Слотеры. Песнь крови - Виталий Обедин Страница 59

Пользуясь тем, что мое внимание переключилось на нового персонажа, ушастый задал стрекача. Драгоценную ливрею он на бегу старался запихнуть за пазуху.

Опустив руку к поясу, я пару раз брякнул монетами в кошельке. Сочтя, что и такого задатка вполне достаточно, парень коротко просиял и доложил:

— Лавкой этой, значит, владел мастер Гамон, магистр алхимии. Но не далее как утром увезли его, лорд Выродок.

Смышленый паренек, однако, попался. Сразу смекнул, кто перед ним, но не испугался, а как раз наоборот — вышел, чтобы предложить свои услуги. И даже о награде не побоялся заикнуться. С таким запасом наглости далеко пойдет… если в начале пути ноги не переломают.

— Кто увез? Куда? И почему ты говоришь только про Гамона? Где второй? Как его… Филиппе де Сукко.

— Просто Сукко, лорд Выродок, — словоохотливо откликнулся подмастерье, почесав рыжие вихры, — Из Сантагии он был, это правда, но не дворянского семени. Скорее купеческого — деньги-то у него водились. Лавку на средства мастера Сукко, значит, строили, и до пожара она хороша была. Три этажа, лаборатория, кабинеты, жилые комнаты. Даже навес, значит, для испытания големов. А не упоминаю я про него, потому что мастер Гамон, значит, уже год как этой лавкой единолично владел. Начинали-то они вместе, на паях с мастером Сукко, но в прошлую осень того удачно (для мастера Гамона) хватил удар. Родственников и близких в течение полугода так и не сыскалось, чтобы, значит, права наследования заявить, вот мастер Гамон и прибрал к рукам все дело. Да только, как видите, удачи ему это не принесло. И лавку не уберег, и сам, значит, не уберегся.

Мои надежды вновь подернулись пеплом. Похоже, еще одна ниточка, ведущая к Ренегату, не просто оборвалась, а вовсе даже обгорела.

— Не уберегся? — с трудом сдерживая досаду, переспросил я.

— Так точно, милорд! Не уберегся! — с неуместным энтузиазмом отрапортовал подмастерье, — Вот и увезли его. Эти, из Амбара для жмуров. Сгорел, значит, наш мастер Гамон вместе со своей лавкой. Как есть сгорел на работе.

— Хочешь сказать, доалхимичился твой мастер Гамон? — спросил я, стискивая кулаки, чтобы унять глухое раздражение.

— Он не мой! — важно поправил словоохотливый подмастерье. — Моего, милорд, мастер Боббер зовут. «Зелья тройной очистки магистра Боббера», может, слышали? А доалхмичился, значит, мастер Гамон или нет, судить никак не могу. Но только очень необычный пожар-то был. Лавка вспыхнула, как от горючего масла да заполыхала, значит, сразу с четырех углов, так что если мастер Гамон и мог к тому времени на своих двоих ковылять, то все одно не выбрался бы.

Я перевел взгляд в сторону пожарища. В быстро сгущавшихся сумерках сходство обугленного остова «Лавки таинств и зелий» с обглоданными ребрами исполинского чудища только усилилось. Если когда-то здесь и можно было найти улики, то теперь не стоит даже пытаться. Огонь не только «очищает нечисть», как любят поговаривать рыцари из братства экзекуторов, но и прекрасно подчищает следы ее деятельности.

Сделав подмастерью знак оставаться на месте, я глубоко задумался, пытаясь привести мысли в порядок. Попробуем подвести промежуточный итог.

До того как весь город переполошили сначала убийства, совершенные вампиром-отступником, а затем и охота на него, в Аптечном переулке Блистательного и Проклятого, прекрасно работал союз неких, скажем так, негоциантов. Союз объединял в себе алхимиков, которые готовили вампирский елей, вампиров, которые жертвовали для него кровь, и бандитов, которые сбывали продукт покупателям, а также обеспечивали прикрытие всей преступной цепочки.

Связь ныне покойного мастера Гамона с не менее покойным Патриком Варрой выглядела достаточно очевидной. И нетрудно предположить, как она началась и с чего завязалась. Если бойкий подмастерье не врет (при этой мысли я запустил руку в кошелек, вынул из него монету и, не глядя, швырнул парню), единоличным владельцем лавки, выстроенной на деньги Филиппе Сукко, Эймар Гамон стал относительно недавно — благодаря несчастью, оборвавшему жизнь его партнера. Почему не предположить, что несчастье это приключилось вследствие небольшого «содействия» со стороны Ночных ангелов и лично одного из их Пальцев?

Уж больно удобно получается: выходец из Сантагии, не имеющий родственников и иных деловых партнеров, вкладывает в предприятие свои средства и тут же скоропостижно отправляется в мир иной, где материальные блага уже ничего не значат. Печальное стечение обстоятельств или несчастный случай, конечно же… только не стоит забывать, что специалистов по организации «несчастных случаев» либо «печальных стечений обстоятельств» в Уре пруд пруди. А через какое-то время безутешному партнеру несчастного сантагийца напомнили, что долг — он платежом страшен.

Это Гамон, дуралей, небось, посчитал, что, единожды заплатив за устранение партнера, все свои проблемы решил. В гильдии же на подобные вещи смотрят, что называется, в перспективе. Коготок увяз — всей птичке пропасть.

Думаю, это произошло, когда Душистые Ручки, державший под контролем всю торговлю незаконными порошками и зельями, начал организовывать параллельную, независимую от гильдии сеть для изготовления и распространения некры. Первым делом ему потребовались алхимики и их оборудование — новые, не задействованные в прежних делишках Ночных ангелов. Тут-то, небось, Варра и припомнил об Эймаре Гамоне, счастливом единоличном обладателе замечательной алхимической лавки.

Последовало предложение, от которого невозможно было отказаться…

Какое-то время «союз» работал к взаимному удовольствию и обогащению всех его участников. Разрушили эту преступно-коммерческую идиллию не происки стражи, а убийства, совершенные Ренегатом. Из-за них всеобщее внимание обратилось к вампирской теме и всему, что с ней связано. Торговля некрой сделалась смертельно опасным предприятием.

Я поднял руку и ожесточенно потер лоб, стараясь не дать разбежаться хаотично мельтешащим мыслям. Пока все складывается логично, но что было дальше?

Страх разоблачения рождает предательство и подозрительность.

Первыми должны были запаниковать (а не запаниковать, так крепко испугаться) поставщики крови, ибо при сложившихся обстоятельствах они больше прочих привлекали к себе внимание. Носферату, поставлявшим кровь для изготовления некры, надлежало затаиться у себя в Квартале Склепов и носа оттуда не казать, пока антивампирская истерия в Блистательном и Проклятом не пойдет на убыль. В противном случае вероятность попасть в поле зрения стражи и тем более Второго Департамента возрастала в разы.

Но Патрик Варра отличался жадностью. Может быть, не такой всеобъемлющей, как жадность, прославившая в веках барона Румеля, но вполне достаточной, чтобы толкнуть на свершение «неблаговидных поступков», о которых упомянул Кхандир Калешти. Допустим, вопреки позиции гильдии Ночных ангелов и предупреждениям своих партнеров Варра продолжил толкать вампирский елей богатеям — из тех запасов, что успели наделать для продажи.

Безрассудно? Да. Но ради золотого дождя, идущего от продажи некры, Душистые Ручки был готов даже сложить с себя звание Пальца! А тут еще все конкуренты, какие только имелись, либо легли на дно, либо убрались из Ура подобру-поздорову. Как упустить такой момент?