День гнева. Принц и паломница - Мэри Стюарт Страница 59

Это был первый из подобных Советов, на который были по праву — как Соратники — допущены двое младших оркнейских братьев. Даже Мордреда, которому вместе с Гавейном несколько лет назад дано было такое право, ожидали перемены: вместо того чтобы подвести его к месту по левую руку от короля, что было его привилегией последние два года, распорядитель двора подвел его к сиденью по правую руку, которое обычно занимал Бедуир. Бедуир на сей раз занял место слева. Если конюший и чувствовал себя ущемленным, он ничем не проявил этого. Улыбка, которой он приветствовал Мордреда, была искренней, а учтивый полупоклон говорил о том, что бывалый воин признает новое возвышение молодого человека.

Бедуир, друг короля по детским играм и постоянный его спутник, был человек сдержанный, но с глазами поэта и после короля — самый опасный клинок в королевстве. Он сражался бок о бок с Артуром во всех крупных кампаниях и вместе с ним делил славу полководца, очистившего пределы Британии от саксонской угрозы. Вероятно, единственный из полководцев и боевых командиров Артура, он не выказывал скуки и нетерпения во времена столь затянувшегося мира, и когда Артур покидал страну по просьбе кого-либо из союзников или родичей и забирал с собой военную дружину, Бедуир как будто никогда не негодовал на то, что ему приходилось оставаться местоблюстителем трона в отсутствие короля. Слухи, как прекрасно знал Мордред, находили немало тому причин: Бедуир так и не взял себе жену и столько же времени, сколь с самим королем, проводил подле королевы, так что сплетники перешептывались, что королева и первый рыцарь, дескать, любовники. Но Мордред, также постоянно бывший при них, ни разу не мог уловить ни единого взгляда или жеста, который мог бы послужить тому доказательством. С ним, Мордредом, королева была столь же добра и весела, сколь бывала с Бедуиром, и потому он стал бы отрицать даже с мечом в руке существование какой-либо связи между ними — быть может, не без доли некоторой вскормленной Моргаузой ревности.

И потому Мордред ответил Бедуиру улыбкой и сел на почетное сиденье. Он заметил, что Гавейн, наклонившись к брату, шепчет ему что-то на ухо, а Агравейн кивает в ответ, но тут, открывая слушанья, заговорил король, и оба они умолкли. Совет тянулся и тянулся. Мордред улыбнулся про себя, заметив, что Агравейн и Гарет, которые поначалу сидели прямо, исполненные сознания собственной важности, и вслушивались в каждое слово, вскоре приуныли и теперь елозили как на иголках. Гарет, как и седобородый рыцарь рядом с ним, откровенно дремал, пригревшись в падавших из окна солнечных лучах. Король, как всегда терпеливый и дотошно входящий во все детали, казалось, с усилием отмахнулся от какой-то тайной заботы. Круглый стол в центре зала был завален пергаментами и табличками, и примостившиеся у него писцы без передышки водили перьями.

Как было то в обычае на советах в Круглом зале, первыми разбирали будничные дела. Заслушивались петиции, записывались жалобы, выносился суд. Гонцы короля оглашали сведения, которые Артур считал подходящими для ушей своих подданных, а после королевские странствующие рыцари изложат Совету истории своих приключений.

