Хохот степей - Александра Питкевич Страница 6

— Пощади, Эргет, — тихо взмолился мужчина, дрожа всем телом. Между нами было почти две сотни шагов, но я мог видеть эту дрожь и страх, что сковали его.

— А вы пощадили мою сестру? Явившись в улус тогда, когда меня там нет, опозорили Ду Чимэ перед всем улусом, сделав девушку посмешищем Чоно. Думаешь, могу я простить подобное?

— Мы готовы заплатить за это, — неуверенно предложил посланник, но их улус был беден и не было ничего, что можно предложить в оплату за оскорбление, нанесенной моей сестре.

— Да, вы заплатите, — я дернул небо вниз, чувствуя, как мышцы вздуваются от напряжения. Усталость давала о себе знать.

Тот илбэчин (колдун), что сопровождал моих новых врагов, попытался поймать небо, но ему в плечо, со свистом влетела стрела Тамгира, выбивая воина из седла.

Когда небо рухнуло на головы, половину всадников выбило из седла, опрокинув на землю. Усидело только четверо, и то благодаря слабости, что поселилась в моем теле после стольких дней дороги.

За спиной что-то яростно сверкнуло, на мгновение ослепляя врагов. Это на подмогу пришел Хар Сум.

Выхватив кривой клинок, направляя коня только ногами, понесся вперед. Убивать никто не собирался, но проучить наглецов следовало как положено.

Когда, спустя совсем немного времени, все враги сидели на земле, не в состоянии подняться, а Тамгир привязывал их лошадей, намереваясь забрать добычу, я свесился с седла, рассматривая лицо того, кто говорил со мной от лица старика Овэ.

— В качестве извинения я забираю ваше добро. Если захотите выкупить свои мечи — присылайте людей в юрт моей сестры. Ответь мне, жених Ду Чимэ был единственным сыном своей матери?

— Да, Эргет Салхи, — скрипя зубами и кривя окровавленные губы, отозвался поверженный воин.

— Тогда передай этой несчастной женщине, что ее невестка, Ду Чимэ и ее мать будут рады принять ее в улус Чоно. Сестра моя была помолвлена с сыном женщины пятнадцать лет и получала подарки. Пришло время отплатить. — Выпрямившись в седле, глядя на злых, связанных и раненых мужчин, я не испытывал жалости.

Отстегнув от седла их лошадей воду, бросил пару мешков к ногам неудачливых сватов. Чуть дальше, метрах в трех впереди, в землю воткнулся нож.

— В дневном переходе на восток есть река. Если духи степей и небес будут к вам благосклонны и простят глупость, вы сможете добраться домой. Если же нет — никто, кроме вас самих, не будет виноват в этом.

Повернув лошадь, я послал ее галопом туда, где темной фигуркой на стремительно темнеющем небе ждала лисица.

__________________________

Нойон — благородный воин.

Когда степняк сказал мне ждать в сердце закралось подозрение, что все же оставит здесь. Степь, после дня пути, казалась бескрайней, но совсем не пустынной. То и дело на горизонте мелькали темные силуэты животных, из-под лошадиных копыт дважды выскакивали какие-то мохнатые мелкие создания. А один раз мне даже показалось, что я слышу волчий вой. Высокий и пробирающий до костей, хотя до хозяина этого голоса было очень не близко.

И сейчас, ругая воображение, я представила, как с темнотой вокруг меня собирается стая зеленоглазых, зубастых волков, желающих растащить мои кости по степи и бросить их на радость злым ветрам, что в грозу гремят останками одиноких путников. Не в силах сдержать дрожь и страх, понимая, что совсем не сумею выжить в это местности одна, подняла взгляд на мужчину. Черные глаза смотрели с интересом.

— Вы меня не бросите? — вопрос сорвался с губ сам собой, а руки хватались за кривой носок сапога, ища в нем хоть какую-то опору для шатких ног.

Отступив на шаг, понимая, что могу просто угодить под копыта коня, если всадник ударит животное по бокам, я стояла, кутаясь все в ту же меховую накидку. А в следующее мгновение мне в руки полетел мешок с кисло-сладким, пьянящим напитком.

— Стал бы я тратить кумыс на ту, кого собираюсь отдать степным шакалам. Жди.

В этом ответе мне послышалась насмешка, но я не знала, смеется степняк надо мной или просто так. Конь и всадник отъехали вперед, оставляя меня одну на возвышении, обдуваемую свежим, чистым ветром. Наконец, запах лошадиного пота и сырых шкур, чего-то еще кислого и противного, отступил. Я знала, что вся моя одежда пахнет отвратительно, но пока единственное, что было возможно сделать — это подставить лицо ветру.

А потом произошло то, чего никак невозможно было ожидать.

Выехав вперед, оставляя остальных позади, степняк, что спас меня, вскинул руку, и словно сдернул покрывало с части неба. Впереди, как небольшая стена посреди степи, стояла группа всадников. Я могла поклясться, что их не было там всего мгновение назад, но не существовало силы, способной переносить людей и зверей с одного места на другое. А вот сила способная их спрятать — была. Только это знание не добавляло спокойствия.

Когда степняк вскинул руку вверх, дернув небо вниз, я рухнула на землю, прикрывая голову руками. Все знают, что в степи гроза — это гнев духов, и она убивает любого, кто настолько глуп, чтобы стоять перед духами в полный рост.

Чуть разведя руки, отрывая только голову от травы, пахнущей пылью, я сумела разглядеть конец стычки. В горах рассказывают много сказок про степняков. В том числе и в моем родном селении. Но я всегда думала, что сказка — это только сказка, и не больше. Однако, сейчас, прямо передо мной, там, чуть ниже в степи, стоял тот, кто смог обрушить небо на врагов. И дрался он с тем, кто умел прятать людей за ветром.

В горле пересохло.

Убедившись, что грома больше нет и небо чистое от молний, я уселась на траву, глотнув кумыс. И еще раз.

Внутри разлилось тепло и какое-то успокоение, так что я позволила себе глотнуть еще раз. Для сохранения приятных ощущений.

И вовсе нет ничего страшного в том, что мне встретился колдун. Это даже хорошо. Кто осмелится обидеть девушку, что служит колдуну? В степи таких боятся и уважают. Может, он меня и не бросит, раз сам сказал, что просто так кумыс не тратит. Осталось убедить, что я полезная. Только как это сделать. Если из жизни в степи я ничего не умею и не знаю?

Но теперь это было не важно. Колдун ко мне проявил доброту, значит вполне добрый. Степняки не воюют с женщинами. Конечно, становиться рабыней или наложницей совсем не хотелось, но это уже от большого выбора и свободы голова закружилась. Будет нужно — и под шкуры вместе ляжем. Такой мужчина не станет обижать слабых просто так. Да и он показался мне вполне опрятным, не смотря на неприятный запах. Но, справедливости ради, стоит сказать, что я сама пахну не сильно лучше.

Хлебнув еще кумыса, я встала на ноги, удивляясь, что мир вдруг слегка качнулся. Впрочем, напомнила себе, вон там гуляет колдун, мало ли что он сделал с небом и землей. А мне нужно было только убедить его, что я прекрасное и ценное имущество. Решено!