Дверь обратно - Марина Трубецкая Страница 59

— Ну вот! Какой тебе еще напиток? Чтоб ты разнесла здесь все во славу Рода?

Я, быстро попрощавшись, направилась в сторону «лифта». Да-а… не так я представляла себе волшебную силу! Вот, что была она, что нет — ровным счетом ничего не поменялось!

На крыльце моего домика сидел Анебос. Увидев меня, он присвистнул:

— Да ты, мать, оказывается, красавица у нас!

Я смущенно улыбнулась, чувствуя, как лицо заливает дурацкая краснота. Пожав плечами, пристроилась рядом.

— Как же это я раньше не замечал? — не успокаивался псеглавец.

— А тебе и сейчас лучше не замечать, — буркнула я, — а то Свикса враз тебе усы-то выдерет!

— Это не усы, — паразит кровожадно облизнулся, — это вибриссы.

Я задрала брови, всем видом показывая, что хрен редьки не слаще. Возле дома валялись «потешки».

— Со Славиком играл? — кивнула я на них.

— Ну да. Только сел поужинать, как сума твоя из окна вывалилась и давай заполошно верещать, что ребенок, мол, проснулся.

— Так поесть-то хоть успел? — Я почувствовала себя неловко за то, что свалила (нахально, без спроса!) на кого-то заботы о ребенке.

— Вместе и поели. Он как будто год голодом сидел. Как его от обжорства не порвало — не знаю.

— Анебос, а вот как ты чувствуешь в себе наличие способностей к волшбе?

— Да никак не чувствую — есть и есть. Ты же не чувствуешь, как кровь в тебе течет?

Тут, осененная внезапной идеей, я сорвалась в дом. Саквояж валялся на моей стороне кровати и громко храпел.

— Савва Юльевич! — потрясла я его. Реакции — ноль, только храп усилился, переходя в какие-то особенно громкие и виртуозные рулады. Я потрясла опять — с тем же результатом. Тогда я взяла и переставила кожгалантерейного негодяя на лавку. Вот это на него сразу подействовало! Маленький оранжевый глаз открылся и злобно уставился на меня. Не дожидаясь хамских выпадов, я попросила шапку-невидимку.

Бурча себе под нос что-то нелестное касаемо моей бесстыжей личности, саквояж выдал мне требуемое и, тут же перелетев, устроился на старом месте. В ту же минуту он захрапел, как трое здоровых пьяных мужиков. Я же с шапкой-невидимкой в руках выскочила обратно на крыльцо.

— Надевай!

— Так вроде это уже было? — И Анебос лениво развалился на ступеньках.

— Надевай, — пришлось дернуть его за край рубахи.

Псеглавец нехотя взял шапку и прицепил ее между ушей.

Вы собаку в шапке видели? А теперь представьте это животное со свирепо оскаленными зубами, скошенными к переносице глазами и свисающим сбоку языком. Я покатилась от хохота, рискуя перебудить всю поляну. Вид собачьей морды тут же изменился. Мастер мимических пародий быстро сорвал шапку с торчащих ушей и уставился на меня.

— Ты видела?

Я кивнула, утирая выступившие слезы. Псеглавец молча сунул мне в руки шапку и ушел, забыв даже попрощаться. Странный все-таки народ, эти зверолюди!

Я вернулась в дом и, не обращая внимания на завывания саквояжа, растянулась на кровати. Какое же все-таки наслаждение! Перина мягко приняла меня в свои объятия. За последние недели я привыкла спать лисой на полу, постоянно прислушиваясь и вздрагивая. А тут такое буржуйство — подушка, одеяло, теплынь! Небесные колокольца тихонько набрякивают что-то умиротворяющее. И не надо никуда бежать, сворачивая головы невинным зверушкам.

— Савва Юльевич, — позвала я негромко, боясь разбудить спящего рядом Славика.

— Чего тебе? — буркнул недовольный саквояж, продолжая, видимо, дуться на меня за то, что я изгнала его с кровати.

— Атей считает, что я могу быть причастна к исчезновению духов-охранителей.

— Придурок твой Атей, — вынес безапелляционный приговор саквояж, — вспомни буканая с его рассказом. Ты еще тогда на свет не появилась, когда они начали здесь своих духов просирать.

Ну да! Грубо, но верно! Надо Атею это завтра сказать. С этой мыслью я, успокоенная, и уснула.

Как же хорошо просыпаться дома! Встала я еще затемно. Сходила в душ, дала наконец-то гребню дочесать мои волосы до конца. Выбрала одежку понаряднее и даже, подумав, плесканула благовоний в надушные серьги. Посмотрела в зеркало, тут же вспомнилось сказочное: «Нет, не прЫнцесса!» — «А кто?» — «Королевна!»

Когда я выползла на улицу, народ только начал просыпаться, а черное солнце уже показалось над деревьями, сросшимися в сплошной пук. Я пошла в беседку и в один присест умяла там жареной картошки с солеными огурцами и квашеной капустой. Подумав, стрясла со скатерти-самобранки большую чарку с кока-колой. И когда мое одиночество за столом было нарушено, я уже меланхолично крошила в руках медовый пряник, как и подобает нежной и удивительной девице.

— У тебя капуста на щеке, — раздался над ухом вкрадчивый голос.

— Чего? — Я повернулась к тихо подошедшему сзади Анебосу.

Поганец снял что-то с моей щеки и, сунув в пасть, закатил глаза:

— Квашеная… С тмином.

Тьфу ты! Ну что за напасть! И как у него получается подлавливать меня в дурацких ситуациях? Псеглавец же тем временем швыркал молоко с блинами, не забывая ехидно поглядывать на мой пряник.

Когда все насытились, народ потащился с поляны. Дождавшись Чадолюбу и сдав ей малыша с рук на руки, я отправилась вслед за всеми, пристроившись к девочке простого человеческого вида, которую звали Сияна. Вот уж кому имя точно подходило! Вся сверкающая, звонкая, веселая, как весенний ручеек. Она отнеслась к моему соседству весьма доброжелательно, тут же уцепившись мне за локоть и начав рассказывать всякие смешные истории про одноклассников. От нее же я узнала, что сейчас у нас по расписанию урок Чаровательства, который ведет молодой чародей Драгавит. Говоря о нем, Сияна смущалась и активно пунцовела щеками, из чего становилось абсолютно ясно, что сей педагог весьма неплох, по ее мнению.

Класс находился недалеко от кабинета Наузничества и очень напоминал тот размерами и расположением парт. Единственное, стены здесь были больше похожи на витрину провинциального магазина. Даже не магазина, а антикварной лавки какой-то: столько всяких не вписывающихся ни в какую тематику вещей стояло на многочисленных стеллажах. Драгавит (а кто бы это еще мог быть?) уже расхаживал между рядами, постукивая совсем небольшим посохом, даже скорее тростью, верх которой был украшен серебристыми листочками, издающими мелодичный звон при каждом движении. Внешность учитель имел весьма нетрадиционную для руса, которые в массе своей были, по большей части, светлоглазы и русоволосы. У этого же собранные в хвостик волосы темнели жареными каштанами, а глаза под густой щеткой бровей казались горящими обсидианами.[46]

Сияна, затрепетав ресницами, села за переднюю парту. Я, краем глаза заметив, что место возле Анебоса уже занято верной Свиксой, устроилась рядом с новой приятельницей. На партах уже лежали гусли и деревянные ложки. Дождавшись, когда все рассядутся, Драгавит тут же обратился ко мне: