могу сказать, что его невнимание меня огорчило. Хотя я понимал — все равно рано или поздно увидит. Увидит и узнает. И тогда придется уворачиваться не от вилков капусты, а от стрел! Я нутром чувствовал, что Элеондил вот-вот бросит взгляд на сцену.

Так и случилось. Только мне начали серьезно аплодировать, как любопытство в эльфе взяло верх над гордостью и он повернул свой лик к помосту.

Наши глаза встретились. Сначала он вытаращился, а потом слегка позеленел. Дернулся за луком, натянул тетиву. Я взмок от пота и начал молиться. Острый наконечник смотрел прямо мне в горло. А на сцене и спрятаться-то негде!

Я продолжал петь, хоть голос стал предательски подрагивать.

Секунду Элеондил сверлил меня взглядом. Потом коварно улыбнулся. Понял, гад, что я в панике, и наслаждается моим страхом!

Почему Элеондил меня до сих пор не продырявил, я прочитал в его глазах. Эльф не мог допустить, чтобы кто-то попытался посягнуть на его победу. Но победить он должен только в честном соревновании. Иначе это будет ударом по самолюбию.

В том, что победит, Элеондил нисколько не сомневался. А я от него никуда не денусь. Уже догадываюсь, какое желание он загадает!

Все эти мысли метались у меня в голове, а сам я продолжал петь!

Все. Допел! Сошел на дрожащих ногах со сцены. Под аплодисменты! Хоть и не такие бурные, как после выступления фаворита, но все же.

Васян похлопал меня по плечу:

— Отлично, Петруха! Мы их сделаем!

— Слушай, а где эта Калифорния? — спросил Балус. Судя по голосу, он помаленьку начинал верить, что я смогу выиграть состязание.

— Калифорния — далеко, — сказал Васян. — А победа — близко!

* * *

Турнир близился к концу. Остались только мы с Элеондилом. Последние раунды мы пели по очереди, а толпа поддерживала нас обоих в равной степени. Мой репертуар почти иссяк. Из знаменитых песен у меня в рукаве осталась только «Yesterday».