Дом Ворона - Анна Мирович Страница 6

– С загнутой страницей, на минуточку! А эта загнутая страница, между прочим…

– Молчи, – произнес Свенссон. – Молчи, невыносимая девчонка, и иди уже, куда собиралась.

Равена снова рассмеялась, прижала книгу к груди и быстрым шагом направилась к выходу из библиотеки. Девушка со святой книгой, что может быть благоразумнее, приличнее и порядочнее? И лишь нужные люди знают, что святая книга – это пропуск в типографию, где сегодня тайно допечатывают очередной памфлет, автор которого скрывается под именем сказочного Робина Хонни, борца за народную свободу.

Малоун считал Свенссона своим человеком.

Свенссон уже много лет считал иначе.

Равена вдруг вернулась; не выпуская из рук книгу, она держала огромный темно-красный конверт с королевскими печатями, и ее лицо, кажется, состояло из одних только глаз – испуганных, широко распахнутых. Свенссон узнал печати и конверт; в таком же десять лет назад Малоун передал ему инструкции относительно того, что делать с Равеной Тисон.

– Что это? – прошептала девушка, не сводя глаз со Свенссона. – Это от короля… тебе.

Свенссон взял конверт, сломал печати и некоторое время вчитывался в послание Малоуна. Когда он закончил чтение и убрал письмо обратно в конверт, лицо Равены сделалось посеревшим и осунувшимся, словно жизнь покинула ее.

– Что? – Равена готова была расплакаться. – Отец, король решил убить меня?

– Нет, – откликнулся Свенссон. – Он приказывает тебе выйти замуж за сьора Ньюта Гранвилла.

«Постой, как ты назвала меня?»

– Двое всемилостивые… – прошептала Равена. – Лучше умереть!

* * *

Клер любила проводить вечера возле фонтана в центре дворцового парка. Все давно выучили эту ее привычку и знали, если сьоррен здесь, значит, она хочет побыть одна. Статуя для фонтана была привезена с Восходных островов, и Клер не знала, кого в точности она изображает, то ли льва, то ли кота с кудрявыми усами и с широко распахнутой пастью, усеянной зубами. За день светлые прожилки камня впитывали свет, в вечернем сумраке над статуей разливалось сияние и казалось, будто звериная морда запачкана кровью.

Эвила сначала боялась льва и не хотела играть возле фонтана даже в жаркие дни, когда здесь царила приятная прохлада, и Клер не удивилась, узнав, что и принцесса Равена когда-то тоже избегала подходить к нему. Клер села на скамью, устало вытянула ноги и вспомнила слова Стафани, которые он сказал, когда она выходила из его кабинета:

– Теперь все должно быть хорошо, сьоррен Клер. Я надеюсь. Вы все сделали правильно.

Из аллеи донесся выстрел, и встревоженные вороны черным облаком поднялись с деревьев, разразившись возмущенной птичьей руганью. Его величество Малоун ненавидел воронов, символ прежнего королевского дома. Они держались в его дворцовом парке с царственной независимостью, не обращая внимания ни на трещотки, ни на ловушки, ни на яд в приманках – чем сильнее воронов пытались истребить, тем больше их становилось.

Тогда Малоун заказал новое ружье и по вечерам стал выходить на охоту. Говорили, что он ни разу не промахнулся. Клер видела ружье Малоуна, приклад был украшен тонкой резьбой, изображавшей волка, который придавил лапой ворона. Должно быть, Малоун всей душой ненавидел Айка Тисона, раз нуждался в том, чтобы каждый день истреблять воронов.

Еще один выстрел – и Клер увидела, как ворон упал на дорожку, забил крыльями, пытаясь подняться. Вскоре появился король, он подошел к ворону, посмотрел на него так, словно перед ним была не птица, а его давний соперник, и ударом ноги отправил ворона в траву. Убрал с дороги, как когда-то сделал в ночь Птичьей звезды.

Клер почему-то обрадовалась, что на ней платье из темно-синего шелка и она почти незаметна в сумерках. Послышались шаги и голоса.

– Сколько ты уже убил?

Эдвард догнал отца и неторопливо побрел с ним рядом. Клер подумала, что еще может встать и уйти так, что они ее не увидят, – и не смогла пошевелиться.

– Сегодня это второй. Тебе их жалко?

– Нет. Не люблю воронов.

Клер думала, что они выйдут к фонтану, но Малоун пошел по дорожке за кустами бирючины. Он всегда относился к Клер со спокойной вежливостью, искренне любил внуков, и иногда Клер думала, что если бы отец признал ее своей законной дочерью, то Малоун одобрил бы ее свадьбу с Эдвардом.

Но отец был исключительным скрягой. Необходимость дать дочери приданое, достойное будущей королевы, сводила его с ума.

– Я пришел в тот момент, когда его уже добивали, – произнес Малоун, и Клер поняла, что речь идет о ночи Птичьей звезды. – Хотел, чтобы он увидел мое лицо и понял, кто займет его место. Но он уже ничего не понимал от боли. Он не знал, кто стоит перед ним.

Эдвард усмехнулся.

– И ты взял со стола табакерку и ударил его в висок. Просто чтобы все это закончилось.

Еще один выстрел. Очередной ворон упал в кусты.

– Да. Потом я опустил руку и увидел девчонку за шторами.

Клер знала, что Равена Тисон видела, как убивали ее отца, но сейчас у нее все равно похолодели руки.

– А где сейчас табакерка? – поинтересовался Эдвард.

– Храню ее у себя в кабинете. Там на крышке темное пятно, оно так и не оттирается.

Король и принц прошли чуть дальше, и Клер услышала, как они сели на скамью. Встревоженные вороны, накричавшись вдоволь, улетели в сторону дворца, и Клер вдруг отчаянно захотелось оказаться в своих покоях, там, где спокойно и уютно, там, где призраки прошлого не поднимаются во весь рост.

Но она продолжала сидеть, понимая, что если шевельнется, то ее заметят. И вряд ли Малоун будет этому рад. Клер прекрасно знала: когда люди хотят побыть наедине со своими мыслями, им не нужны свидетели. Малоун, конечно, ничего не скажет вслух, но Клер не нужна его неприязнь.

– Если ты думаешь об Авриле Тисоне, то напрасно, – с искренним теплом произнес Эдвард. – Скорее небо упадет на землю, чем он наденет дарангварскую корону.

Бабушка говорила, что, подслушивая, не услышишь ничего хорошего, но Клер часто подслушивала чужие разговоры. Иногда это помогало выжить. А еще бабушка говорила, что все в руках Двоих и иногда они делают невероятные вещи.

И от этого ей было страшно.

– Я понимаю, – согласился Малоун. – Это на юге все готовы его носить на руках, а в Ливендоне культ Черной матери Глевы не так силен, как в Ахани. А Север? Северяне вспыхнут от гнева так, что он превратится в тропики. Я все понимаю, Эдвард. И сам не знаю, почему мне настолько не по себе.

– Он десять лет тихо сидел в Ахани. И просидит там столько же. Его покорность сохраняет жизнь девицы Тисон.

– Я подписал ее брачное свидетельство с Ньютом Гранвиллом, – сообщил Малоун. – Ей недолго оставаться девицей.

«Будь его воля, он застрелил бы ее, как ворона», – вдруг подумала Клер. Малоун всегда был добр к ней, но она никогда не обольщалась насчет его доброты.