Эти рыцари, путешествовавшие по землям Верховного королевства, служили одновременно глазами и ушами Артура и его представителями. Много лет назад, когда саксы были изгнаны и воцарился мир, Артур стал искать, чем занять «заскучавшие мечи и изголодавшиеся души», как назвал их Мерлин. Он знал, что долгие мир и процветание, которые с распростертыми объятиями приняли многие его поданные, придутся не по нраву отдельным его рыцарям, не только молодым людям, но и ветеранам, не знавшим жизни иной, кроме сражений. Но в мирные времена отпала нужда в отборном отряде Соратников, рыцарей, которые под командованием Артура стали во главе кавалерии, этого быстрого и смертоносного оружия в саксонских кампаниях. Соратники остались личными друзьями Артура, но их статус командиров не мог не измениться. Они были назначены личными представителями Верховного короля и, как подобные представители, вооруженные королевскими полномочиями и верительными грамотами, во главе собственных отрядов, объезжали королевства, откликаясь на призывы малых королей или вождей, тех, кто нуждался в помощи или совете, и, где бы они ни появлялись, творили суд именем короля и его же именем водворяли мир. Они же патрулировали дороги. В глухих уголках королевства еще таились разбойники, подстерегая на перекрестках и переправах богатых торговцев. Разбойников странствующие рыцари вылавливали и убивали или же привозили их в Камелот на суд короля. Еще одним, и крайне важным, их делом была защита монастырей. Артур, сам не будучи христианином, признавал за этими общинами их все возрастающее значение как центров учености. Более того, гостеприимство монастырей было жизненно важным для мирной торговли.

Трое таких рыцарей предстали теперь перед Советом. Когда первый из них выступил вперед, все в зале заинтересованно приободрились и даже сони пробудились, чтобы послушать его рассказ. Временами странствующие рыцари привозили рассказы о сраженьях, иногда — даже пленников, а временами — повести о странных происшествиях в отдаленных и диких уголках страны. Это породило среди простолюдинов веру в то, что Артур никогда не садился за ужин, не выслушав повести о каких-нибудь чудесах.

Но на сей раз никаких чудес не было и в помине. Один рыцарь приехал из Северного Уэльса, другой — из Нортумбрии, а третий, отправленный охранять границы с саксами, — из верхней долины Темзы. Этот последний поведал о брожении и походах, впрочем, мирных, в Сатридже, местности к югу от Темзы, которую населяли Срединные саксы — королевское посольство, как рассудил рыцарь по кортежу Западных саксов Сердика. Рыцарь из Северного Уэльса рассказал о новой монашеской общине, где в следующий праздник народу будет предъявлен христианский грааль, или иначе церемониальная чаша. Рыцарь из Нортумбрии не привез с собой никаких особых вестей.

От внимания Мордреда, наблюдавшего за происходившим со своего места подле короля, не укрылось, как встрепенулся Агравейн, который с очевидным нетерпением выслушивал речи двух первых посланцев, и как потом он затих и стал настороженно слушать, когда заговорил последний. Когда посланец закончил и король с благодарностью отпустил его, Агравейн явно расслабился и вновь начал зевать.

«Нортумбрия?» — подумал Мордред, а потом, запомнив на всякий случай эту мысль, вновь обратил свое внимание на короля.

Наконец зал покинули все, кроме советников и Соратников. Откинувшись на спинку королевского трона, Артур начал свою речь.

Без долгих вступлений он перешел прямо к новостям, которые заставили его созвать Совет.

Прошлым вечером прибыл гонец с континента и привез с собой недобрые вести. Убиты трое младших сыновей франкского короля Хлодомера, а их младший брат бежал и нашел убежище в монастыре, из которого, как считают многие, он не осмелится и нос высунуть. Убийцы, дядья мальчиков, без сомнения, увенчают свое преступленье тем, что разделят меж собой королевство Хлодомера.

За этими новостями скрывалось многое. Хлодомер (убитый год назад в битве с бургундами) был одним из пятерых сыновей Хлодвига, короля салических франков, который привел свой народ с дальних северных пределов на земли, бывшие некогда процветающей Римской Галлией, и основал здесь свое королевство. Неистовый и безжалостный, как все отпрыски династии Меровингов, он тем не менее создал могучую и стабильную державу. По его смерти это королевство было поделено, по обычаю, между его пятью сыновьями. Хлодомер и Хильдеберт, старшие законнорожденные сыновья, держали центральные части Галлии, Хлодомер — к востоку, его земли граничили с королевством враждебных франкам бургундов, а Хильдеберт — к западу, его земли находились в той части Галлии, которая включала в себя полуостров Малой Британии.