Американец - Григорий Рожков Страница 59

Гэтри продолжал доказывать мне, многозначительно молчащему, что база должна быть здесь. Подбитой техники, внешне пригодной к ремонту, на улицах в нашем районе полно.

— Чем вы подбитые самоходки и танки тащить будете сюда, к мастерской? — Пора переходить в наступление. Мне совершенно не хочется подставлять инженеров и самого себя. Они, как летчики, танкисты или моряки, — ценные солдаты, обучение которых требует много времени и денег. Некоторые скажут, что инженер — это тот же солдат, только топором лучше машет да миноискателем умеет пользоваться. Ан нет! Не путайте сапера и боевого инженера, который и минно-взрывное дело знает, и мосты различные наводить может, и полевые укрепления возводить и уничтожать по всем правилам умеет, и пехоте удобно путь прокладывать среди вражеских заграждений. Это непростое дело, требующее ЗНАНИЙ. Не хочу я нести потом ответственность за их гибель.

Штаб-сержант прочитал по моему лицу отношение к его затее:

— Сэр, я бы и рад уйти подальше от зоны боевых действий. Но кто будет чинить технику, кроме нас? Я думаю, что это могут сделать немцы или, на худой конец, поляки, но ни мне, ни вам, сэр, этот вариант не по душе. — Получив утвердительный кивок в ответ, инженер улыбнулся. — Сюда подбитые машины мы будем тащить самоходкой. Через полчаса мои бойцы заведут эту малышку.

— Ну хорошо, это понятно. А экипажи для техники где возьмешь?

— Вызовем из штаба. Там эвакуационный пункт экипажей бронетехники. Туда же свозят тяжело поврежденные машины, ремонт которых невозможен здесь.

Я открыл рот от удивления. Я понимаю, американцы бережно тащат с поля боя все свое, чтобы оно не досталось врагу. Но куда и, главное, как они вывезут из города битые танки и САУ? Погодите-ка… В городе, на севере, есть железнодорожная станция…

— Машины вывозят к станции, а потом по железной дороге за Березину? — выпалил я.

— Да, сэр. Их грузят на платформы и отправляют в тыл.

Не понимаю, зачем такой дикий риск с эвакуацией бронетехники еще в ходе сражения? Тут меня посетили неприятные мысли с оттенками черного… Город собираются оставить? Не может быть… Своими же ушами слышал информацию — сюда идут полки 5-й дивизии Экспедиционного корпуса и танки генерала Хацкилевича. Да, они задерживаются уже прилично, но на войне это ОБЫЧНОЕ дело, и ничего странного нет. Сложно нам и больно, и опасность такого опоздания есть, но это легко понять — война все же, а не игрушки в песочнице. Может, в пути авиация их чуток прижала, или немецкие десантники переправы порушили. Три-четыре, даже пять часов задержки в таком случае не критичны. Мы держимся, враги устают…

Неуютная мысль свербела и заставляла обливаться потом.

— Сэр, вы не волнуйтесь. Из штаба обещали прислать подкрепление — подвозчик боеприпасов и ЗСУ для укрепления обороны.

— Ладно, Господь с вами. Оставайтесь. Но если что случится, вы сами виноваты, учтите.

Довольный моим согласием сержант улыбнулся и предложил сразу послать группу своих бойцов в сопровождении рейнджеров на разведку. Пусть проверят ближайшие места боев и поищут машины, годные для ремонта и вывоза.

Через двадцать минут группа под моим командованием (хотелось лично посмотреть на ситуацию в районе, а не слушать сообщения по радио) выдвинулась на разведку. До выхода заранее определили маршруты движения и конечную цель — перекресток через две улицы, там несколько наших танков и самоходок схлестнулись с немецкими «четверками» и тяжелыми танками. Инженеры говорят, пока сюда пробирались, там они попали под слабенький обстрел, но, несмотря на это, успели разглядеть парочку внешне целых САУ и танков, которые надо будет изучить.

