Зачарованная - Холли Блэк Страница 59

— Я не желаю больше этого слушать! — воскликнула Летняя королева.

— Но ты будешь! — возвысил голос Ройбен, но затем, сдерживая себя, заговорил уже тише. — Ты не замечаешь течения лет, Силариаль, так что удели нам немного времени. Я желаю выслушать остальную часть ее истории.

Кайя говорила быстро, слова обгоняли друг друга — она торопилась сказать все:

— Этот амулет у нее на шее. Именно он помог мне понять, что произошло. Он был на Нефамаэле в ту ночь, когда он пришел, чтобы забрать меня для жертвоприношения. С помощью амулета он набросил на меня плотный ореол. Это был ее амулет, ее волшебство. Они собирались принести меня в жертву, а потом разоблачить подмену и обвинить в этом Никневин. И сегодня, когда мы пришли сюда, Нефамаэль ждал нас, хотя никто, кроме Силариаль и ее Двора, не знал, что мы собираемся искать здесь Корни.

Упомянув имя Корни, Кайя не удержалась и бросила взгляд в его сторону. То, что она увидела, заставило ее резко умолкнуть.

Корни полз туда, где корчился Нефамаэль. Почти все лицо парня закрывала челка. На его щеке красовался синяк почти такого же цвета, как испачканные виноградом губы. Это вызвало у Кайи образ мертвой Дженет с холодными посиневшими губами. Корни поднял глаза на Кайю, будто почувствовав ее пронзительный взгляд. Во взоре его стояла мучительная тоска.

— Корни, — позвала Кайя, делая шаг вперед.

По-прежнему глядя на нее, Корни взял золотой кинжал, брошенный Ройбеном, и поднял его с ухмылкой на губах.

— Нет! — закричала Кайя, кидаясь к нему, чтобы успеть прежде, чем он нанесет себе смертельный удар.

Но вместо этого клинок погрузился в грудь Нефамаэля. Снова и снова Корни вонзал кинжал в тело рыцаря-фейри, и при каждом ударе раздавался отвратительный хлюпающий звук. Кровь брызнула на одежду Корни, из горла его вырвалось тихое рычание.

И Летние, и Зимние придворные упивались зрелищем в немом восхищении. Никто не бросился на помощь, когда Кайя схватила Корни за руки и попыталась оттащить от тела.

Корни весь трясся, но когда Кайя притянула его к себе и обняла, то увидела, что он смеется. Смеется так неистово, что чуть не задыхается от смеха.

— Взгляни на дело рук своих, — промолвила Летняя королева.

Кайе понадобилось несколько секунд, чтобы осознать, что Силариаль обращается к Корни.

Один из Летних рыцарей выступил вперед. Кайя в ужасе смотрела, как он достал из-под своего плаща длинную ветку и, проведя по ней рукой, превратил в стрелу. Рыцарь нацелил стрелу прямо на нее.

— Ройбен, положи конец этой болтовне, или же это сделаю я! — потребовала Летняя королева. — Я проявила достаточно терпения. Тебе давно уже пора вернуться домой.

Голос Ройбена был негромок, но когда беловолосый фейри подошел к Кайе, слова его разнеслись над всем бру:

— Я дома, госпожа. Прикажите своему воину опустить оружие, и я позволю вам покинуть Зимний Двор живыми и невредимыми.

По толпе придворных пробежал шепот.

Кайя стояла, не в силах вымолвить ни слова. Никневин хорошо использовала Ройбена — должно быть, куда лучше, чем полагала сама. Она приблизила его к себе и использовала против остального Зимнего Двора. Кайя вспомнила, как расступались придворные, когда он вел ее сквозь толпу. Это правда, он не был одним из них, но он был далек от них не как изгой, а как король.

Никто не осмеливался бросить ему вызов.

Королева подняла тонкие брови:

— Как ты смеешь?

Сестра Ройбена с умоляющим взглядом сделала шаг вперед, но ничего не сказала.

Ройбен обвел глазами Двор и глубоко вздохнул. А затем заговорил:

— Слушайте меня и знайте условия предлагаемого мной договора. Вольные фейри получили семь лет свободы, но семь лет пролетят в мгновение ока. Придите ко мне теперь, Зимние и Вольные равно, и я дарую вам весь Самэйн. Свободу от сумерек до рассвета на веки веков.

Кайя видела, как несколько Зимних придворных вспрыгнули на помост. Они не приближались к Летним, однако их зубастые пасти угрожающе ухмылялись.

Королева гордо выпрямилась.

— Полагаю, мой рыцарь, вскоре ты поймешь, что захватить королевство куда легче, нежели удержать.

С этими словами она развернулась так резко, что подол ее переливчато-синего плаща очертил круг на пыльном полу. Вслед за ней повернулись к выходу ее рыцари и придворные. Одна Этайн колебалась.

Ройбен покачал головой.

Силариаль оглянулась и, заметив неуверенность Этайн, приглашающе распахнула свой плащ. Сестра Ройбена позволила обнять себя и увести прочь вместе с остальным Летним Двором. Она не видела ни жестокой улыбки, играющей на губах королевы, ни взгляда, которым та обменялась с Ройбеном поверх головы его сестры.

Когда последний Летний придворный покинул зал, Ройбен, самопровозглашенный король Зимнего Двора, едва не упал на свой трон. Кайя улыбнулась ему, но он не смотрел на нее. Взгляд его пепельно-серых глаз устремился куда-то в полумрак бру.

Корни по-прежнему продолжал хохотать.

Небольшой зал для траурных церемоний был отделан в викторианском стиле: резная мебель из темного дерева, стены затянуты темным вытершимся бархатом с рисунком из темно-красных геральдических лилий. Здесь присутствовали одноклассники Дженет, которых Кайя почти не помнила. Кении, Пончик, Марк и Фатима сидели вместе и постоянно перешептывались, даже когда говорил священник.

Во время всей заупокойной службы Корни держал Кайю за руку. Его холодные потные пальцы сжимали ее руку так, что было больно. Он не плакал, даже когда Кайя не могла сдержать слез, однако выглядел бледным и измученным, а черный траурный костюм еще больше это подчеркивал. Каждый раз, когда Кайя бросала взгляд на синеватый кровоподтек у него на щеке, эта отметина казалась ей все более неуместной и даже непристойной.

Мать Кайи жутко испугалась, считая, что Кайя тоже погибла… Эллен даже решила не переезжать в Нью-Йорк насовсем, а просто ездить туда на заработки. Даже бабушка сочувствовала Кайе. Эллен довезла Кайю до погребальной конторы и пообещала забрать ее, когда она позвонит. Это было странно и даже мило, но Кайя не хотела к этому привыкать.

Дженет лежала в гробу красивая словно картинка: рыжие локоны, алые губы. Офелия в цветах, все названия которых знал, наверное, только Ройбен. Кайя чувствовала запах химикалий, которыми обрабатывали покойную Дженет, и пробивавшийся сквозь них смрад разложения. Подойдя ближе к гробу, она едва не задохнулась, однако коснулась холодной, непривычно твердой руки Дженет и положила в гроб свой дар — флакончик голубого с блестками лака для ногтей.

Глядя на тело сестры, Корни продолжал мертвой хваткой цепляться за руку Кайи.

Когда церемония завершилась, Кайя и Корни еще некоторое время стояли снаружи, ожидая, пока его мать не попрощается со всеми родственниками.