Почти до самого перекрестка наши скромные приключения были связаны не с опасностью попасть в засаду немцев, а — получить себе травму на кучах обломков. Поломать ноги или нарваться на опасно торчащий обломок было легче легкого. И это при том, что город не сильно обстреливали и бомбили. Не Сталинград однозначно.

Когда вдали на улице замаячили оставленные на поле боя танки, случилось важное приключение, чуть не отправившее на тот свет десяток чересчур внимательных и осторожных солдат из 3-й дивизии. При худшем исходе они могли бы пару-тройку рейнджеров за собой унести… Слава богу, они в нас стрелять не начали… Разобрались кое-как, но поругались конкретно. Выяснили, что, начнись перестрелка, нам бы пришлось быстро отваливать — здесь после боя у перекрестка разместилась сборная солянка из двух батальонов мотопехоты численностью в триста штыков. Еще бережливый капитан, принявший командование сводным батальоном, увел у немцев из-под носа все, что уцелело из транспорта и средств усиления.

А это ни много ни мало — восемь грузовиков и два полноприводных джипа «Додж три четверти», три самоходных 37-миллиметровых пушки М3 на базе все тех же джипов, семь 60-ти и четыре 80-миллиметровых миномета и одна «сорокапятка» образца 1940 года (которая на самом деле появилась на два года раньше — известная в нашем мире М-42 с длинным стволом и хорошим бронещитком).

Я еще во время обучения удивлялся: американцы пользуются большим количеством разнообразного советского оружия и техники. 82-мм минометы с предохранителями от двойного заряжания — советские, 45-мм ПТО и танковые пушки на их основе — тоже, модификация их 12,7-мм Браунинга, именуемая КПБМ, опять-таки в СССР сделана. И БАшки, и АГТ-3, и ПТТ-40, поступившие на вооружение нашего батальона, тоже советские… Есть у меня уверенность, что я просто еще много чего не видел…

Отвлекся от темы. Одним словом — нам бы вставили кол от земли до неба, упрись мы рогом, и начали стрелять без разбору. Да и глупо вышло бы — драться со своими же товарищами. Только врагу жизнь упрощать…

С капитаном Питером Дэвидсоном, командиром батальона, мы обстоятельно побеседовали за чашкой кофе. Его обрадовал факт присутствия в районе полнокровного взвода рейнджеров, о которых со вчерашнего дня говорят все. А уж то, что мы совместно с инженерами собираемся оттаскивать технику, годную для оперативного ремонта, с дальнейшим вводом ее же в строй, вообще привело офицера в восторг.

Я его понимаю. Он командовал ротой в начале дня, а сейчас у него в подчинении батальон. Связи нет — все рации повреждены, отправленные в штаб делегаты связи где-то сгинули, соседей найти не удалось, разведка то тут, то там нарывается на моторизованные подразделения фашистов. Час назад мимо инженеры с трофеями промчались, их пришлось прикрывать от появившихся врагов, а потом — все, тишина.

И что ему делать в таком случае? Либо с честью положить у перекрестка всех солдат, борясь за бессмысленную, возможно, цель, которой просто нет, или отходить к центру города, где можно перегруппироваться в случае чего с основными силами, но при этом, вероятно, потерять важную точку обороны… С нашим же появлением возникла некая ясность в том, что происходит. Нашлась ближайшая точка соприкосновения с соседями, стало известно, что происходит в округе, появилась связь. А в будущем вообще намечается появление восстановленной бронетехники.

Окрыленный капитан, воспользовавшись нашей рацией, запросил у штаба помощи с вывозом раненых и вместе с подтверждением запроса получил приказ — занять перекресток и оказывать поддержку инженерам в восстановлении техники. Разобравшись с неожиданным счастьем, или несчастьем, техническая разведка под прикрытием роты солдат, минометной батареи и двух джипов с пушками, выделенных щедрым приказом капитана Дэвидсона, добралась до перекрестка.